Бетти с трудом проглотила слюну. Она схватит его! Но потом, оказавшись в нежных объятиях этого мускулистого, крепкого тела, она почувствует радость и обовьется руками вокруг его шеи. Там будет так тепло и уютно!

Она разжигала себя, продолжая фантазировать. Она коснется руками сильных, стройных бедер, чтобы приблизить его к себе, так приблизить… Она закрыла глаза и постаралась представить, какую почувствует упругость, какую радость. Разве есть над чем смеяться, если она превратит фантазию в реальность? Она прямо сейчас встанет и подойдет к нему…

Бетти резко открыла глаза. От этих мыслей можно вообще потерять голову. Что с ней происходит? Она должна начинать собирать подносы и кастрюли. Да. Вот так-так! В желудке творится что-то странное.

– Никаких поблажек, – строго приказала она себе. – Работать! Вставай и вперед! Никто бы теперь не смог назвать ее неуклюжей маленькой толстушкой. Бетти, смутившись, потерла лоб. Никто уже многие годы и не называл ее так.

Она положила руки на стол и поднялась на ноги. Но случилась странная вещь. Ее колени пытались поцеловать друг друга. Будто кто-то вытащил все кости из ее скелета. Уставившись на бутыль с розовым пуншем, Бетти припомнила ощущения, испытанные раз или два в колледже. Вечера университетского клуба! Бетти задохнулась.

– Я пьяна, – громко сказала она. Ужас ситуации немного ее отрезвил. Сердце дико билось, пока она оглядывалась, пытаясь понять, видел ли это кто-нибудь, но все танцевали. Ей было больно смотреть на них, так что она быстро отвела взгляд, усиленно моргая.

«Репутация. Все пропало. Не теряй голову. Выйди на улицу и спрячься в автобусе. Иди… ноги. Улыбайся. Не столкнуться бы. Перестань улыбаться. Постарайся не шататься».

Ей удалось выйти из банкетной, не столкнувшись ни с чем. В фойе она подошла к входной двери и взялась за дверную ручку. Было ужасно сложно все это делать.

– Бетти? Ты в порядке?

По холлу перед залом для бракосочетаний шла Норма. Теперь она остановилась, Бетти качнулась.

– А что было в этом пунше?

– Ты разве не знаешь? – Норма всплеснула руками.

– О нет. Дела плохи. Не можешь ли ты… – не можешь ли ты открыть мне дверь?

– Подожди. Я приведу Макса.

– О' кей.

Норма поспешила в банкетную, а Бетти крутила дверную ручку до тех пор пока не повернула. Она нашла выход на веранду и спустилась по ступенькам на лужайку. Прохладный ночной воздух несколько прояснил ей голову. Бетти оглядела лужайку, взглянула в ночное небо, наслаждаясь красотой звезд.

Потом услышала на веранде тяжелые шаги. Теперь шаги стали тише. Она с трудом повернулась в их сторону. Макс пробежал через лужайку и подхватил ее под руку. Он был большой, теплый и уютный.

– Земля для небожителя, – сказал он торжественно. – Ты уже приземлилась?

Она вцепилась в его рубашку. Внезапно Бетти почувствовала страх и глупость положения. Но это можно было сказать Максу. Она должна что-то сказать Максу.

– Мне так стыдно.

– Сколько чашек пунша ты выпила? Она медленно подняла руку.

– Посчитай пальцы. Я думаю, четыре. – Она схватила его за плечи и постаралась потрясти. – Я не знала, Максимилиан! Я не знала. Все так быстро произошло. Взлет! Падение!

– Ты выпила четыре чашки пунша одну за другой?

– Это был хороший пунш!

– О, детка, – сказал он сочувственно и крепко прижал ее к себе. Она зарылась лицом у него на груди и захныкала. Он пригладил ее волосы.

– Этот пунш – местная традиция. Все об этом знают.

– Кроме меня.

– Я думал, что тебе кто-нибудь сказал. Он готовится с самогоном. В нем очень много тщательно очищенного самогона.

– Ах-х!

– Радуйся. Я думаю, ты установила рекорд. Я не припомню, чтобы кто-то выпил так много и так быстро и еще мог идти. Крепкая леди ты, однако.

Когда он закончил, ее колени окончательно подогнулись.

