Литмир - Электронная Библиотека

– Вы хотите поговорить? О чём? – заорала она. – Вы не считаетесь с моим мнением! Вам всё не так! Вы не понимаете, что я уже выросла! Ваши советы, ваша опека и нравоучения – мне всё это давно надоело! И если вас что-то не устраивает, то могу вообще уйти, мне есть куда!

Затем она подошла к столу, налила в бокал вина и выпив его залпом ушла в свою комнату. А утром, перед уходом заявила следующее.

– Пока я живу с вами, вы обязаны меня содержать и обеспечивать деньгами.

– Я молча достал из кошелька единственную лежащую там купюру достоинством в 25 рублей, всё что оставалось до зарплаты, и отдал ей. Даже не сказав спасибо, она взяла деньги и ушла.

Таким манером мы продолжаем жить и общаться вот уже несколько месяцев. Ожидая возвращения дочери, когда до полуночи, а когда и до утра, мы наблюдаем в окно одну и ту же картину, как из подъехавшей к нашему подъезду машины, в сопровождении мужчины выходит наша Катя. При том, что этих самых мужчин она меняет как перчатки. А на утро, сонные и измученные мы едем на работу. Силы на исходе. Танюша постоянно в слезах, а я седею, успокаивая её.

После всего сказанного Волжанов почувствовал облегчение. Выговорился, вот и полегчало. Теперь он пристально смотрел на друга, ожидая от него дельного совета.

– М-да-а-а… Вышла девочка погулять – да и заблудилась, – сказал Анатолий, постукивая пальцами по столу. – Катя прежняя и эта, «новая» – две абсолютные противоположности. Но что именно послужило причиной её перевоплощения, пока мне не понятно. Хотя… Думаю, что без влияния новоиспечённых институтских подруг здесь не обошлось. А тебе не приходила мысль поговорить с её парнем, ну с этим…

– С Иваном?

– Ну да, с ним.

– Так они же расстались.

– Так вот найди его и выясни, что стало причиной разрыва их отношений? И потом, наверняка у них существовал круг общих знакомых, которые…, – Волжанов тут же подхватил его мысль, не дав возможности высказаться до конца.

– Да, да, точно! Надо встретиться с Иваном! Наверняка он всех её подруг знает.

– Ну вот. Глядишь, что-то да прояснится. Послушай, а что по поводу этой проблемы говорят твоя мама и бабка? Они в курсе?

– Что ты! Матушка даже не подозревает, что в нашей семье идёт «война». Скрываем как можем, оберегая её здоровье. При встрече делаем вид, что существуют некие разногласия во взаимоотношениях с дочерью, но ничего серьёзного. Девочка мол выросла, ну выпендривается малость, так это пройдёт. Она верит, пока верит, но чувствую долго нам не продержаться. А у нашей Маши мы не были очень давно, вот это плохо. Боюсь ей на глаза показываться. Знаю, что сильно изменился, и она сразу поймёт о наличии у меня некой проблемы. А волновать старушку не хотелось бы. Она уже неоднократно звонила матушке спрашивая, где мол Дима? Почему у меня давно не был? Как Танюша и Катюша? А мне нечего ей сказать, нечем порадовать нашу родоначальницу. Ну даже если и расскажу, то наверняка в ответ услышу, что мы мол сами во всём виноваты, избаловали девчонку и так далее. Хотя сейчас мне вспомнилось вот что. При всей своей любви к правнучке, последние года два Маша стала как-то странно на неё поглядывать. Я замечал это неоднократно, при том не я один. Сядет бабуля где-нибудь в сторонке, съёжится, прищурится и разглядывает Катеньку, словно пытается в ней что-то найти, словно в чём-то её подозревает. Мои попытки получить от неё разъяснение по этому поводу оказались безуспешны. Она умело уходила от ответа, переводя разговор на другую тему. Согласись, это странно, а главное не понятно?

– Так поезжай к бабке и поговори с ней, только откровенно поговори. Мне почему-то кажется, что она сможет вам помочь. Твой отец, мой учитель, всегда восхищался своей матерью, считая её очень мудрой и проницательной женщиной. Он говорил, что она обладает способностью видеть в людях то, что другим не ведано. А ещё я заметил, что человек она немногословный, пустых разговоров не выносит. Но уж если что когда скажет, то в самую точку, и не поспоришь с ней, так как чаще всего она оказывается права.

