Только вот Грейс стала колдуньей после сожжения. Ирония, правда?

Именно от нее люди узнавали свое прошлое, настоящее и будущие, лишь коснувшись ее руки. Грейс Фаннинг была хиромантом. Она всегда чувствовала, где должна была находится, когда появится новая ведьма и какими способностями та будет обладать. Грейс, можно сказать, была негласной матерью для всех сестер.

Ее каштановые волосы с проблесками яркой седины были собраны в недлинную растрепанную косу с нелепым оранжевым бантом. Голубые, будто васильки, глаза сонно щурились и пытались сфокусироваться на обстановке вокруг. Ее лицо покрывали морщины, а в некоторых местах кожа немного сморщилась и ссохлась. Все-таки, она была уже не молода.

– Этот дом – сосредоточение недоброжелательных вибраций, – зевая, пробормотала появившаяся вслед за Грейс Флоренс. – Так и хочется вызвать экзорциста.

– Я никуда не уходила! – паскудно улыбаясь, бросила Роза. – Приемные часы с двух часов дня и до восьми часов вечера с понедельника по четверг.

Фло была самой молодой из ведьм, умерла чуть меньше ста лет назад в 1809 году. Через пару дней ведьмы готовились отпраздновать столетие ее смерти. Она, как и Селена, была довольно высокая и стройная. Ее талия была нездорово узкой. Порой, Роза удивлялась, как Фло удавалось дышать и есть в таких огромных количествах. Ото сна ее челка была помята, а рыжие волосы цвета ритуального костра спутаны за спиной. На ее круглом щекастом лице красовались многочисленные веснушки, зеленые глаза и небольшой вздернутый нос, как у лисы. Такую девушку с первого взгляда хотелось сжечь.

Она была из тех девушек, которые не могут найти себе места. Так, собственно, она и умерла. Заскучала, бедняжка. Повесилась, когда ей было девятнадцать лет. Для своей семьи она была обузой. Родители не принимали ее странностей и не поощряли ее тягу к творчеству, а братья зверски издевались над девочкой. Агата и Роза нашли ее висящей в петле на крючке от люстры в ее собственной комнате. Ведьмы приняли ее как родную и дали возможность делать все, что ее душе только заблагорассудится. Они были только рады.

Как и после своей смерти, она осталась довольно креативной личностью. Ей постигла гоэтия – способность к созданию амулетов и оберегов. Она могла забирать людские эмоции и чувства, помещать их в сосуды или камни. Иными словами, она была энергетическим вампиром. Флоренс была фанатом прогресса и все время с чем-то экспериментировала. Так вот тридцать лет назад в ходе ее очередного «научного эксперимента» она взорвала мастерскую Розы. Ведьма была вне себя от злости. Это был единственный раз, когда Розалинд сквернословила грязнее и жестче любого портового грузчика. Страшно тогда было всем, даже Агате, которая, казалось, не боится ничего, кроме старения.

Теперь на кухне сидели все семь ведьм. Агата и Флоренс заваривали чай из разных травяных сборов, а Шарлотта нарезала ежевичный пирог, который больше всех любила Роза. Такие ночные сборища были довольно частыми, семейными и теплыми, что их никогда не хотелось заканчивать. На самом деле ведьмы готовы были умереть друг за друга. Они были семьей, хоть и не по крови.

– Мне еще нужно в морг за монетами, принадлежащими мертвецу по запросу Фло, и вернуть заключение о смерти мисс Бичем на место, – сухо констатировала Розалинд, описывая мундштуком круги в воздухе. – А то милейший Джонатан снова прожужжит мне все уши о моей безответственности. Так иногда руки чешутся зашить ему рот.

– Я могу пойти с тобой! – радостно пропела Агата, уже готовая вскочить со своего места и помчатся в путь. – А то с вами скука смертная. Свежий воздух перед сном мне не помешает.

– На кладбище не надышалась? – язвила Роза.

– В прошлый раз, когда ты напросилась в морг вместе с Розой, ты украла у бедного мистера Моршмана левое ухо. Его семья была в бешенстве, когда не обнаружила его на месте, – строго предостерегла ее Селена, тыча указательным пальцем ей в лицо.

– Да когда это было!

– Три недели назад, – хором ответили Шарлотта, Грейс и Селена, косясь на ведьму.