– Пока, – серьезно произнесла она, соскальзывая вдоль его тела на землю.

Усмехнувшись, он быстро наклонился и подхватил ее.

– Расслабься. Я позабочусь о тебе.

– О'кей, – она прижалась к его груди. – Хороший старый морской пехотинец.

Она откинула голову, схватилась за его узкий галстук и несколько раз дернула.

– Не позволяй никому видеть меня такой. Не надо. Я боюсь. Что они подумают? Моя работа! Моя репутация, – она с ударением произносила всякое слово, при этом дергая его за галстук.

– Отпусти мой галстук. Положи руки на колено. Да, вот так. Спасибо.

– Спрячь меня.

Макс засмеялся.

– Ты не возражаешь, если я отнесу тебя к себе домой и побуду с тобой?

Она шлепнула его по плечу.

– Вперед. Нет проблем. – Он, конечно, издевался, но ведь она могла надеяться на него, не так ли?

Чертовски глупо придерживаться кодекса чести. Макс вспомнил все случаи, когда он отказался воспользоваться женщиной, принявшей несколько больше своих возможностей.

Это не была самоотверженность: ложась в постель с женщиной, он хотел, чтобы она помнила его до малейшей детали и он утром мог чувствовать себя настоящим мужчиной. Отказаться от безрассудно предложенного иногда было очень трудно, но он никогда не жалел, что поступал так, и получал особые утренние благодарности от смущенных женщин в пеньюарах.

Но все они не были Бетти Квинт. И теперь, когда круглые, крепкие бедра Бетти прижимались к его чреслам, а спина нежно ласкала его бок, он сомневался, что его честь сможет принять вызов.

Макс потерся щекой о ее пахнущие розовым маслом волосы и положил руку на спинку кушетки, чтоб теснее прижаться к ней плечом.

Возбуждение стало мучительным. Он положил уставшие ноги на черный кофейный столик в восточном стиле и немного вытянулся, страшно желая снять свой черный костюм и надеть уютные хлопчатобумажные штаны и длинную футболку.

Видимо, она не знала, какую грандиозную боль ему причиняла. Она громко похрустывала картофельными чипсами, потом вздохнула:

– Ммм…

Этот чувственный звук заставил Макса в страхе открыть глаза. Он понюхал ее волосы.

– Ну как, вкусный обед? А мне можно попробовать?

Она вытянула босую ногу на подушку гладкой черной кушетки и тихонько икнула.

– Люблю эту еду. Люблю это место. Ты, Максимилиан, один сполошной сюрприз. Ты превратил этот милый старый деревенский дом в прелестное убежище воина-самурая.

Она уложила голову ему на плечо и рассмеялась.

– Теперь тебе нужна гейша.

– О, лучше бы я воспользовался тобой вместо гейши. Ты женщина-самурай.

Она свирепо зарычала:

– Я сильная. Дайте мне острый меч, и я оставлю разрушительный след повсюду. Вы даже не поверите.

– Я не могу представить, что ты родилась с серебряной ложкой во рту. Такие женщины хотят, чтобы их баловали. А ты, похоже, не боишься трудной работы.

Бетти хрустнула следующим чипсом и с жаром закивала головой.

– Когда мне исполнилось восемнадцать, мои родителей вытолкнули меня из гнезда и сказали, что я могу или лететь, или упасть и разбиться.

Макс наклонил голову, с изумлением взглянув на нее.

– Почему?

– Потому что они не хотели, чтоб я стала похожей на моих друзей – ленивой, раздражительной маленькой дебютанткой, не имеющей никакого представления о реальном мире, – она снова икнула. – Я должна признать, что двигалась тогда именно в этом направлении.

– Ну, не казни себя. Когда я был подростком, я воровал автомобили.

– Как интересно! А ты ни разу не попался?

– Нет. Сын Нормы и я часто угоняли автомобили, если можно было, просто ради развлечения. Мы катались и бросали их потом на пустынной окраинной улице. Мы чертовски преуспели в нашем маленьком хобби, однако стали приближаться к неприятностям. Думаю, многие считали, что когда-нибудь мы закончим в тюрьме. Все вздохнули с облегчением, когда мы пошли в морскую пехоту.

Она раскудахталась в преувеличенном упреке:

– Похоже, ты гордишься этим. А ты хотел бы, чтобы твои дети воровали автомобили?