Быстро разогреваю оставшийся суп для Ани. Еды осталось ровно на одну порцию. Я выпиваю залпом стакан воды и кормлю дочь. Поем где-нибудь в другом месте. Спасибо, Рита, за гостепреимство. Накушалась.

Надо убираться отсюда, пока никого нет. Я не чувствую себя тут в безопасности. В следующий раз могу не вырваться так просто. Я не имею права рисковать Аней. Страшно представить, что с ней будет, если меня не станет…

Наспех засовываю вещи, которые успела достать из сумки и одеваю дочь. Окидываю комнату прощальным взглядом и с вещами наперевес и дочерью в другой руке выхожу в коридор. Одеваюсь, смаргиваю злые слезы и покидаю бабушкину квартиру. Наверно, навсегда.

На улице за ночь снегопад не только не успокоился, но валит так же плотно и сильно, как вчера. Я выдыхаюсь буквально через десять минут. Вещи оттягивают плечи, Аня капризничает и просится на руки. Я думала дойти до метро, там вроде есть пару хостелов…Но до него пешком идти еще минут двадцать…

– Мама, мама! Той! – Аня останавливается посреди улицы и хнычет.

– Мандаринка, давай еще немного походим, погуляем, а? – опускаюсь на корточки и едва удерживаюсь на ногах – голова кружится, перед глазами черные мушки. Еще и желудок сводит, который напоминает о себе громким урчанием!

– Неть, неть! – сильно качает головкой, еще и ножкой топает. Смотрит на меня, насупившись. А, заметив, что мама не спешит выполнять ее просьбу (вернее, переводит дух), плюхается на попку прямо посреди улицы.

Руки опускаются. Отчаяние топит с головой. Я тону в нем, и никто не подаст мне спасительного кислорода.

Тяжело вздыхаю, сцепляю зубы и насилу улыбаюсь дочке.

– Ну, ты чего, мандаринка? – поднимаю ее на руки и чмокаю в носик-пуговку, вызывая задорный и звонкий смех крошки. – Чего вздумала капризничать с утра пораньше?

Я плетусь, как беременная улитка. Ноги и колесико чемодана вязнут в снегу. С меня катится пот, а ледяной пронизывающий ветер забирается под куртку и заставляет трястись от холода.

Останавливаюсь у дороги, чтобы перевести дух. Земля и небо меняются местами. Опускаю дочку на землю под ее возмущенный вопль. Опираюсь о столб и прикрываю глаза на секунду.

– Куда на этот раз бежишь, Лисенок? – сбоку раздается знакомый низкий голос. Резко поворачиваю голову в сторону Дана и уплываю в темноту.

– Лесена! – слышу обеспокоенное и чувствую прикосновение горячих пальцев, прежде чем совсем отключиться.

– Просыпайся, красавица. Не спи, зима приснится.

Мужчина со смутно знакомым голосом похлопывает меня по щекам. Сбоку раздается громкий плач, который рвет мне сердце. Я распахиваю глаза и рывком сажусь. Это фатальная ошибка. Картинка перед глазами идет волнами, а к горлу подкатывает тошнота. И я откидываюсь обратно. Оглянувшись по сторонам, понимаю, что нахожусь на заднем сидении уже знакомой мне машины.

– Очнулась? Очень хорошо, – широко улыбается Дан.

Увидев, что мама пришла в себя, мандаринка замолкает. Только плечики подрагивают, когда всхлипывает. Дочь льнет ко мне и двумя руками обнимает за талию. Прижимаю к себе и треплю мандаринку за щечку. Сил, чтобы еще как-то приободрить дочку, нет никаких.

– А то я не знал, как выключается сирена у мандаринки, – продолжает Дан, почесывая затылок. Подмигивает и улыбается Анютке. Ловлю себя на мысли, что от незнакомого мужчины моя дочь получила внимания и улыбок больше, чем от родного отца. – И люди думают, что я вас похищаю.

Перевожу взгляд за спину нашего спасителя и замечаю пожилую женщину, которая вцепилась в пальто Дана. С виду очень интеллигентная: береточка на голове, из-под которой выглядывают седые локоны, очки в строгой оправе, белая шуба из мутона и трость в руке. Боже, надеюсь, она ею не била Дана по спине?!

– Деточка, все хорошо? Полицию вызвать? – показывает зажатый в руке телефон.

