– «Приезжайте ещё!».

Проводив жену, Платон принялся за уборку, гости – за предварительную подготовку вещей.

В понедельник, 17 августа, гости уезжали. Утром плотно позавтракали. А днём, непосредственно перед отъездом ещё устроили и прощальный ленч.

Кроме обычной еды в виде сухого пайка из хлеба, котлет, ветчины и буженины, Платон собрал им в дорогу яблок и огурцов, различной зелени: петрушки, салата, укропа, лука и чеснока, а также дал конфет от укачивания.

В полиэтиленовые бутыли он налил компота и кипячёной воды. А в подарок вручил ещё и полюбившегося им яблочного варенья собственного приготовления. Внучка показала деду свои рисунки, в основном шаржи, сделанные здесь, удивив его качеством их исполнения и наблюдательностью художницы. В промежуток между едой гостями были собраны, упакованы и уложены в багажник все вещи, еда и подарки. Девочки принарядились, на прощание ещё раз пройдясь по саду, любуясь его красотами. Не забыли и сфотографироваться. И вот наступил момент расставания.

Платон начал с женщин. Сначала осторожно обнял худенькое тельце невестки, поцеловал её в щёку, получив в ответ от интеллигентки поцелуй, благодарность за всё, и комплимент.

Затем он принялся тискать внучку, сначала крепко обняв её и зацеловав в нежные щёчки, а потом ещё и с трудом подняв её чуть от земли.

Дианка тоже нежно обвила морщинистую шею дедушки своими хоть уже и крепкими, но ещё по-детски нежными руками, поцеловав его в шершавую щёку, загадав при этом:

– «Дед! Ты у меня самый лучший на свете! Я к тебе приеду ещё, и вообще у тебя останусь!».

– «Хорошо! Жду на будущий год! Привет бабушке Наташе!».

– Хорошо! Передам!» – помахала она ручкой, садясь на заднее сиденье.

Платон открыл ворота, разогнал от машины любопытных кошек, и вышел на улицу.

Пока он это делал, сын завёл и прогрел двигатель и потихоньку тронулся, поворачивая на улицу, где остановился для прощания с отцом:

– «Ну, отец! Спасибо тебе за всё! И Ксении Александровне тоже передай наше огромное спасибо от всех! Нам всё очень понравилось! Даже уезжать не хочется! Ну, давай!».

Они обменялись рукопожатием, крепко обнялись и расцеловались в бритые щёки. Платон пошёл к перекрёстку, дабы обеспечить безопасный выезд на главную дорогу, что он делал всегда для всех гостей, а сын сел на своё место и потихоньку тронулся за ним.

На перекрёстке они ещё раз пожелали друг другу здоровья, успехов и счастья, и на глазах Платона малиновая иномарка сына начала уменьшаться в размерах, пока не скрылась за поворотом. В то время как грусть от разлуки с дорогими ему родными стала нарастать.

Он вернулся на свой участок, с облегчением закрывая ворота и запирая калитку, прошёл в сад, и сел на скамейку спортплощадки.

Откуда-то сбежались и почти все кошки. Самая участливая Муся тут же прыгнула к нему на колени, остальные присели рядом.

– «Ну, вот и всё! Уехали наши гости дорогие!» – объяснил он им с улыбкой, одновременно и с огорчением и с облегчением.

После этого Платон долго сидел, приходя в себя, и с чувством выполненного отцовского долга принялся наводить порядок на территории участка, а потом и в доме. Ведь ему тоже предстояло завтра выйти на работу.

– «Что-то ты загулял!» – не ответив на приветствие, тонким, звонким голоском встретила Платона одиноко сидящая Надежда Сергеевна.

Тут же она бесцеремонно уточнила, во что ему обойдётся его новый отпуск: вычетом из зарплаты за одну неделю.

Как освистанный после триумфа пришёл Платон на своё рабочее место.

Да! Дура, она и есть, дура! – познакомился он с новой экономической политикой своей начальницы.

Через несколько минут она сама заглянула к нему в кабинет. К этому времени Платон успел помыть привезённые им с дачи свои яблоки и огурцы, и для обеда купленные по дороге помидоры.

