До суши остаётся совсем чуть-чуть. Но ноги уже не держат. Вся эта беготня вымотала её и без того уставшее тело. Тошнота подступает к горлу, обессиленные конечности не слушаются. Агата сбавляет скорость, пока окончательно не останавливается.

— Стой. Подожди. Я больше не могу.

— Ну ты и дохлячка, — насмешливо фыркает Терри, но просьбу исполняет. — Сознавайся, на что потлатила здоловье: алкоголь, табак или всё вместе?

— Работа, — тяжело дыша отвечает Агата.

Едкие замечания Терри её совершенно не задевают. Скорее, наоборот — удивляют. Оказывается, дети умеют не только жаловаться родителям, но и могут постоять за себя сами.

— Ещё хуже. От алкоголя весело, табак ласслабляет, а лабота что? Даже нечего будет вспомнить пли смелти.

Минута отдыха пролетает незаметно. Долго торчать на одном месте не получается. Невидимая опасность, сверлящая ненавистным взглядом спину, и усиливающаяся морось подгоняют скорее попасть под крышу. Агата может видеть, как из закопчённых труб дома валит серый дым. А это значит, там тепло и сухо. Как раз то, чего ей так сейчас не хватает. Собрав последние остатки сил, Агата коротко кивает Терри. Их путь продолжается. Через десяток минут малыш помогает с трудом держащейся на ногах Агате выползти на брёвна. Предложение поддерживать при ходьбе за локоть вежливо отклоняется. Потемневшие от воды волосы, застилающие лицо, оставляют видимой лишь плотно сжатую линию тонких губ. Гордо выпрямив спину, девушка хвостиком тащится за постоянно оглядывающимся ребёнком.

Домик Терри на небольшом острове вблизи оказывается куда плачевнее, чем издалека. Всего один этаж и большой чердак. Крыша во многих местах залатана. Дряхлые брёвна покрылись от влажности мхом. Да и всё строение скосилось набок. В том месте, где мансарда особенно угрожающе нависает под углом, поставлены свежие брёвна из сосны. Лишь круглое чердачное окно с цветным витражом и новой рамой выглядит более-менее ухоженно. Развалившийся заборчик выставляет на обозрение скудные грядки с небывалого размера тыквами, чудом проросшими в подобных условиях. Они, скрючившиеся от неведанной проказы пара кедров, пожухлая трава да дикий шиповник — единственные выжившие.

— Как следует выжми воду из одежды. Я не чистюля, но ковёл на кухне жалко. Я его от самой свалки сюда тащил, — выпятив грудь, провозглашает Терри.

— Не терпится увидеть, — роняет девушка, непроизвольно ускоряя шаг. Жажда оказаться в тепле подгоняет утомившееся тело.

Пока она переминается на единственном более-менее сухом участке, старательно выжимая пижаму, её напарник судорожно шарит по карманам. Проходит минута тщетных поисков. Потом ещё одна. Обеспокоенные глаза ребёнка встречаются с выжидающим взглядом Агаты. Он только открывает рот, желая что-то сказать, как вой сотни труб, голосов и криков прерывает его. Островок и прогнившую дорогу соединяет ветхий мостик с перилами. И почти у самого его начала в блеске молний колышется безразмерная масса. У неё нет цвета, лишь угадываемые очертания. Тягучий, вязкий след подобно нефти остается позади.

Щелкнув суставами пальцев, Агата рывком выхватывает из-за уха Терри пару заколок.

— Мне нужна пара минут. Сможешь задержать его?

Вместо ответа дитя срывается с места. Вбежав на середину мостика, Терри останавливается. Свист ветра закладывает уши. Это рассекает плотный воздух острый отросток склизкой массы. Рефлексы не подводят. Терри вскидывает руку с ловцом подобно щиту. Словно наткнувшись на невидимое пространство, конечность отпружинивает под разъярённый вой существа. Ушки чутко определяют направление ударов. Ловкое тело мечется по мостику, не давая существу ступить на него. Но и нечто не намерено так просто сдаться.

В свете молний выросты обретают угрожающую форму. С острыми концами, будто лезвия, они наносят удар за ударом. Ловец трещит, будто поленья в огне. Снопы искр поднимаются в воздух при каждом ударе. Свист перекрывает гром в небе. Незримые хлысты с отравляющим жалом на конце пронзают пространство, обрушиваясь на защитника. Одному из них удаётся задеть колено. Взвыв от боли, ребёнок отступает. Довольное существо заваливается на первые несколько досок, заставляя их трещать под собственным весом.