Перевожу взгляд на хитро улыбающегося Дана. Да какой же он похититель?! Он очень красивый. Мужественный, харизматичный, сильный духом мужчина. Есть в нем какая-то особенная магнетическая мужская сила. А еще, несмотря на то, что я вижу его во второй раз в жизни, твердая уверенность, что он меня не обидит.

Дан заправляет мою выбившуюся из-под шапки прядь волос за ухо и продолжает свое движение, подушечками пальцев касаясь щеки.

Длинные и сильные пальцы мягко касаются подбородка, заставляя поднять голову и смотреть незнакомцу в глаза. Большим пальцем проводит по нижней губе. На инстинктах высовываю язык и кончиком касаюсь подушечки пальца. И как завороженная смотрю в эти карамельные глаза. Тону в них, теряя связь с реальностью. Но мне определенно нравится то, что со мной происходит, и те эмоции, которые я чувствую.

– Ты очень красивая девочка…

Видение всплывает в моей голове внезапно. Вспышкой. Я как будто сквозь дымку наблюдаю за собой. Как будто…это все было уже со мной! Эти пальцы, прикосновения и хриплый голос, так похожий на…Дана!

Что за игры памяти?! Я случайно не ударилась головой, когда потеряла сознание?!

– Лисенок? – Дан хмурится и больше не выглядит веселым и беззаботным. Он озадачен, также, как и я.

– А? Нет, нет, – перевожу взгляд на старушку. Пытаюсь улыбнуться. – Все хорошо, спасибо за вашу бдительность. Это наш знакомый.

– Ну, ладно, – женщина поджимает губы и еще раз окидывает прищуренным взглядом Дана. – Просто девочка так плакала…Мало ли зачем олигархам всяким похищать молодую девушку с ребенком средь бела дня…

Старушка удаляется, а мы с Даном прыскаем со смеху. Мандаринка, глядя на веселящихся взрослых, присоединяется к нам.

– Олигархом меня еще не обзывали.

– Извини, что тебе пришлось все это вытерпеть. И спасибо, что помог. Снова.

Я пытаюсь встать и сползти с сидения, но Дан преграждает мне дорогу. Упирается рукой в спинку сидения и смотрит на меня в упор.

– Далеко собралась, красавица?

А, действительно, куда? Сейчас скоро нужно кормить мандаринку, да и самой нужно перекусить. Потому что желудок уже прилипает к спине, а голова все еще кружится.

Опускаю голову и смотрю на свои сцепленные ладони. Мне нечего ответить Дану.

– Хватит геройствовать. Теперь будем поступать так, как я скажу.

Дан захлопывает дверь, закидывает наши нехитрые вещи в багажник и садится на водительское место. Оборачивается между сидений и широко улыбается Анютке, что продолжает жаться ко мне.

– Ну, что, мандаринка, в гости поедешь?

Дочка пристально рассматривает мужчину. Как истинная леди, склоняет голову набок и важно кивает. Чем вызывает смех Дана.

Мандаринка снова улыбается, поворачиваясь ко мне. И только за счастливые улыбки дочери и теплое отношение к ней незнакомого человека я готова его бесконечно благодарить.

– Тогда прошу занять места согласно купленным билетам, расслабиться и получать удовольствие.

Дан отъезжает с парковки, отвечает на входящий звонок и с кем-то обсуждает какую-то поставку. Боже, мы, наверно, отвлекаем его от работы, а он возится с нами…

– А скажи- ка мне, Лисенок, что это за прогулки с утра пораньше в такую погоду? Да еще и с вещами? Фетиш у вас такой, что ли?

– Так вышло, – бормочу, нервно сцепляя пальцы. Пока не оторвала себе что-нибудь, обнимаю двумя руками Анютку и стараюсь не смотреть в сторону Дана. Стыдно. Стыдно, что дочь в это все втянула…

– Вы ночевали где, девочки? Все-таки обнимали фикус?

– Нет, ночевали мы в квартире, в которую ты нас проводил. Только мы не могли там долго оставаться. Пришлось уйти.

– Очень интересно, но ничего непонятно, – бурчит Дан, хмурясь. Он становится серьезным. Я сталкиваюсь с его пронзительным взглядом в зеркале заднего вида. – Обидел кто, Лисенок?

Отворачиваюсь к окну. Желание вывалить все, как на духу, настолько сильное, что язык печет. Хочется, чтобы хоть кто-то когда-нибудь встал на мою защиту. Хочется хоть на вечер превратиться из Золушки в принцессу.