– Согласен, мы тоже так считаем, за это её и любим.

– Ну вот видишь, поезжай, пока дело не зашло куда дальше. Кто знает, что вашей Катеньке в голову придёт.

– Решено! Сегодня же вечером и поеду, провожу Танюшу и сразу к бабуле в Серебряный бор. Матушка собиралась к ней ещё в начале недели, да приболела, простудилась, и машина у неё в ремонте. Поеду вместо неё. Спасибо тебе Толя за совет. Я боялся Маше на глаза показаться, оттягивал этот момент как мог, а сейчас хочется с ней поскорей увидеться и поговорить. И если б не ты, я бы до этого не додумался. Как говорится «одна голова хорошо, а две лучше». Спасибо тебе.

– Ты поедешь без Танюши?

– Да, поеду один. Она сегодня уезжает на несколько дней в Ленинград. Её подруга по хореографическому училищу работает в «Мариинке», и Танюша получила от неё приглашение на премьеру нового балета. Наконец-то за последние несколько лет у них появилась возможность повидаться. Но если бы ты знал, чего мне стоило уговаривать жену согласиться на это приглашение.

– Премьера, подруга, почему бы и нет?

– Да из-за этой «войны» она боится оставлять меня одного наедине с Катей. А ей просто необходима эта поездка. Общение с любимой подругой, премьера балета, обожаемые Невские набережные, всё это поможет ей отвлечься и отдохнуть. Эта огромная порция положительных эмоций сработает лучше всякого лекарства.

– Никаких сомнений! Так она согласилась?

– Согласилась, но как-то так… Нет уверенности, что не вернётся с полпути, я её знаю… Но если скажу, что поеду к бабуле и меня в выходной вообще не будет дома, то уедет со спокойной душой, а для меня это очень важно.

– Ну и отлично! – с облегчением сказал директор, шлёпнув руками по коленкам.

– А теперь послушай меня уже как директора, – продолжил он официальным тоном, каким всегда разговаривал с подчинёнными. – В жизни всякое может случиться, но впредь постарайся, что бы семейные проблемы не влияли на работу. Ибо для хирурга твоей квалификации это не позволительно. Есть операции, которые могут быть успешно проведены только твоими руками. И не дай Бог, если из-за твоей хандры пострадает хоть один пациент. Этого себе ты простить никогда не сможешь. Ну а как друг, скажу следующее. Проблема, возникшая в вашей семье, тебя здорово подкосила, ты выбит из колеи, чему я удивлён. Прости, но я помню, как тяжело было пережить тебе преждевременный уход из жизни сначала деда, а потом отца. Ты держался, не позволяя эмоциям взять над тобой верх. А твоя дочь, и это главное – жива и здорова. Да, на сегодняшний день существует некая проблема в ваших взаимоотношениях, так решай её! Ищи причину, проси помощи у кого угодно, верни спокойствие и счастье, которое теперь грубо нарушено. А прямо сейчас, будь добр, соберись и выйди из этого кабинета таким, каким ты был несколько месяцев назад. Тебя любят, в тебя верят, за тебя переживают. Надеюсь, ты меня понял.

Если от имени директора Анатолий говорил довольно жёстко, то поменяв тон на дружеский он говорил так искренне, так проникновенно и убедительно, что у Волжанова по спине пробежали мурашки.

– А ведь он прав! Абсолютно прав! Прав на все сто! – подумал Волжанов, и в тот же миг, на его лице появилась улыбка. Он встал и отвесив низкий до земли поклон сказал.

– Спасибо тебе, свет наш Анатолий Сергеевич!

И протянув к нему руки продолжил.

– Спаситель! Дозволь облобызать тебя, мой друг сердечный!

После чего они обнялись и долго от души смеялись.

– Ну вот, другое дело. Смеёшься, шутишь – значит пошёл на поправку, значит будешь жить, – не унимаясь от смеха сказал директор.

Неожиданно дверь открылась и в кабинет вошла секретарша.

– Извините, я стучалась, но вы так громко смеётесь.

– А-а-а, Валентина Петровна! Как дела в нашем Склифосовском царстве-государстве, всё спокойно? – спросил директор, удивляя секретаршу своим приподнятым настроением.

– Да Анатолий Сергеевич, всё в порядке. Я должна напомнить, что через час вас ждут на совещание в министерстве.

7
{"b":"839890","o":1}