Сдует в воду, и вся любовь. Течение – не выбраться, к тому же мокро и холодно. Ладно, поехали. Но по закону подлости в салон моментально влез контролёр и первым делом обратился к Субботину: «Ваш билет!» Подрёмывая, Вилька держался за поручень на задней стенке троллейбуса.

Не успев осознать размеры грядущих бедствий, студент бодро выпалил: «А я учусь в троллейбусном техникуме».

«Где удостоверение?» – спросил контролёр, слегка потерянный.

«Какое удостоверение?! Я физику еду сдавать!» – отрезал студент. И проверяющий растерянно сник. Зачёт по физике сдан был в наглую, по принципу «первому отвечающему – полбалла за смелость». Вот так и зарабатывается зачётный трояк. Не с тех ли пор расцвело субботинское недоверие к людям, которых, как ни старайся, никогда не видно насквозь? Интересно, легче было бы жить, понимай мы людей «с полтыка»? Куда бы делись все эти толкователи живописи, с её намёками и полутонами?

Впали бы в ничтожество, не иначе. Что-то в Михе-Вахе – может быть, постоянные недомолвки – заставляло заподозрить в них «людей государевых». А государевы люди, подумалось Вильке, во многом сродни бандитам: признают лишь собственные интересы, манипулируют попутчиками и сливают приспешников, когда это становится выгодным. Да что там, сбросят за борт любого при первой необходимости! Каста суровых законов гор. Куда нам за ними угнаться…Что-что, а падать за борт, впрочем, Вильке было не привыкать. Жизнь научила не прятаться от ударов, а принимать их. И отвечать, и вновь подниматься на ноги, или зачем всё это? «Дам девушкам разгонную и выеду к Доктору. Пусть Нинка на досуге «силиконовую папку» крепко поищет!» – решил Субботин, кладя конец своим размышлениям и поглядывая, как Миха теребит кисть золотистой шторы в узком вестибюле, вполголоса беседуя с субботинским главбухом. Глаза у Нины блестели, как после сдачи годового отчёта, но голосок был ровен, без всхлипов и срывов, причёска волосок к волоску. Держись, Нинка! Бухгалтер – это кремень. Ваха подмигнул Субботину и двинулся на кухню, поискать чего-то съестного. На этот раз ему повезло, и девочкам пришлось освобождать холодильник с боем.

Прощаясь, Ваха тронул Субботина за рукав:

– Не грусти, Барон-Суббота, что с другой наедине! Ничего не знает твой Рогалик, ничего и не скажет. А труп, ара – это на крайний случай. Очень крайний! Возни с телами не оберёшься. В кино всё просто… а в жизни одна морока.

– Спасибо, утешил – поморщился Субботин, краем глаза заметив, как вздрогнула Нина, только что проводившая Миху.

В общении сладкой парочки не было даже следов интима. Они не без оснований опасались всевозможных попрёков со стороны неуступчивого Субботина. Охранник и бухгалтерша были опытными заговорщиками, но всё же взрослыми, живыми людьми… скрываться каждому однажды надоест. Стремительно спустилась ночь, и фонари включили свою обычную иллюминацию, скучную, как полицейская сирена. В кабинет ввалились девочки из «гарема», размахивая громадным пакетом со сладостями. Ваха со смехом помял их в широких медвежьих объятиях, понадкусывал всё, до чего успел дотянуться. Вернулась с улицы Даша и сразу же метнулась к Субботину, они пошептались, затем дочка чмокнула папеньку в небритую щёку и направилась к выходу.

– Вечерком забегай! – заторопился Вилька. – Медовик купим, Милицу позовём. Сегодня чай с иван-чаем!

Даша, оглянувшись, махнула рукой. На её губах потихоньку гасла улыбка, но глаза оставались грустными. Недлинный путь красавицы, любившей медовик и пирожное «наполеон», был вымощен, как мостовая булыжником, сплошными тревогами и утратами. Фортуна непредсказуема, и по заслугам огребают не все. Расскажем об этом позже.

Сейчас Даше больше всего хотелось прилечь, чертовски устала, и всё-таки было надо вначале прибраться в папиной комнате. До чего там грустно… а Вилька очень ценит уют. Милице Львовне, обожавшей Дашу, как все, кто регулярно общался с девушкой, тоже приготовлен подарок: старушка обожает киндер-сюрпризы. А медовик никому, кроме Даши и старой шансонетки, не достанется, вот вам! Субботин, конечно, падок на сладкое, но куда ему, диабетику? Перетерпит, перегорит. Что бы такое на ужин сварганить… может, шашлычки из куриных бёдер? Папа их обожает. Решено, подумала Даша. Так и поступим.

