Не откладывая вопрос в долгий ящик, я обратился к служащему и меня переправили в неприметную комнату на первом этаже в одном из зданий комплекса.

Постучав, получил разрешение и вошёл. Мужчина средних лет, в гражданской одежде работал с компьютером. На первый взгляд обычный чиновник невысокого ранга. Только обстановка скудная, нет привычного портрета президента, зато аж три иконы на столике и православная литература.

– Да, я Вас слушаю.

Мы присматриваемся друг к другу. Я честно рассказал о себе и о том, что я только недавно стал россиянином. До этого жил в Италии. На вопрос о вероисповедании ответил, что атеист. Но меня тянет сюда и я хочу помочь чем могу.

Мужчина назвался Николаем Александровичем. У него мягкий и приятный голос, слушать его приятно, располагает. Наверное это профессиональные качества. Он мне объяснил, что в принципе проблем с моим волонтерством нет. Направления самые различные, от физической работы на территории заповедника до участия в специальных мероприятиях. Я узнал, что существуют несколько групп, так называемой социальной помощи. Обращаются сюда люди, не нашедшие помощи в государственных структурах. Волонтёры ездят по приютам, больницам и прочим заведениям. Под их опеку попадают дети, тяжелобольные, пожилые, одинокие и многодетные.

На мою фразу, что я не психолог, тот успокоил, – у нас большинство не имеют специального образования. Главное иметь желание помочь.

Подумав я согласился, почему нет? Может от меня будет толк и своим поискам помогу. Тем более свободное время имеется, после обеда у меня есть часа два-три на добрые дела.

На следующий день подошёл в указанное место, меня встретила женщина в платке, я заметил, что здесь все женщины закрывают голову платком:

– Вы что-то хотели? Вам помочь?

– Да, я ищу игумена Афанасия. Мне посоветовали подойти сюда, чтобы договориться о волонтерстве.

– А его сегодня не будет, уехал. Да Вы заходите.

Мы познакомились, женщину зовут Екатериной, она помогает вышеназванному игумену в его работе. На мой вопрос, чем предстоит заниматься, она задумалась.

– Да много чем, мы организуем благотворительные ярмарки, на днях такая прошла. Все деньги идут нуждающимся. Приходим в больницу в отделение с тяжёлыми больными, которые умирают. К деткам ходим, к сиротам.

Я смотрю на неё и пытаюсь понять, насколько на искренна. Глаза добрые, вроде она убеждённо верит в то, что говорит.

Так началась моя деятельность на стезе помощи нуждающимся. В нашей группе человек пятнадцать, приходят когда могут. Руководит молодой игумен лет сорока. Он носит смешную чёрную шапочку, рясу и сверху обычную демисезонную куртку. Екатерина почти каждый день на месте, она направляет волонтёров к нуждающимся. Так я побывал в детском доме, несколько раз в больнице и даже мы ходили по домам. Оставляли подарки, говорили с людьми. Я только присматриваюсь к более опытным коллегам. Но они действительно удивительные люди. Не раз мы нарывались на грубость, в ответ никакой агрессивной реакции. Я бы не сдержался, а они – спокойны, только улыбаются.

Особо неприятно в детском отделении больницы, где лежат серьёзно больные детишки с такими тяжёлыми диагнозами, что не дай бог.

Жалел ли я их? Конечно жалел, но выходя из палаты старался выкинуть из головы. Иначе лучше не приходить, крыша поедет. Не сразу, но получилось. Немного освежающего цинизма и сразу на душе стало легче.

Когда-то, я попал в компанию с пожилым врачом-кардиологом. Так он рассказал мне случай из своей практики, над которым я потом долго думал и пришёл к мысли, что мужчина был прав:

«Когда я был молодым врачом и в одно из своих первых суточных дежурств, в приёмный покой к нам привезли мужчину в плохом состоянии. Он посинел и ему однозначно была нужна помощь врача. И, как назло, опытный медперсонал занимался другими больными. Я начал суетится, пытаясь чем-то помочь. Остановил моё мельтешение пожилой врач, спустившийся из отделения на помощь. Он приказал мне сесть и успокоиться, – как сесть, там человек умирает?

Его ответ сначала показался мне ужасным, но позже я принял его правоту. И вот что он сказал?

