По привычке спрятал под деньгами свой стилет. Сумку с нашим общаком и револьвером, подложил под голову спящего.

Выйдя из комнаты, я посмотрелся в зеркало.

Да-а… Не комильфо. В верхней части лба наискось был прилеплен пластырь. И лоб был такой, слегка припухший.

— Астхик-джан! А у вас нет ничего, чтобы прикрыть это? — я указал на лоб. — Может платок какой есть? Лучше если красный…

Улыбнувшись, тётя Ася вышла из комнаты. Минут через пять я пристраивал на голове на удивление подходящий мне по цвету платок. Там на красном поле, по краям были синие и голубые цветы…

Изобразив что-то типа банданы, я снова стал любоваться собой в зеркале. Получилось немного по-цыгански, но зато в цвет. Синее платье, с пояском. Красные туфли и красная сумочка. А на голове красный с синими цветами платок. Нормально.

Я вышел в коридор, поблагодарил тётушку, а потом скомандовал Тиграну:

— Поехали!

— Куда? — он смотрел на меня удивлённо.

Я тяжело вздохнул и сказал этому молодому пареньку, который стоял с видом человека, собирающегося прыгнуть с Бруклинского моста:

— Камеру тебе покупать поехали. И давай шустрее, а то скоро свадьба закончится.

Глава 4

Армянская свадьба.

Дело не стоило выеденного яйца.

Сергея Трофимовича мы нашли на местной студии. Я вкратце рассказал ему всю историю, со всеми подробностями.

Он проникся. Посочувствовал.

А потом мы стали торговаться. Впрочем, торговаться долго не пришлось, так как дядечка мне честно сказал, что ему не хватает на новую камеру ровно шестьсот сорок рублей.

Я сделал вид, что задумался. А потом расстроенным голосом спросил его:

— Сергей Трофимович! Пожалуйста! Продайте мне эту камеру за семьсот рублей! У меня больше нет.

— Э…

Он сначала хотел что-то возразить, потом посмотрел на меня. Взгляд у него был немного недоуменный, зато у меня хитрый-хитрый. И мы дружно рассмеялись.

Тигран всё это время стоял и непонимающим взглядом смотрел куда-то сквозь нас. И чуть выше. Такое ощущение, что он что-то считает про себя… Видимо, он не понял сути наших торгов.

Я отсчитал ветерану семь сотенных купюр, а киномеханик уже отгружал студенту кинокамеру, запасные плёнки и прочие аксессуары. Их набралось целый кофр, который он также вручил нам.

Оказалось, что у новой кинокамеры, которую он купит, будет другой размер плёнки и будут нужны совсем другие принадлежности, а от старой камеры ему ничего не подойдёт. Только путаться будет.

Тигран смотрел на всё это кино-фото-барахло, и был доволен как мартовский кот, объевшийся сметаны. Было похоже, что он сегодня получил в наследство целую киностудию. Уж не знаю какую именно. Может «XX-ый век Фокс», может «Юнивёрсал», а может даже целый «Арменфильм».

— Ну а теперь отвези меня к папе, а сам езжай на свадьбу.

— А ты разве не поедешь на свадьбу?

— Тигран-джан! А что, кто-то меня туда приглашал?

— Саркис Арменович, сказал, чтобы я вас потом привёз на свадьбу.

— Но ты же видел, что папа получил сотрясение мозга и отдыхает у тёти Аси. Плохо ему сейчас и он спит. А тётю Асю почему не пригласили на свадьбу?

— Она позже должна приехать. Мужа ждёт с работы.

— Ясно.

— Ты должна поехать!

— Без подарка?

— Ты — подарок! Самый лучший…

— Это как это? Что это значит?

— Если бы с вами случилось несчастье, и вы… — он вздохнул, подбирая слова.

— Погибли?

— Да… Тогда бы это был плохой знак. Счастья бы молодым не было. Нельзя на смерти, на чужой крови начинать новую семью.

— Ты поэтому так переживал? Не только из-за камеры?

— Камера — это было моё горе, мой грех. А смерть была бы общим горем.

— Ладно, проехали. Как хоть молодых зовут?

— Сурен и Анжела.

— Красивое имя у невесты.

— …

— Тигран! А как мне надо вести себя на свадьбе? Что нужно делать и чего делать нельзя? Я же не знаю ваших традиций.

Я заметил, что водитель через зеркало заднего вида кинул на меня уважительный взгляд, и как бы соглашаясь со своими внутренними мыслями, молча кивнул.