Ощущая тяжесть в висках, Субботин легко простился и вышел. Поздний лёд хрустел под ногами, вызывая внезапную жажду. Люди отворачивали лица, словно боясь неприятных взглядов, и спешили к себе в укрытия. Джип охранников стоял на перекрёстке, в кабине о чём-то яростно спорили. Вернувшись в офис, Ваха стал заваривать вечерний кофе, а Миха сел к телефону:

– День добрый, это я. Доходяга подтвердил получение вброса. Он в полной растерянности, активно ищет выход из положения. Запущенный в Гарем Робокоп был срочно вывезен в неизвестном направлении – похоже, теми, кто всерьёз охотится за вбросом, то есть гвардией медика. Эскулап всерьёз озабочен появлением компромата в свободном доступе. Хотелось нам как лучше, а получилось… да-да. Рыбка клюнула не на ту приманку. За Доходягой, его берлогой и офисом установлено круглосуточное наблюдение. Приступаю ко второму этапу «Инсайда». Приём.

Строгий голос отозвался без промедления:

– Резвитесь как угодно, но не пускайте ситуацию на самотек. Ты помнишь взводного в учебке? Мой первый выкормыш. Преодолевая полосу препятствий, он всякий раз любил повторять: чего нельзя добиться по убеждениям, нужно добиться страхом. Доходяга должен броситься в ловушку либо в наши объятия, иначе мы не завалим даже мышку-норушку. даже больше, чем надо. Я сам предупрежу их службу безопасности. Пускай весь офис Доходяги месяц трясётся от страха. Не прозевайте главного: куда теперь отправится Доходяга? Про папку доложу руководству. Возможно, это новая цель. Следующая цель, пока на мелочи не разменивайтесь. Докладывать по графику. Конец связи.

Миха опустил трубку на рычаг и поднёс руку к пустой голове, отдавая честь невидимому начальству. Какая досада, что щёлкнуть каблуками уже не удастся… поздновато лезть в военную форму.

Глава 6-я. Ничего личного!..

Среда, 23 марта 2008 г., 19.55.

То дождь, то снег, то снова непогода. Деревья набухли почками, напоминая, что лето не за горами, а ничего ещё не закончено. Дозвониться к Доку не удалось, телефон постоянно был занят нескончаемым потоком жаждущих и страждущих. Что ж, личный транспорт нас пока что не подводит, привычно пропел риэлтор и через пару шагов вышел на остановку. Троллейбус тормозил на каждом шагу, хоть пассажиров по дороге подбирай. Стайка молодёжи, стоявшая неподалёку, взорвалась брызгами смеха, и Вилька поневоле прислушался:

– В интернете нашла, послушайте: «Отвечая на звонок, произносить «Чё?», «Да!» и «Какого хрена!» становится старомодным. Интеллигентный человек всегда отыщет форму для обращения: "Внемлю". В качестве ответа на вопросы нежелательного характера, где так и хочется сказать: «А это тебя е…ёт?», предложена современная версия: «А вам-то, сударь, что за печаль?» Ряд идиоматических выражений, типа: «Ё… твою мать!» или "Ну ни х…я себе!", заменяется фразой "Мне больно это слышать", произносимой с невыразимым трагизмом. Вульгарную идиому «Иди ты нах…!» воспитанный человек легко заменит крылатой фразой: «Я вижу, вы далеко пойдёте».

Молодёжь разразилось взрывом хохота, и даже Вилька, занятый серьёзными мыслями, чуточку улыбнулся. Он никогда не готовился к серьёзному разговору, полагая, что мозги отмобилизуются, как только время наступит. Он торопился войти в нужное эмоциональное состояние.

Скромный с виду особняк, скрывавший сердце Дока «Паннония-Центр», убежище Циклопа и его штаб-квартиру, не воспрепятствовал Субботину на входе. Однако миловидная секретарша, привычно пряча ножки под стол во избежание дежурного комплимента, сказала, что Доктор уехал на таможенный склад. Ожидалась партия важного импортного препарата. Вздохнув, Субботин присел на стул, от души жалея, что важная встреча, назначенная на три часа, сорвётся. На этом сюрпризы не кончились.