«Что за хренота, ну прямо по Фрейду31», – размышлял он.

В спальную к отцу заглянул Герман.

– Пап, ты проснулся? Я сам завтрак приготовил, наша «красная тапочка» (так он называл домработницу, имея в виду цвет её домашних туфель) сегодня подойдет к обеду.

– А ты чего не в клинике? – Спросил его отец.

– Мне сегодня дали поручение купить картину в красивой рамке, как внуку известного искусствоведа, вспомнили про нашу бабулю-мадам Викторию Старыгину – сказал он с издевкой, – это для одного нашего юбиляра.

– И они надеются, что эстетический вкус врожденное явление? – Спросил с иронией Александр Михайлович.

– Только бы ген мадам Виктории не затерялся в спиралях ДНК. А то даже и не знаю, поможет ли мне твоё «генетическое наследство» в этом деле? – Съязвил Герман.

– Сходи на Арбат, там, чего-нибудь подберешь, – посоветовал отец.

– Ага, – уже убегая на кухню, произнес Герман.

Биневский медленно поднялся с кровати, ужасно болела голова. Он подумал, что этот «синий конверт» может свести его с ума, он даже решил поставить себя точный диагноз, но потом крепко выругался…

***

Герман оставил свой «авто-танк» на стоянке и отправился в поход за картиной.

Арбат с утра был немного безлюден, однако то там, то тут продавали свои картины художники, звучала гитара, приятная мелодия Окуджавы наполняла улицу. Герман читал вывески магазинчиков, антикварных лавок, дорогих бутиков. Наконец он нашел нужный, как ему казалось, художественный салон, когда его окрикнули:

– Молодой человек, я могу нарисовать Ваш портрет? Веселая картинка получится, – это была девчонка, неопределенного возраста пятнадцати-двадцати лет, маленькая худенькая курносая брюнетка, увешанная феничками, чем-то напоминающая забавную игрушечную обезьянку. Она стояла около мольберта с надписью «Рисую шаржи за 5 минут. Дёшево».

– Не-а, я по делам, – буркнул Герман.

– Какие дела могут быть весной? Ну, дешево, же… – Настаивала «обезьянка» и улыбнулась. «Да, – подумал Герман, – стоматология у неё ник черту»….

Герман зашел в магазин. Он не стал особенно вглядываться в картины, а рационально изложил требования, которые они обговорили всем коллективом: формат 70х120, пейзаж, рамка с позолотой, цена около одной тыс. долларов. Такой утилитарный подход к искусству не удивил продавцов и нужный «шедевр» быстро нашелся.

Герман спускался с лестницы, когда «обезьянка» подбежала к нему и протянула листок бумаги, где Герман был изображен так уморительно, что он расхохотался.

– Здорово! Сколько я должен? – С улыбкой спросил он.

– Да сущие копейки, сколько не жалко, – сказала она.

Герман, не считая, дал ей несколько купюр и забрал рисунок. Она остановила его:

– Сэр торопится, а подпись художницы? Может через 100 лет мой рисунок станет бесценным?

– Да, конечно подпишите.

Она сделала на листке закорючку, озорно посмотрела на Германа, и разборчиво вывела свое имя Лиля и номер телефона.

***

Кирилл поздно возвращался с работы из Склифа на метро. После дежурства, один из его коллег, устроил маленький мальчишник по поводу своей женитьбы. На пятерых у них было 3 бутылки водки, потом немного спирта, а из закуски – только лимон и сигареты. Кирилл пребывал явно не в форме.

В вагоне последнего электропоезда сначала он был один, затем в него зашла молодая женщина. Кирилл посмотрел на неё; что–то в ней было такое, что буквально заворожило его. Хотя и не красавица, но очень обаятельная. Пуританская одежда, слишком скромная прическа выдавали в ней женщину «тяжёлого поведения». В противовес «женщинам легкого поведения», эти были архипорядочные дамочки, в основном интеллектуалки, с различными условностями и заморочками по поводу мужского пола. Кирилл понял, что здесь вряд ли что обломится, и решил немного вздремнуть.