– «Во! Ты яблочки принёс! А я вот не несу, не охота!» – бесцеремонно влезла она в холодильник и, как показалось Платону, беря лишь два самых лучших из них, тут же, ещё мокрые, снова для себя моя.

Похрумкав, как свинья, она начала рассказывать ему опять про своего Лёшку, про его новые успехи и победы. Но Платон её практически не слушал, даже из вежливости не делая вида этого, в конце концов, перебив её убийственным вопросом:

– «А где твои тупой и ещё тупее?!».

Мысленно согласившись с писателем, Надежда засмеялась, но как начальница возразила:

– «Что ты! Они вполне умные, мужественные и порядочные люди, даже офицеры запаса! Правда бывает у них…».

– «Если бы Гудин и Ляпунов служили бы в армии срочную службу, там из них бы всё их говно точно выбили бы!».

На это Надежда не возразила и ушла в свой пустой кабинет.

Да! Всякой Надежде нужна надёжная опора! – сделал Платон вывод по поводу ею защищаемых её помощников.

Вскоре после её ухода Платон по надобности заглянул в холодильник и обомлел. Она каким-то образом умудрилась слямзить шесть яблок из десяти им принесённых, то есть за раз больше половины.

Вот это да?! Во, замашки у моей начальницы! – только и пронеслось удивлённое в его растерянной голове.

Ведь именно сегодня, во вторник 18 августа, на следующий день после отъезда дорогих его сердцу гостей, Платон снова ощутил какое-то чувство растерянности.

К тому же и Ксения теперь живёт дома в Москве.

Дача опустела.

А вчера он поначалу даже не понимал, за что браться.

Хотя прекрасно знал, чем вообще надо заниматься.

Лишь чуть позже, отсидевшись в тишине сада с кошками, и проанализировав свои новые и необычные ощущения, поняв своё новое качество, он принялся за работу, которой теперь надолго являлась обработка урожая яблок, слив и груш.

И сегодня вечером его ожидало то же самое.

К обеду начальница несколько исправилась, пытаясь компенсировать Платону его потери, и принеся ему три малюсеньких печенья-пирожных, что явно было меньше его доли в коллективе, одаренном кем-то из посетителей.

Опять остатки с барского стола! – решил Платон, с безразличным видом принимая угощение.

Но через минуту решил: в конце концов, дарёному коню на… яйца не смотрят – и вмиг умял их.

Вскоре Надежда позвала Платона к себе и стала на компьютере показывать ему фотографии своего сына и свои, сделанные во время поездки в Египет на Красное море.

Увидев себя толстую на экране, она тут же оправдалась:

– «Я кажусь такой толстой на фоне моей подружки, которая весит всего сорок пять кило!».

А когда Платон увидел изображение её сына, то понял, что это у них конституция тела такая.

Это был явно типичный крестьянский сын, но с надменным взглядом.

– «Платон! Тебе на море надо, в Египет!» – покровительственно дала она лицемерный совет.

– «А на море отдыхают только слабаки! А сильному человеку противопоказан пассивный отдых! Работать надо, жир растрясать!» – пристыдил он толстушку.

– «Ну, что ты? Я дома знаешь, как много пашу! Как папа Карла!».

– «Да-а-а?! Но папа Карла был не пахарем, а столяром!».

– «Да нет же! Я про папу Карла из Буратино!».

– «Стало быть, Карл – сын землепашца!».

– «Фу, ты! Вечно ты со своим словоблудием!» – несколько отбилась она, продолжая показывать ему красивые приморские пейзажи Египта.

Платон затих. Видимо подумав, что она обидела его, Надежда предложила ему примирительную конфетку в яркой обёртке:

– «На! Поднимает настроение!».

– «А зачем мне это? У меня настроение всегда в поднятом состоянии!».

– «Ну, опять ты со своим юмором ниже пояса!» – выдала она желаемое за действительное.

И она принялась рассказывать, чем они там с Лёшкой занимались и где побывали.

– «А ты там в лепрозории была?!».

– «Везде была!» – не успев сообразить, похвасталась Надежда.

– «Тогда я пошёл!» – сразу сориентировался Платон, демонстративно быстро выходя в коридор, и слыша за спиной запоздалый хохот.