— Агата!

— Ещё немного!

«Всегда знала, что такой опыт мне пригодится в будущем».

Когда у тебя свободна всего одна рука, так как вторая занята коробками, в зубах документы, а рядом нет никого — подобный навык очень полезен. Особенно учитывая, что дверь в её первый личный кабинет со всем необходимым оборудованием имела привычку часто запираться сама по себе, вынуждая хозяйку пыхтеть возле. Но и из этого Агата вынесла для себя урок. Лишения в начале пути приучили её не только вскрывать замки, но и упорствовать в достижении цели. Но даже ей время от времени приходилось говорить:

— Мне нужна твоя помощь! — Агата в иступленной панике дёргает за заколку, но некоторые вещи сделать в одну, ещё и ослабленную, руку очень непросто.

Ребёнок сгребает блестящие камни с ловца и резким движением их отрывает. Острый взгляд рассчитывает траекторию. Бросок. Солнечные камушки падают прямо перед существом. Секунда. Оранжево-алые камни падпараджи врастают в дерево, увеличиваясь на глазах. Толстые неогранённые минералы непреодолимой стеной перекрывают проход на мостик. Острые грани пронзают лезвия, метнувшиеся к безоружному ребёнку. Симфонический визг оглушает округу, разлетаясь на километры вдаль.

Прихрамывая на ходу, Терри подбегает к Агате. Под руководством девушки, он наваливается на дверь, силой пытаясь провернуть самодельную отмычку. Раздается торжественный щелчок и вымокшие от пота и дождя путники вываливаются прямо на «новенький» ковёр. Сеть трещин расчерчивает минеральную преграду. Мгновение, и она разлетается на миллион маленьких кусочков. Существо издает последний, самый оглушительный, вой. Сотканный из ошмётков чужих голосов и предсмертных криков, он обжигает тело фантомной болью. Сотня копыт, ног, лап с неистовой скоростью устремляется к закрывающейся двери. Безумие, несущееся на всех парах. Неуправляемый поезд, сошедший с рельсов, двигаемый лишь бездонной жаждой.

Тяжёлая дверь захлопывается в последний момент. Привалившись к ней, Терри судорожно защёлкивает щеколды, расписанные охранными рунами. Существо врезается в осязаемое, в отличие от него, препятствие. Сила удара столь велика, что Терри со свистом отлетает от двери назад. Но столкновения с кухонными приборами не происходит. Тело приземляется на удивление мягко. Костлявая рука с огромной ладонью крепко прижимает Терри к себе.

Раздирая уши яростным рёвом, существо мечется. Глухие удары сотрясают хлипкую дверь. Доски трещат от навалившейся на них мощи. Иноземные знаки, испещряющие дверь, вспыхивают радужными переливами. Некоторые тускнеют и пропадают. Иные лишь усиливают свой свет, не давая пересечь последнюю линию обороны.

Раздосадованное нечто переползает к окну. Невообразимо омерзительный звук когтей по стеклу заставляет заткнуть уши. Агата чувствует, будто оно скребется в разум, умоляя забрать хотя бы кусочек рассудка.

— Оно не оставит нас в покое! — девушка едва перекрикивает терзающий скрежет.

— Потелпи. У него кончаются силы! — отвечает Терри. Зажмурив глаза и заткнув уши, он головой прильнул к животу Агаты.

Возня за окном смолкает. Существо предпринимает последнюю попытку попасть в дом. Топот десятка ног и копыт наваливается на крышу. Тусклая лампочка без абажура мигает, качаясь из стороны в сторону. С потолочных перекладин сыпются щепки. Разочаровавшись, нечто сползает обратно на землю. Не прекращая стенать, оно обходит дом по кругу. Улюлюкающие звуки перемежаются мольбами. Просьбами. Выгляните хотя бы на минутку. Откройте двери. Впустите меня.

Через несколько минут пытка заканчивается. Существо уходит. Детский плач затихает вдали, поглощаясь рваным шумом ветра. В доме повисает успокаивающая тишина. Терри выныривает из объятий и первым делом подбегает к окну.

— Голову даю на отсечение, все тыквы мне потоптал, — голос у него скорее раздражённый, чем испуганный.