Татьяна («женщина тяжелого поведения») ехала с дачи от родителей, куда отправила отдохнуть на выходные своего пятилетнего сына Ромку. Она задержалась, приехал её брат с радостным событием, он теперь папа, а Татьяна значит тётка. По этому поводу пришлось выпить целых 2 бокала шампанского, что для неё было равносильно литру спирта, она чувствовала себя сильно пьяной, но всё же отправилась домой в Москву.

Татьяна сидела напротив Кирилла. Она стала внимательно разглядывать незнакомого мужчину. Его слегка небрежная одежда (потёртые джинсы, развязанный шнурок на кроссовке, легкая кожаная куртка, накинутая поверх темной майки), модная небритость, правильные черты лица, чувственные губы, заставили Татьяну подумать о том, что секса у неё не было уже года полтора. Она отогнала от себя эту мысль, к тому же было видно, что незнакомец не трезвый. «Только такой пьяной женщине как мне, – подумала она, – может понравиться пьяный мужчина». Татьяна опустила глаза, а Кирилл вдруг подсел к ней, перегар от водки и сигарет ударил в лицо Татьяны, она резко отодвинулась.

– Не бойтесь, мадам, я не маньяк, – сказал Кирилл «женщине тяжелого поведения».

– Вы чертовски привлекательны, я чертовски привлекательно, чего нам тут….., – он забыл известную цитату из фильма, – ну, в общем, Вы мне понравились. Пригласите меня к себе, не пожалеете, – вдруг осмелел Кирилл, не надеясь на положительный ответ.

Татьяна внимательно посмотрела в глаза Кирилла.

– А знаете? Пошли! – Она прямо испугалась сама себя, но этот незнакомец был тем мужчиной, который её был нужен именно сейчас.

Они молча ехали, потом шли до её дома. Молча поднялись в лифте.

– Я здесь живу, – сказала она, открывая дверь квартиры.

Они зашли. Кирилл снял пиджак. Женщина так и стояла в плаще, будто сомневаясь во всем, что должно было быть.

Кирилл подошел к ней и стал страстно целовать, она сначала не отвечала на его поцелуи, но потом… это было порывом страсти, которую она до этого дня не знала. Его объятья были сильные, резкие, грубоватые, настойчивые.

Они оказались в спальне. Кириллу казалось, что это какая то особенная женщина, не те, которых он знал. Её девичье смущение и одновременно пылкая женственность создавали фейерверк наслаждения. Татьяна поняла всю энергию влечения. Это был тот мужчина, который открыл для неё новое измерение.

Утром первым проснулся Кирилл. Татьяна очнулась от непривычного непонятного движения у неё на кровати. Она вспомнила сегодняшнюю фантастическую ночь, и то женское счастья, которое она испытала с незнакомцем. Татьяна решила притвориться спящей, пусть он уйдет и всё закончится. Ей было стыдно, что она, серьезная женщина, вот так сразу оказалось в постели с первым встречным.

Кирилл уже встал с кровати. Татьяна не шевелилась, но слегка приоткрыла глаза. Мужчина был настоящим красавцем: высокий рост, спортивная фигура, прекрасное телосложение. Он оделся и подошел к окну, затем резко повернулся к Татьяне, она не успела закрыть глаза.

– Ты не спишь! – Констатировал он.

– Я? – Она сделала паузу. – Нет.

– Знаешь, а можно я у тебя поживу? – Спросил он.

Татьяна опешила. Она уставилась на него.

– Пейзаж из окна у тебя прекрасный.

– Вы извините, я всё сделала не так, – произнесла почти по слогам она, – это всё неправильно, я не такая…

– А мне понравилось, и ты понравилась, – улыбнулся он.

– Я сейчас схожу по делам, а потом вернусь. Пустишь? – Настаивал он.

– Я сегодня работаю с 11 часов, – не уверенно сказала она.

– Сегодня суббота, красавица, – своим бархатным с хрипотцой голосом сказал Кирилл.

– Я в музее работаю, а по выходным самая работа, – она лежала в постели плотно укрытая одеялом.

– Ясно.

– Вы бы отвернулись, – очень тихо сказала она.

– Стесняешься? – Недоумевал он. – А я думал такие уже вымерли как мамонты.

Он отвернулся и потер виски, у него страшно болела голова после вчерашнего.

– Слушай, а у тебя аспирин есть? – Спросил он.