Покрутившись вокруг, оглядываюсь по сторонам. Вот бы стать тут хозяйкой.

– Что за люди, – бормочу себе под нос.

На кухонной столешнице небрежно свалена грязная посуда, бутылки из-под алкоголя; мусорка под мойкой набита под завязку и несколько больших пакетов стоит рядом; на журнальном столике полдюжины кальянов. Взяв пульт, выключаю огромную плазму, на экране которой застыло футбольное поле. Джойстики от консоли валяются и на полу, и на светлом диване, на обивке которого виднеются разводы.

– Свиньи.

Хозяйкой хочется быть уже меньше, ну или желательно хотя бы иметь домработницу.

Взрыв хохота раздаётся из внутреннего дворика, оттуда же доносятся звуки двигателя машины. Кто-то очень агрессивно газует под одобрительные крики и улюлюканье.

Всунув ноги в кеды, выхожу на улицу, стыдливо опуская на лицо глянцевые солнечные очки, пряча глаза. И молюсь, чтобы Мирон нашёл какую-нибудь суперважную причину и свалил с этого праздника жизни. Дал мне передышку. Пощадил. Так же, как сделал это, набросив на меня одеяло. Если бы он хотел, то легко мог использовать этот момент в своих целях и спалить нас перед Сашей, однако не сделал этого.

У меня до сих пор горят щёки и сводит мышцы по всему телу.

Только что под душем в ванной комнате родителей Саши у меня случился самый опустошающий, яркий и безумный оргазм в котором участвовали: душевая лейка, два моих пальца и фантазии о языке Гейдена на моих влажных и пульсирующих складках.

– Ба! А вот и принцесса наконец проснулась, – картинно выкрикивает Стас-ловелас, показывая в мою сторону пивной бутылкой, как только я появляюсь на лужайке.

Все присутствующие лениво оборачиваются, отвлекаясь от свирепо рычащей тачки, показывающей шоу. Смотрят оценивающе и пренебрежительно. Я не их уровня, никогда не буду, никогда не смогу влиться в эту компанию на равных правах. Думаю, каждый из них уже слазил в мои социальные сети и в курсе, что я никакая не наследница миллионов. Не представляю для них никакого интереса, а для девушек – конкуренции. Ведь их парни женятся только на своих.

Чувствую себя рыбкой линеатус в окружении пираний.

– Ну наконец-то можем выдвигаться, – буркает Марика, царски перекидывая свои выбеленные волосы через плечо.

Её шорты настолько микроскопические, что она могла вообще их не надевать, а треугольники неонового купальника не оставляют простора для фантазии. Но, видимо, ей это не помогает, потому что Стас всё ещё трётся рядом с её подругой, которая теперь бросает полные ревности взгляды на белобрысую курицу.

– Тебе было необязательно меня ждать, киса, но я польщена, – спокойно говорю в ответ, оглядывая остальных ребят.

Здороваюсь с лысым и парочкой твикс, приехавшими вчера с Гейденом. Мирона, кстати, нигде не видно, как и Вики, и Саши. Куда они делись?

Атмосфера из просто недружественной становится искрящей от агрессии Марики. Она прищуривается, окидывая меня с ног до головы презрительным взглядом.

– Если сосешь Сане, не думай, что сразу стала своей в доску.

Кто-то издаёт сдавленный смешок. Не смотрю, кто это глумится, хотя за глянцевыми очками могу легко это сделать незаметно.

– Оу. Кому-то ночью не дали? – отбиваю очередную злобную подачу блондинки.

Лысый одобрительно присвистывает, а Стас за спиной у Марики неуверенно переминается с ноги на ногу.

– Что ты сказала?

Марика с перекошенным лицом делает шаг в мою сторону, словно собирается вцепиться в мои волосы. Я не двигаюсь с места. Напрягаюсь всем телом, готовясь дать сдачи, но даже шага назад от меня они не увидят.

Пусть только попробует.

Я, может быть, с виду худая и безобидная, но мало кто из этих мажоров, сосавших золотые соски с рождения, знает, где и как прошло моё детство. В детдоме драки обычное дело. Если не можешь постоять за себя, тебя размажут по стенке и займут твою кровать, твою тумбочку, заберут твои вещи или порежут их на мелкие куски. Иногда доходило и до серьезных телесных повреждений. В первый раз, когда меня, возвращавшуюся из душа, подкараулили и побили, я попала в больницу с сотрясением и трещиной в рёбрах. Обидчиц своих не сдала, но научилась с тех пор давать сдачи.