– Да ладно вам, командирши, пусть девочка развлекается, – подмигнула Агате Луиза, и отложив газету, стала прихлёбывать чай. – Уши ему все равно больше не понадобятся. Кого он под землей слушать собрался? Моцарта за соседней стенкой?

– Селена права, – разняла ведьм Грейс. Она и Шарлотта всегда были единым голосом разума и спокойствия в этом доме. – Дай Розе от себя отдохнуть. Что ты прилипла к ней, как пиявка к утопленнику?

– Хорошо-хорошо, – Эгги подняла руки в знак капитуляции.

– Возьми лучше Фло с собой, а то она уже несколько дней не покидает подвал. Скоро, как Грейси, начнет сама с собой разговаривать, – мило добавила Лотти.

– Этого еще не хватало! У меня дел по горло! – запротестовала Флоренс, вскинув брови. – У меня творческая изоляция! Сколько хочу, столько и буду сидеть в подвале. Я свободная женщина. На дворе 1909 год в конце-то концов.

– Розочка, тебе надо чаще отдыхать, общаться с людьми, – ведьма подавилась куском торта, когда услышала свое имя. О ее нелюдимости Шарлотта говорила почти каждый день, упрашивая выбираться в цивилизованное общество. – Ты столько работаешь, наверное, и забыть забыла, что такое досуг и свободное время.

– Тебе меня совсем не жалко? – с набитым ртом брезгливо сказала Розалинд, – Ради всего темного, умоляю, мне с мертвыми общаться приятнее, чем с городскими. Им только лишний повод дай, так они снова набросятся с факелами и святой водой. И потом, у меня есть хобби!

– Выращивать розы – это не тоже самое, что общаться с людьми.

– Шарлотта, видно, позабыла, что тебя не жалуют в городе, – наклоняя голову к ведьме, сказала Луиза, – Это вы с Селеной у нас любительницы трепаться с людишками о хорошей погоде. А наш многоуважаемый констебль так просто собачонкой таскается за нашей Абракадаброй. Отчаянно поводка не хватает.

– Не называй меня Абракадаброй! – гневно шикнула главная ведьма.

– То есть, ты не отрицаешь необходимость поводка?

– Все, ворчуньи, прекратили балаган! Вы так всю злобу потратите, ничего на людей не останется, – ангельским голосом пропела Шарлотта, доедая свой кусочек торта.

– Тогда я пошла спать, смертельно устала, – Агата жестом перенесла свою грязную посуду в раковину, а щетка принялась намывать ее. – И от работы, и от вас.

Примерно через пол часа все ведьмы разбрелись по комнатам. Все, кроме некроманта. Розалинд встала перед открытым окном кухни, сжимая горячую чашку чая. Травяной горьковатый запах приятно заполнял легкие и нежно успокаивал.

– Монеты и бумажки подождут. Иди ложись, отдохни. Ты и так не высыпаешься, – малышка Фло подошла к сестре и ласково положила ей руку на плечо в знак поддержки.

Настроение сестры практически невозможно было предугадать. Она могла истошно кричать и насылать проклятья на весь свет, а через минуту уже спокойно и трезво рассуждала совершенно на иную тему. Роза, в глубине своей черствой души, любила в ней именно эту черту характера.

– Все нормально. Я туда и обратно. Днем не хочу светится, – она сделала очередной глоток чая и удовлетворённо прикрыла глаза, наслаждаясь разливающимся теплом в животе.

Джонатан отдал ей ключи от могла около шести лет назад после одного курьезного случая.

В одну из его ночных смен, когда констебль только получил свой пост, он патрулировал улицу, на которой находился морг. Мужчина уже тогда знал о том, кем были женщины, живущие на Бонс Стрит. Его дежурство совпало с днем, когда Розе нужна была свежая кровь мертвеца, и она решила совместить полезное со смешным и напугала Стентона до такой степени, что тот упал в обморок. Натура он уж очень тонкая и впечатлительная. После того случая он отдал ей ключи с просьбой больше не ломать двери и не пугать его. Двери Роза больше не ломала.

– Опять кошмары снятся, да? Поэтому не хочешь ложится спать? Я могу дать тебя хороший амулет от дурных сновидений. Будут снится только цветочки и бабочки, – Флоренс мечтательно сложила руки на груди и наиграно улыбнулась во все зубы.