– Ну, где же помощь? Почему так долго? – вопрос, скорее, риторический. Тоже снимаю с себя пуховик и вешаю его на поручень.

– Новый год… Всем не до нас.

– И что теперь, умирать здесь?!

– Ну я пока вроде не собираюсь умирать. Ты, я смотрю, тоже полна сил.

– Да уж. Который час? – опять сверлю глазами его часы.

– Одиннадцать.

На меня вдруг накатывает безысходность, глаза начинают слезиться. Я готовилась к этому празднику весь декабрь. Платье это выбирала, потратила на него половину зарплаты. Готовила целый день, отыгрывала удивление для Димы перед зеркалом, и вот это все катится к черту.

– Прекрати, Аля. Спасут нас, – уверенно говорит мужчина. – Никуда не денется твой жених. А попереживать за женщину мужчине полезно. Я бы уже нашел тебя, была бы ты моей женщиной.

Упаси меня боже быть его женщиной.

– И Дима найдет!

– Тогда к чему эта печаль?

Сжимаю губы. Ноги отваливаются. Я за целый день не присела, с утра, как заведённая, бегала от кухни до зеркала.

– Устала просто, – выдыхаю я. – Ноги гудят.

Мужчина молча берет свое пальто и кидает его на пол.

– Присаживайся.

– Да вы что?! Мы же испортим хорошую вещь.

– Ну я же испортил твой пуховик. Это мои извинения. Присаживайся, неизвестно сколько стоять.

– Обнадёживающе, – бурчу я и опускаюсь на пол. Мужчина садится рядом со мной. Рассматривает меня более внимательно. Платье узкое, удобно не сядешь, приходится постоянно одёргивать. А этот гад внаглую рассматривает мои ноги.

Господи, ты не поверил в мои обещания?!

За что ты меня запер здесь с этим гадом?!

Сорок пять минут до Нового года

– А вы живете в этом доме? – интересуюсь я, сверля глазами его наручные часы. Несмотря на то, что мы заперты, время бежит неумолимо быстро. Я уже десять раз помолилась про себя, наобещала Богу кучу всего, просила прощения за все грехи, но чуда так и не произошло.

– Нет, не люблю бетонные коробки.

– Ничего себе, коробка, – цокаю я. – Здесь однокомнатные квартиры, как «трешки» в простых домах, и стоят, как особняки. Да и вообще, комфортно. Не считая этого чёртова лифта.

– Дело не в квадратных метрах и стоимости.

– Ну конечно, для вас, может, и не имеет значения. А для меня это предел мечтаний.

Черт, прикусываю губы. Моя подруга Ленка уже отругала бы меня за «колхоз». Никак не могу привыкнуть к размаху столичной жизни. Люди здесь живут на другом уровне. Для меня духи за пять тысяч – это шикарно. Я однажды ляпнула на работе, какие дорогие духи мне подарил Димка. Похвасталась так, что смеялось пол-отдела. Ну не умею я строить из себя дорогую женщину.

– Скворечник и есть скворечник. Я живу в своем доме. Свобода, никаких соседей за стеной. Никакого социума. Я где-то социопат.

«Я заметила», – проговариваю про себя, выдавая мужчине улыбку.

– Воздух чище, дышится легче, нет городского шума, свой участок, сауна, бассейн, – расписывает мне преимущества своего дома.

– Ну да, – киваю. – Каждому свое. А здесь, получается, живет ваша женщина?

На самом деле, мне не особо интересно, как и где живут состоятельные люди. Но нужно как-то занимать свои мысли, ибо меня снова накроет паникой в замкнутом пространстве.

– Получается, так, – кивает мужчина.

– Что же вы не забрали ее отмечать праздник в свой дом, где так все прекрасно, а приехали в этот скворечник?

– Не готов пока пускать ее на свою территорию, – спокойно отвечает он.

– Да ладно. А на ее территорию, значит, можно?

– Если она не устанавливает границ и допускает меня – да.

– А вы сложный человек, – усмехаюсь я.

– Может быть… – выдыхает, сам посматривая на часы.

Снова возникает неловкая пауза. Я не социопат, но не привыкла вот так близко общаться с незнакомцами. Мужчина откидывает голову, прислоняется затылком к кабине и прикрывает глаза. Мне бы его спокойствие. Моя паника трансформировалась в тоску и обиду. Не знаю, на кого обижаюсь. На себя, на лифт, на службы, на Димку за то, что захотел праздновать Новый год здесь, или на собственную пятую точку, которая встревает в такие вот приключения.