Кстати, я совсем забыл упомянуть нашего безмолвного водителя. Дядька лет тридцати за всю дорогу не проронил ни одного слова.

Тигран, обращаясь к водителю, называл его Гагик. Но он просто говорил: «Поехали туда! Поехали сюда!» А Гагик молча вёл машину куда скажут. Я этого не понимаю, но меня это и не касается.

Тигран вкратце мне рассказал про обычаи…

Я так понял, что в обязанности девочки на свадьбе входит отвечать на вопросы, самой ни к кому с вопросами не лезть.

В общем, сиди Маша, жуй шашлык, и не отсвечивай!

* * *

Мы ехали в ресторан, где уже должна была начинаться свадьба. Вроде бы успеваем. Небольшой запас, несмотря на все происшествия всё же был. После дороги через горный перевал, всем гостям надо слегка привести себя в порядок. Свадьба была организована в духе армянских традиций. Шёл уже третий день.

В первый день жених с родственниками привезли невесте свадебное платье, ну и всякие там традиционные разговоры-переговоры между старшими. Второй день всё происходило в доме невесты. А третий день, сегодня, самый главный. Я так до конца и не разобрался во всех тонкостях процесса. Ну да мне вроде бы это и не надо.

Я лишь хочу сегодня переговорить с Саркисом Арменовичем. Думаю, что он поможет мне решить нашу транспортную проблему. Тем более, должна же армянская диаспора загладить хоть как-то свою вину перед маленькой девочкой.

Доехали мы быстро, так как от дома тёти Аси было ближе, чем от той канавы, из которой меня сегодня достали.

Пока ехали, я пытался диагностировать своё тело на предмет всяких царапин и ссадин. Рану на голове сегодня залечивать не буду. Нельзя… Я же пострадавшая. Всё должно быть натурально. А на теле не видно. Пусть думают, что под платьем я весь в синяках.

Без Инги трудно с этим всем разбираться, но я стараюсь. Мысленно пускаю тёплые волны по телу. И если где чего начинает зудеть и чесаться, задерживаюсь там и усиливаю подачу энергии. Вроде как что-то получается. Я понял лишь одно, что стал чувствовать себя более усталым. Но нигде вроде бы уже совсем ничего не болит.

Только под платком чешется… Лишь бы не зажило до конца вечера. А то скажут, что я симулянтка…

Тигран по приезду к ресторану, почти сразу же меня бросил. Ему надо было приготовиться снимать встречу жениха с невестой, и других гостей.

Ну и ладно. Я забежал в ресторанный туалет. Всё-таки давно в дороге. Природа не терпит…

Когда я вышел, то уже что-то начало меняться. Засуетились люди, приготовились девушки в национальных нарядах.

Я отошёл в сторону, чтобы не мешаться под ногами. Пристроился на подоконнике большого окна в фойе.

Сижу себе… Никого не трогаю…

И тут ко мне подошёл лощёный дядечка лет двадцати пяти и что-то спросил на армянском.

— Я не понимаю. — ответил я.

— Ты что тут делаешь?

— Я жду Саркиса Арменовича.

— О, он сегодня будет очень занят. Он главный человек на этой свадьбе. Вряд ли у него найдётся для тебя хоть одна свободная минутка. Давай! Уходи!

— Хорошо. Тогда я пойду. Только скажите, как Вас зовут?

— Зачем тебе?

Блин. Мне надоело. Я к нему вежливо, а он мне тыкает.

— Когда дядя Саркис меня спросит, почему я ушла и не дождалась его, я скажу ему, что ты меня прогнал. Как тебя зовут?

— Как ты разговариваешь со старшим? Пошла вон, сохи глух!

— Как ты сказал? Сохи глух^[1]? Я запомню. Это твоё имя?

— Да, ты! — он замахнулся, чтобы наотмашь залепить мне пощёчину.

Ага… Щас…

Тычок в солнечное сплетение, и дядя оседает, задыхаясь, на пол. А я ему выдыхаю в лицо полушёпотом:

— Ты сначала разберись, кого ты выгоняешь, химар мард^[2], а потом уже руки распускай.

Оставив его восстанавливать дыхание, я вышел на улицу. Ну не устраивать же мне эпическую битву девочки с идиотом, прямо перед самым приездом жениха и невесты. Отошёл в сторону, почти к самому углу ресторана.