– Скорее наоборот, – выдыхаю, пораженно смотря на вход.

Мирон собственной персоной. На нём обычная чёрная футболка без рисунка и вчерашние джинсы с рваной коленкой. На ногах – потрёпанные жизнью кеды. В руке несколько бумажных пакетов известных брендов, а на лице скучающее выражение.

Так и не скажешь по нему с первого взгляда, что мажор-извращенец. Немного впереди него идёт женщина. С платиновым каре и очками в роговой оправе на переносице. Она его явно старше, не подружка.

Хотя в наш магазин часто заходят “мамочки”, со своими сыночками-альфонсами.

Мирон со скучающим видом следует в глубь магазина за женщиной, которая разглядывает платье на манекене при входе. Она что-то говорит ему, и он дёргает подбородком.

Ещё немного, и его взгляд наткнётся на меня, прячущуюся за рейлом скидок.

– Я на перерыв, – бормочу еле слышно и юркаю в открытую дверь подсобки.

В затылок словно всаживают сотню пуль, но я надеюсь, это лишь моё больное воображение.

– Ага, давай. Здравствуйте! Это из новой коллекции, здесь у нас зона сейла, если что-то интересует, вы всегда можете меня позвать. И я помогу вам с размерами, – слышу голос Таньки как через вату.

– Спасибо, мы пока сами, – отвечает женщина.

У неё красивый мягкий голос, да и сама она просто шикарна. Ухоженная, утончённая, вежливая. Она его мать?

– У меня есть вопрос, – голос Мирона пробирает до костей.

Я опять его подслушиваю и прячусь. Остается только молиться, чтобы он меня не заметил. Хотя я уже проклинаю своё импульсивное решение сбежать из зала.

Таня что-то отвечает ему. Мирон – ей. Я ничего больше не слышу, они говорят тихо, шёпотом.

Сердце колотится, ударяясь о рёбра с отчаянной силой. В кровь вбрасывается адреналин. Прям как в тот раз, когда я стащила у Мирона ту пачку денег и оставила его ни с чем.

– Ку-ку, Ангелок. Поиграем в прятки? – раздаётся справа, и я вскрикиваю от неожиданности.

Оборачиваюсь и прижимаю руку ко рту. Убью Таньку! Зачем она его сюда пустила…

Мирон опять улыбается этой своей жуткой улыбкой, от которой у меня внутри всё сжимается. Надвигается на меня, предварительно прикрыв за собой дверь подсобки. Отрезал нас от Тани и своей спутницы. И отрезал мне все пути отступления, загоняя в угол.

Смотрит так, как умеет только он, словно на мне совсем нет одежды. Ощупывает взглядом лицо, спускается ниже к моей быстро вздымающейся от частого дыхания груди, скользит вниз по бёдрам и возвращается обратно к лицу. Большой опасный хищник. А я его жертва. Вот что вижу в его взгляде. И это лишь вопрос времени, когда он решит на меня напасть и растерзать.

– Выйди отсюда. Тут везде камеры, мне не нужны проблемы на работе, – говорю, пятясь в глубь склада.

– Дорожишь работой? Сколько здесь платят? Тысяч семьдесят? – интересуется Мир, не переставая на меня пялиться.

Он засунул руки в карманы джинсов, склонив голову набок, и выглядит крайне расслабленным. Его не волнуют мои угрозы. Он наш клиент, а клиент всегда прав. Хозяин положения.

– Ты такими суммами лишь подтираешься, зачем тебе знать? Хочешь к нам на полставки?

– Может, ты хочешь заработать другим способом? Как в тот раз? – скалится. – Я плачу.

Ему нравится моя реакция. Он меня не трогает, давит морально. У этого парня просто ужасная энергетика. Сын сатаны, не иначе. Эта милая женщина за дверью не может быть его матерью!

Я еле держусь, чтобы не поёжиться.

А ещё некстати вспоминаю, что он видел меня голой!

– Я больше не девственница! – почти кричу, и мне всё равно, что кто-то это услышит. – Можешь спросить у Саши.

– Жаль. Ты боишься меня? – интересуется Мирон и делает несколько шагов вперёд.

Нависает надо мной, потому что мне некуда больше пятиться. Лопатки прижимаются к стеллажу, на котором лежат вещи. Я всё ещё часто дышу и облизываю ставшие сухими губы. Взгляд Мира режет по ним.

– Не боюсь.

Между нами чуть ли не искрит от напряжения, волоски на коже встают дыбом. Мирон подаётся вперед, и мне кажется, что ещё немного и он поцелует меня.

