– Да потому как по своей природе все люди разные. Одни умны – другие глупы, одни талантливы и трудолюбивы – другие бездарны и ленивы. И потом, разве в равенстве заключается счастье?

– Умница ты моя, – сказал отец, поцеловав меня в голову. -Ты вот девчонка совсем, а понимаешь это, а они нет. Может и поймут когда-нибудь, но не сейчас. Человеку свойственно мечтать и верить в лучшее. Вот они и мечтают о светлом будущем…

– И как же мы будем жить среди этих людей? – прижавшись к отцу, грустно спросила я.

– Хорошо будем жить! И среди этих людей не мало добропорядочных. Главное, что у меня есть работа. Как говориться – в жизни всё может пригодиться! Хоть тут повезло. Почерк у меня красивый, благодаря чему я получил работу в архиве госпиталя. А в следствии тяжёлой травмы головы мне дали инвалидность, освобождающую от службы в армии. Пройдёт время, дай Бог всё как-нибудь наладится. Учиться пойдёшь, работать станешь, замуж выйдешь, ну и так далее… И потом, доктор уверяет, что память может ко мне вернуться, такие случаи в его практике бывали. Нужно терпение и время. Так что жизнь продолжается. Теперь у меня есть ты, и ты – моё всё!

Мы поняли друг друга и больше не возвращались к этой теме.

– Теперь понятно в кого ты такая мудрая, – сказал Волжанов, пересев в кресло у камина напротив бабули.

– Да-да…, – с грустью вздохнув сказала Маша и продолжила.

– То время было очень трудным, война, разруха, голод, но для нас оно было счастливым. Я была безмерно благодарна отцу за то, что он смог меня найти. От одной мысли, что этого могло не произойти, меня охватывал ужас. У нас оказалось много общего. Нам нравились одни и те же писатели и поэты, мы оба обожали Шаляпина и классическую музыку. Я полюбила отца всей душой, всем сердцем, и с его стороны я чувствовала тоже самое. К сожалению, наше семейное счастье было не долгим. Примерно через год самочувствие отца резко ухудшилось. Его стали мучить сильные головные боли, он стонал по ночам, а утром поднимался с налитыми кровью глазами. Он уже не мог работать как прежде, так как зрение ухудшалось с каждым днём. Я стала искать работу, но тщетно. Понимая наше безысходное положение, тёте Поле удалось устроить меня разнорабочей в столовую Путиловского завода, где она работала поваром. Обстоятельства заставили меня забыть про гордыню, про то, что на самом деле я когда-то готовилась совсем к другой жизни. Теперь с утра до вечера я мыла за рабочими посуду, вытирала столы, мыла полы, выносила мусор и чистила мёрзлую картошку, а после работы мчалась домой к отцу. Опять-таки, спасибо тёте Поле, ухаживавшей за ним в моё отсутствие. Самочувствие отца становилось временами то лучше, то хуже. Надо сказать, что этот человек обладал огромной силой воли. Испытывая страшные головные боли, он не позволял себе падать духом и раскисать, живя надеждой на выздоровление. Но, к сожалению, прогноз врачей оказался не утешительным. Медицина была бессильна чем-либо помочь и его дни были сочтены. Меня убивало чувство беспомощности. Веря в чудеса и отгоняя дурные мысли, я молила Бога о выздоровлении самого дорогого мне человека.

Стараясь держаться как можно бодрее и оптимистичнее дома, я заливалась слезами на работе, делая вид что это от горячего пара, разъедающего глаза.

Невыносимым для меня было ещё и то, что я ежедневно сталкивалась с хамством тамошних рабочих. Постоянно являясь объектом их внимания, они изводили меня пошлыми шутками и бесконечными приставаниями. Держась гордо и неприступно, я всеми силами старалась не обращать внимания на их гадкие выходки. О-о-о, как это их раздражало и злило, ты себе представить не можешь. И всё-таки, один человек удостоился моего внимания. Попадая в поле моего зрения, он краснел и тут же исчезал. Каждый день после работы, этот молодой симпатичный парень, молча шёл за мной до самого дома. Так продолжалось довольно долго. Но однажды я набралась смелости и резко обернувшись к провожатому заявила.

– Cударь! – не на шутку испугавшись за это слово я попыталась исправиться, – Гражданин, т-т-товарищ… Доколе это будет продолжаться? По какому праву вы преследуете меня?