– А если нас не вытащат отсюда сегодня вообще? – тихо спрашиваю я, тоже облокачиваюсь на стену, откидывая голову. Ноги затекли. Но вытянуть я их не могу, иначе буду сверкать чулками и новыми кружевными трусиками.

– Тогда взломаем потолок и выберемся в шахту, – усмехается мужчина, открывая глаза.

– Ну я серьезно.

– Мы по-любому отсюда выйдем – вопрос времени. И чем позже это будет, тем хуже для управляющей компании.

– Нарычите на них? – смеюсь я.

– Нет, подам в суд и отсужу нам с тобой неплохую компенсацию.

– Ого, а вы сможете?

– Надеюсь – я не худший адвокат в этом городе.

– А вы адвокат?

Мужчина кивает.

– Ну, замечательно, – хлопаю в ладоши. – Тогда сидим до конца. Хоть денег заработаем, – шучу я, истерично посмеиваясь.

– Да, шубу себе купишь вместо испорченного мной пуховика.

– Точно.

Снова возникает пауза, которую разбавляет мой громко урчащий желудок. Я не ела целый день, некогда было.

Мужчина берет свой портфель и вынимает оттуда коробку конфет, открывает ее и ставит между нами.

– Проголодалась? Угощайся, – следом за конфетами из его портфеля появляется бутылка коньяка.

– Да еды у меня здесь полно, но я планировала ее съесть за праздничным столом, – вздыхаю я, указывая на свою сумку. – Сколько там до Нового года?

– Двадцать минут, – сообщает мне мужчина и скручивает крышку на бутылке.

– Да уж, похоже, мы встретим Новый год вместе.

– А как год проведешь… – ухмыляется гад и делает глоток из бутылки.

– Очень смешно.

Мужчина ведет бровями и протягивает мне бутылку.

– Спасибо, но я вообще не пью крепкий алкоголь.

– Отчего же? Это хороший коньяк.

– Дело не в этом, – отмахиваюсь я. – Мне важно наслаждение вкусом. А от крепких напитков у меня сносит голову.

– Интересно было бы посмотреть, – снова смеётся мужчина.

– Поверьте, это не так весело.

– Буйная? – продолжает забавляться.

– Нет, наоборот, слишком веселая. На приключения тянет.

– Тогда пей, – снова протягивает мне бутылку. – Надо же как-то создать себе праздник.

Поджимаю губы, посматривая на наручные часы мужчины, уже без пятнадцати…

– А давайте, – усмехаюсь. Похоже, у меня истерика. Беру бутылку, настраиваюсь, глубоко вдыхая. Коньяк из горла я еще не пила. Подношу бутылку к губам, преодолевая отвращение к спиртному, и делаю большой глоток.

Дыхание перехватывает, горло обжигает. Машу руками, хватая воздух. Мужчина берет конфету и подносит ее к моим губам. Съедаю шоколад с его рук.

– Очень крепко, – морщусь я.

– Ну извини, знал бы – прихватил бы для тебя шампанского.

– Нужно закусывать, – изрекаю я. – Вы, наверное, тоже голодный? – открываю сумку, вынимая контейнеры с едой. – Оливье домашний, сама готовила, селёдочка под шубой, – демонстрирую еще контейнер. – Мясо есть по-французски. Любите? У меня даже салфетки и вилочки есть, – вынимаю приборы и салфетки.

– Все с майонезом, как я понимаю? – кривит губами мужчина.

– Естественно, это же Новый год. Все должно быть залито майонезом, – смеюсь. – Но не волнуйтесь, он домашний. Мама научила, он очень вкусный.

– Я не ем майонез, – пренебрежительно заявляет мужчина, скептически смотря на мою еду. Вот сволочь высокомерная. Даже обидно. Я тут ему от души предлагаю свою еду, которая предназначена для жениха, а он кривит губами.

– Ну извините, фуа-гра и трюфелей у меня нет! – обиженно составляю контейнеры назад, оставляя себе контейнер с оливье. Я, может, тоже не ем всего этого весь год. Гены у меня такие, склонна к полноте. Все время на диетах. Моя стройная фигура трудно мне дается. Но сейчас хочу съесть свой заслуженный новогодний салат! У меня в сумке есть тарталетки с икрой, но я уже не предлагаю их мужчине. Обойдется! Пусть лучше пропадет, чем достанется этому аристократу!