– Зачем ты сходишь с ума и бестолково мечешься. Умирает он, не ты. Это проблема его и его родственников. У тебя, к счастью, всё нормально. Успокойся и начни думать. Подпрыгивая от бестолковости ты ему не поможешь. А вот если соберёшься и профессионально исполнишь свою работу, то вполне вероятно спасёшь ему жизнь»

Я прогнал через себя эту ситуацию и сделал выводы. Наша группа оказывает социальную и психологическую помощь, уходя, мы видим, что люди начинают улыбаться. Для меня этого достаточно, я спокойно лягу спать, зная что кому-то плохо. За всех переживать – сердце лопнет.

Нет, всё-таки я не понимаю этих людей. Сегодня у нас какая-то шпана отобрали вечером сумки с вещами и продуктами для многодетных семей. А эти просто отдали, ещё бы в задницу поцеловали. Есть в них что-то от недоделанных. Та же Катя, ведь ей всего двадцать три года. Работает в детском саду. Большую часть времени проводит с волонтёрами. А как же личная жизнь, учёба и планы на будущее. Что, вот так всю жизнь будет ходить в платочке и улыбаться коровьими глазами? Это что же в её жизни такого произошло, что она стоит на пороге перехода в монашки?

Я конечно выделялся среди нашей братии как белая ворона. Те сумки я отобрал у пацанов. Выписал каждому по хорошему пинку и погнал в темноту подворотни. Потом слушал упрёки от коллег, сжимая кулаки от злости.

В один прекрасный день решил подкатить к нашему наставнику отцу Афанасию. Это мужчина плотного телосложения с намечающимся брюшком. Физиономия красная и круглая. Если представить его в джинсах и майке с голыми татуированными руками за столом пивбара, был бы типичный обитатель подобных мест. Но вот говорит он мягко и хочется ему верить. Я наплёл, что хочу поискать в церковных архивах следы своего дедушки, исчезнувшего в лихие годы. Типа он был монахом в этих местах.

Игумен Афанасий недолго думал и отвёл меня в другое крыло здания.

Представил меня молодой женщине в обязательном платке на голове.

– Так что Вы хотите? – женщина внимательно смотрит на меня.

Да, надо было тщательнее проработать легенду. Местная архивариус загнала меня в угол. Основные архивы хранятся во Владимирской епархии. Здесь только незначительная их часть. В основном документы касаются хозяйственной или религиозной деятельности монастыря. Мне могут помочь описи. Там изложены различные регистрационные записи – казна, копии актов, записные, писцовые и межевые книги. Вот там можно найти списки монаршей братии. Но искать мне придётся самому.

Я убил два вечера и понял, что это бессмысленно. В списках имена людей – родился, крестился, умер. Без описания обстоятельств.

Поэтому я бросил это неблагодарное занятие. Тем более, что я искал чёрную кошку в тёмной комнате при возможном варианте, что её там просто нет.

Нет фамилии человека, описания внешности, точного места и времени.

А вот служащая городского архива подготовила для меня копии вырезок из газет, где описывались различные странные случаи исчезновения людей. Мы взяли период с 1920 года по 1941 и 1945 по 1991 годы.

Время революционного и военного лихолетья я исключил. В те годы народ так покрутило, что бессмысленно искать нужного человека.

Мне нужно найти следы молодого парня моей наружности и возраста. Поэтому служащая архива работает по этим приметам. Она сполна отрабатывает свои деньги, я сижу вечерами и перебираю переданную ею информацию. Та оцифрована и передо мной раскрываются сотни чужих жизней. Учился, работал, любил и в один прекрасный день пропал. Я отбрасывал варианты, которые мне казались неправдоподобными. Ну не думаю, что я мог быть скотником в колхозе. В те годы большая часть населения проживала в сельской местности – это факт. Но я могу представить себя механизатором на худой случай, но не пастухом.

Особо внимательно рассматривал плохие фотографии, взятые из личных дел и напечатанных в газете. Строгие, неулыбчивые лица смотрели на меня. Нет, этот точно нет, и этот красавец тоже на меня не похож. Моя помощница из архива уже сделала половину работы, перебирая старую хронику. Ну и я отложил десяток фамилий, показавшихся мне подходящими.