Сделать больно можно не только кулаками, но и словами.

– Мне повторить? Легко. Не нашла под кого залезть сегодня ночью?

– Сука! – выплёвывает Марика, и у неё слетает предохранитель.

Она швыряет в мою сторону свой смартфон и с рыком бросается вслед за ним. Легко уворачиваюсь и, пока девушка не понимает, куда я делась, хватаю её за очень кстати развевающиеся в разные стороны волосы. Дёрнув, наматываю белые локоны на кулак и под писк и визг извивающейся Марики дёргаю ещё раз сильнее.

– Не наращённые? – усмехаюсь, потянув на себя голову девицы, с удовольствием замечая, как кривятся её губы.

– Отвали, сука! Бешеная!

– Это не я первая начала. Тебя нужно поучить хорошим манерам. В элитных лицеях не преподают этикет?

– Лина! Марика? Что тут происходит? – удивлённый возглас Саши врывается в нашу беседу как хлыст.

Поворачиваю голову и встречаюсь с обеспокоенным взглядом своего парня. Он широким и быстрым шагом пересекает лужайку. Нахмурившись, ослабляю хватку на волосах Марики. Потому что следом за Соколовым со стороны ворот идёт довольная Вика.

Где Гейден? Обвожу взглядом присутствующих, которые встали вокруг нашей с Марикой парочки неровным кольцом, и не нахожу его. Уехал?

Чувствую лёгкий укол разочарования, а следом резкую боль со стороны правой щеки.

– Прекратите! Немедленно! – шумит Соколов, приближаясь.

Марика, пока я глазела по сторонам, успела извернуться и вцепиться острыми когтями в моё лицо. Ощущаю на языке солоноватый вкус.

Отшвырнув её от себя, прижимаю пальцы к разбитой губе. Ярость застилает глаза, когда, отняв руку, вижу следы крови.

– Иди сюда, тварь, – прошу вкрадчиво.

Марика пятится, стараясь спрятаться за своими друзьями, которые не очень-то спешат ей помочь. Снять на телефон – да, впрягаться в драку с бешеной сукой – нет.

– Малыш! – осуждающе кричит Саша, единственный вставая на моем пути.

– Прекрати, – раздаётся тихое за моей спиной.

И в следующий момент меня дёргают назад. Мирон стальным хватом окутывает мои запястья и заставляет встать рядом с ним. Пытаюсь вырваться назад, в крови со всполохами взрывается адреналин.

– Представление закончилось. Расходимся, – произносит он и, бросив на меня быстрый взгляд, велит: – Садись в машину. Саня, принеси ей воды.

– Я принесу! – подаёт голос Вика и, развернувшись, бежит в сторону дома.

Неожиданно для себя я слушаюсь, в миг потухая. Чувствую ужасную усталость. Вырываю руку из чужих пальцев и, повернувшись спиной к толпе переговаривающихся мажоров, иду в сторону недавно рычавшей машины. Именно в ее сторону кивнул мне Гейден.

Значит, всё это время Мирон был здесь и просто наблюдал. Почему вдруг решил вмешаться?

***

Мешком падаю на кожаное переднее сиденье и с громким хлопком закрываю за собой автомобильную дверь, погружаясь в прохладу салона и почти вакуумную тишину.

– Хватит, блть, – это Гейден двумя словами прерывает поток бессвязного нытья Марики и отворачивается от неё.

В затонированное лобовое стекло наблюдаю за Мироном, который о чем-то разговаривает с Сашей. Тот порывается ринуться ко мне, но его лучший друг останавливает это стремление всего парой фраз. До дрожи в коленках зудит узнать, что он ему сказал, потому как Соколов, словно послушный верный пес, уступает. Знает своё место. Смотрит преданно, любовно, виляющего хвоста не хватает.

После сегодняшнего утра я уже не знаю, что делаю с ним рядом. Зачем это всё?

Хочу выбраться из той грязи, в которой росла с самого детства? Быть поближе к богатым и успешным? Надеясь, что отблеск их короны заденет и меня?

Не знаю.

Саша ведёт себя странно последнее время. Дам ему срок до начала учебы. Появлюсь с ним в универе несколько раз или выйду из его машины на парковке, а потом… а потом я его брошу. Если ничего у нас не изменится.