Не будем интриговать: именно контакт разумов оставляет сувереном как смертного земного человека, так и его собственное порождение, со временем обнаруживающее себя как его Создатель.
С самого начала своего становления материальный мир оказывается обреченным – под эгидой Верховного разума человека – пройти весь свой временной путь, всю временную историю своего бытия. А следовательно, и смертный разум смертного человека, раз зародившись, обречен до конца проходить свой собственный путь. Если угодно, до самой своей смерти, ибо, как уже замечалось, за тем качественным рубежом, преодоление которого выводит человека в область надвременных и надпространственных измерений действительности, разум перестает существовать именно как разум и переходит в какое-то (какое?) иное состояние.
Но для того, чтобы последовательно проделать весь этот путь, человек должен творить, человек должен постоянно взламывать сложившиеся формы своего бытия. Вне творчества никакое его продвижение даже к предуготованному результату оказывается решительно невозможным. Без творчества человеку обеспечен лишь вечный застой.
Между тем, творческая деятельность не есть абсолютно свободный полет ничем не ограниченного духа, управляемого лишь ничем не стесненной волей к созиданию. Не требует доказательств та истина, что творческая деятельность человека может развиваться только в строгом соответствии с объективной логикой материальной действительности, только в полном повиновении ей. Тот факт, что объективная логика природы оказывается на поверку логикой движения какого-то высшего разума, для самого человека не меняет решительно ничего. Ведь если он считает себя совершенно свободным сейчас, полностью подчиняясь логике природы, то непонятно, почему он должен превращаться в раба завтра, если вдруг завтра сама природа обнаружит себя формой существования какого-то Метасубъекта?
Но общеизвестно также и то, что подлинно свободным человек оказывается лишь в своем творчестве. В творчестве, понятом в самом широком смысле, то есть в смысле, не ограниченном сравнительно узким контекстом искусства и науки. Поэтому человек до конца освобождается только тогда, когда он выходит за пределы устоявшихся форм своего собственного бытия, когда он взламывает их и воздвигает на их месте какие-то новые. Поскольку же творчество должно быть полностью подчинено объективной логике движения материальной действительности, то полное его освобождение не только не исключает, но и прямо предполагает полное подчинение ей. А значит, полностью свободным и суверенным человек остается и в своем абсолютном повиновении императивам Мирового разума.
Но мы говорим совсем не о свободе или суверенности. Мы говорим о контакте. Между тем, именно разность тех континуумов, в которых развертывается бытие каждого из его субъектов, придает этой давней проблеме какое-то новое содержание.
Любой контакт, повторимся, представляет интерес только в том случае, если он развертывается как процесс взаимовлияния цивилизаций друг на друга, взаимовлияния, конечным результатом которого является преображение всей окружающей человека действительности, реализация каких-то вечных идеалов человека. При этом было бы заманчиво предположить, что воздействие, субъектом которого предстает Верховный разум, имеет своей целью регулировать и направлять деятельность человека к исполнению его никогда не умиравшей мечты о совершенстве. В свою очередь, не менее заманчиво было бы ожидать, что и наша скромная деятельность хоть в какой-то степени сказывается на Его творчестве (а значит, и на исполнении собственных наших чаяний, в конечном счете). Но беда в том, что вся практика человека дана Метасубъекту одновременно, вся история нашего восхождения к вершинам цивилизации должна концентрироваться в лишенную измерений точку того потока, в котором развертывается бытие Мирового разума. Словом, вся наша история развертывается в нулевом интервале этого надвременного потока. И так как уже «по определению» она в принципе не может выйти за пределы этого нулевого интервала, то, получается, она не в состоянии оказать решительно никакого воздействия на творческую деятельность Начала, созидающего весь окружающий нас мир.
Впрочем, препятствие заключено не только в нашей слабости.
В потоке чисто физического времени, которое является единственной реальностью человека, собственное начало Верховного разума, как и исходная точка того материального мира, что по достижении пика своего развития порождает Его и в то же время с самого начала порождается Им самим, оказывается вечным. Точно так же оказывается вечным и Его завершение, равно как и все промежуточные состояния Его биографии. Любая точка Его бытия оказывается распростертой по всей временной шкале чисто материальной истории человека и его непосредственного окружения.
Между тем, материальный мир не только един, – он существует в единственном числе. А значит, и полная история этого мира, в свою очередь, единственна. Но если любой момент целостной истории Мета-субъекта оказывается распростертым по всей временной шкале, то получается, что разум, вырвавшийся за пределы временного потока в область каких-то иных измерений, в старых границах пространственно-временного континуума оказывается обреченным на абсолютную неподвижность (любое движение оказывается возможным только за ними).
Иначе говоря, не только человеку не дано проникнуть в миры тех размерностей, которые ограничивают поток бытия Мирового разума, – Он сам, как кажется, оказывается недееспособным в мире нашей, земной, реальности. Его обреченное на неподвижность существование с точки зрения привычных человеческому сознанию представлений ассоциируется разве только с абсолютным небытием. (Так человеческое сознание оказывается решительно недееспособным в мире каких-то внутриклеточных процессов; в пределах этой «физиологической» сферы оно оказывается попросту не существующим.)
Но спрашивается: почему время должно иметь всего одно измерение? Изначально незыблемая, евклидовая трехмерность пространства материального мира давно уже поколеблена развитием научным представлений. Математика, физика, да и философия легко оперируют не только четырех-, но и вообще n-мерным пространством. А что же со временем?
Преодоление качественного барьера в развитии вовсе не обязано означать собой того, что субъект Верховного разума, прорываясь в мир иных измерений, должен навсегда прощаться с метрикой временного континуума. Напротив, – эти надвременные константы бытия обязаны сохранять в себе все физические атрибуты предшествовавшего состояния. Но, как и всякая более совершенная форма, они обязаны сохранять их в снятом, или, говоря простым языком, в определенной степени деформированном, видоизмененном виде. Постоянное же сохранение в постоянно снятом виде означает собой непрерывное изменение всего временного континуума при его движении в надвременном потоке.
Это, может быть, излишне сложное вербальное построение легко иллюстрируется наглядным графиком. На этом графике одна ось отображает собой пространство, другая – время. Поэтому любое событие любой целостной их цепи, иными словами, истории объекта (в качестве какового может выступать и вся вселенная) получает на нем точную локализацию: проекция на одну ось дает локализацию его во времени, на другую – в пространстве.
Вообразим себе, что горизонтальная ось графика представляет собой уходящую в бесконечность стрелу физического времени, протекающего в окружающем нас мире. Отсюда каждая точка (a, b c, d, e, f …), из полной совокупности которых и складывается горизонтальная ось, представляет собой графический аналог какого-то дискретного события, своеобразный атом единой цепи причинно-следственных связей. Поэтому все те события, которые укладываются на горизонталь, на нашем графике разновременны. Одновременным может быть только то, что проецируется в одну и ту же точку этой оси. При этом под цепью причинно-следственных связей здесь понимается не ограниченная последовательность качественных метаморфоз какого-то одного исходного начала, параллельно которым протекает история превращений какого-то другого, третьего и так далее. Здесь подразумевается полная совокупность качественных пробразований, формирующих структуру всей материальной истории всей объективной реальности в целом.