Его лицо напротив моего в нескольких жалких сантиметрах. Сжимаю и разжимаю ладонь. Если он меня поцелует, я ему врежу. Отвечаю!

Мирон смотрит прямо мне в глаза и придвигается ещё ближе.

– Врёшь, – цедит он тихо, а потом неожиданно хрипло приказывает: – Оближи губы.

Не знаю зачем, но я слушаюсь. Высовываю кончик языка и как под гипнозом прохожусь им по нижней губе.

– Хорошая девочка, – сипло хвалит Мирон и резко отстраняется.

Лишает меня своего запаха и энергетики. Дезориентированно хлопаю ресницами, смотря в его прямую, обтянутую чёрной футболкой спину до тех пор, пока она не скрывается за дверью, ведущей в зал.

Только тогда я с шумом выдыхаю и опускаю руку к низу живота, который буквально пылает, наливаясь тяжестью. Между ног тянет и пульсирует, а моё белье насквозь промокло, доставляя мне жуткий дискомфорт. Приходится несколько раз напрячь бёдра.

– И что это сейчас было? – недоуменно спрашиваю в пустоту, откидываясь головой на стеллаж, и прикрываю глаза.

Я выхожу из подсобки, только когда Мир и его спутница уходят, оставив в нашей кассе неприлично большую сумму.

– Зачем ты его пустила? – налетаю на Таню.

– Он сказал, что твой знакомый и ты будешь рада его видеть. Не рада?

– Ни разу!

– А этому рада? – Танька, вытаскивает из кармана две свернутые в трубочку пятитысячные купюры.

– Это что?

– Это наши чай, кофе, духи и поход на эпиляцию, – хихикает.

– Оставь себе, ты с ними работала, а не я.

– Нет, его условием было, чтобы я отдала часть тебе. Что-то в этом парне есть такое, боюсь его ослушаться. Вдруг он узнает и придёт меня наказать? Хотя… может, стоит проверить? Привяжет меня к кровати и отходит стеком, как в том фильме!

– Прекрати, это не смешно, – говорю строго, а сама пытаюсь не рассмеяться.

Мирон и Мистер Грей? Да, что-то общее определённо есть.

Оставшийся рабочий день мы дорабатываем без происшествий.

Выхожу на улицу после смены и глубоко вдыхаю сладкий августовский воздух. Последний месяц лета всегда был моим любимым. Теплый и ласковый, щедрый на урожай и звездопад, в который можно загадывать самые невероятные желания, и, возможно, они когда-нибудь сбудутся.

– Смотри, а это не твой? – пихает меня в бок Таня и указывает подбородком куда-то в сторону.

Прослеживаю за её взглядом и вижу Сашу. Он виновато улыбается и перекладывает из одной руки в другую увесистый букет из полумиллиона красных роз.

– Мой, – говорю обреченно.

– Куда это ты в такую рань?

Оглядываюсь на всклокоченную Марину, которая, кутаясь в свой зелёный халат, сонно потирает руками лицо.

– Уезжаю на все выходные. Можете с Русиком отдохнуть. В мою комнату не входить, – предостерегаю, тыкая в соседку пальцем. – Запасы еды к понедельнику лучше бы пополнить. И скоро платить за квартиру. Ты мне ещё за прошлый раз не всё вернула.

Завязав шнурки на кедах, выпрямляюсь. Беру с вешалки потрёпанную жизнью джинсовку и закидываю на плечи рюкзак с вещами на несколько дней.

– Знаю. Курсы бровистов такие дорогие, оказывается. Я всё отдам! Так, а куда ты всё же?

– Саша пригласил к нему на дачу. Вернусь в воскресенье вечером или в понедельник после работы!

Настроение у меня просто отличное. На улице светит тёплое яркое солнце, поют птички и пахнет яблоками. Я впервые за всё лето взяла два выходных подряд, и Соколов решил устроить нам романтик. Его родители улетели на какую-то конференцию в Италию, и в нашем распоряжении будет весь их частный дом, который находится за городом в закрытом элитном поселке. У Саши есть ещё своя квартира в городе, недалеко от универа, но там я была всего пару раз и ничего не видела, кроме дивана в гостиной.

Саша вообще после того косяка на вечеринке его друзей стал как шёлковый. Розы до сих пор занимают большую часть моей комнаты, там и так передвигаться затруднительно, а теперь стало вовсе невозможно. Встречает каждый вечер после работы, водит на свидания. Да, и наконец запустил руку ко мне в трусы.