Парень опешил от такого обращения, но в ответ не нахамил, и не стал приставать, чего я боялась больше всего. Вежливо, но настойчиво, он попросил выслушать его. Оказалось, что несколько заводских парней сговорились проучить гордую и неприступную посудомойку. Узнав об этом, он решил уберечь её от этих хулиганов, поэтому и стал каждый день провожать до дома. Я была приятно удивлена такому благородному поступку, и поблагодарив его, мы расстались друзьями. С того дня, как и прежде, он каждый день провожал меня до дома, но шли мы уже рядом, рассказывая по очереди о себе. Помня наказ отца, скрывать своё происхождение, без лишних подробностей я сказала, что с малых лет как сирота воспитывалась в приюте, и только чуть больше года тому назад обрела отца, ставшего для меня единственным родным человеком. Рассказала о его болезни, и о том, что всеми силами пытаюсь ему помочь. Ну а Коля, так звали этого молодого рабочего, оказался деревенским парнем, влюблённым в паровоз.

Историю единственной бабулиной любви Волжанов знал наизусть, однако напоминать ей об этом не стал. Сейчас эта история звучала немного по-другому, нежели раньше, и как-то по-особенному проникновенно.

– Да, да, представляешь, он так и сказал, люблю мол паровозы. Впервые увидев эту армаду железа будучи ещё юнцом, у него появилась мечта стать тем, кто делает эти самые паровозы. Было необычно слышать, что он хотел их именно делать, а не водить, о чём мечтало большинство мальчишек. Попав на завод, из простого рабочего он за короткий срок стал помощником мастера.

– Толковый ты парень, учиться тебе надо, а там глядишь, и инженером бы стал, – слышал он неоднократно в свой адрес. Поверив в то, что это действительно возможно, Коля решил обязательно пойти учиться, чтобы стать инженером.

Семья у него оказалась не маленькой, мать с отцом, два старших брата, и ещё множество родственников. Все они так и проживали в деревне, только братья где-то воевали.

При всём своём богатырском телосложении он был добр, покладист и очень внимателен ко мне. По его просьбе я приносила ему книги, которые он просто «глотал», а затем нисколько не стесняясь спрашивал о том, что ему было не понятно. Занимаясь самообразованием, этот полуграмотный деревенский парень настойчиво шёл к своей цели. В отличии от него, я не могла себе позволить ни мечтать, ни даже думать о чём-либо другом, кроме как о выздоровлении отца.

Спустя три месяца Коля признался, что я ему очень нравлюсь и даже больше… Он говорил, стараясь описать свои чувства самыми красивыми словами. Его признание стало для меня полной неожиданностью. Я ответила, что испытываю к нему большую симпатию, но пока кроме дружбы обещать ничего не могу, поскольку сейчас не то время, когда бы я могла дать волю своим чувствам. Он не обиделся, он всё понял и заверил, что в любой момент я могу рассчитывать на его помощь.

После разговора с Колей я бежала вверх по лестнице, не чувствуя под собой ног. Я была счастлива! Сегодня первый раз в жизни мне признались в любви! И пусть это случилось не на великосветском балу, как мечталось, а на улице у грязного подъезда, но всё равно это было прекрасно!

В следующее мгновение с лица бабули сошла умилённая улыбка, её взгляд поник и сильно сосредоточившись глядя куда-то в сторону, она продолжила.

– В коридоре нашей квартиры я столкнулась с тётей Полей. Крепко обняв меня, она сказала сквозь слёзы.

– Иди девочка, иди скорей к нему, плох он. Всё одно талдычит, боится не успеть тебе что-то рассказать. Ты держись милая, – и вытирая заплаканное лицо подолом фартука, она зашла в свою комнату.

Я не могла сдвинуться с места. Ноги окаменели, руки задрожали, в горле встал ком. С трудом дойдя до двери я не решалась войти, так и простояла какое-то время держась за ручку. Голова кружилась, мысли путались, мне было страшно. Наконец совладав с собой, я открыла дверь и вошла. Отец лежал на диване c закрытыми глазами. Я присела рядом и услышав его дыхание немного успокоилась, он спал. Не сводя с него глаз, я вдруг заметила, как он сильно помолодел, но от чего, поняла не сразу. Оказалось, он сбрил бороду, и теперь, на чисто выбритом лице стал виден огромный шрам. Бордовой широкой лентой он шёл от подбородка к правому виску, теряясь в гуще поседевших волос. Стало понятно, почему отец отказывался сбривать бороду.