— Стать певицей?

— Чтобы тебя половина Туапсе опознало, как Машу Левину?

— Блинство… А мне так понравилось с тобой петь на эстраде. Все хлопают, восхищаются. А ты ещё много песен сможешь… вспомнить?

— Много. Только это натуральное воровство и плагиат.

— Да ладно тебе. Ты же говорил, что это не совсем твой мир. Может здесь и не будет в будущем этих песен, если мы их не споём?

— Может и так. Но как быть с уже возникшей славой в отдельно взятом городе Краснодарского края? Хотя почему только одного города? В Сочи тебя уже тоже знают. Пойдём петь на свадьбу к Солнышку?

— К Солнышку?

— Невесту зовут Аревик. В переводе с армянского — Солнышко.

— Красиво. Пойдём, конечно. А что будем петь? Тоже самое?

— Можно ещё чего вспомнить. Но «Обручальное кольцо» и «Родительский дом» надо спеть обязательно…. Хотя эти песни музыканты уже и без меня смогут спеть не хуже, а даже лучше. А мы придумаем ещё что-нибудь интересное.

— Что будем завтра делать? На пляж мы точно дня три ещё не пойдём.

— Надо обязательно съездить в больницу к Гагику. Он нам жизнь спас. Две наших пули ему достались. Причём он сделал это осмысленно и добровольно. Я хочу его отблагодарить.

— Подлечим его?

— Да. Он последние несколько лет не может говорить, после гибели жены и ещё не родившегося ребёнка. Да и раны его надо бы подбодрить, чтобы заживали поскорее и без осложнений.

— Ладно… Давай спать?

— А когда ты мне продолжишь своё повествование про похождения Малыша на другой планете.

— Са-аш! Давай не сегодня.

— Ладно. Спи!..

* * *

Утром стало реально хуже. Но скрипя зубами, я старался не показывать никому своих ощущений. Умываясь, я смыл с себя косметику. Помолодел. Отлепив пластырь со лба, я понял, что ранки от рассечения больше нет. Но когда все собрались после завтрака на пляж, я отказался. Сказал просто, что есть дела, которые нельзя отменить. Помощь мне не нужна. Справлюсь сама.

— А вы парни идите без меня. Купайтесь, загорайте… Только малыша не утопите.

— Я не малыш…

— Ты у нас младший, так что не обижайся…

* * *

Отправив мужскую часть команды отдыхать, я позвонил Саркисову. По служебному телефону мне ответили, что он будет позже. Зато по другому, домашнему номеру, я умудрился его застать. Хотя он и сказал, что уже собирался выходить.

— Саркис Арменович! Я хотела бы навестить в больнице Гагика. Это возможно?

— Да, конечно. Я сам хотел к нему заехать. Запиши адрес больницы! Я тебя там буду ждать через час. Не заблудишься?

— У людей спрошу, если что…

— Буду ждать тебя у входа.

— Ему надо что-нибудь? Фрукты…

— У него всё есть. Увидеть тебя для него будет лучший подарок.

Оделся я по-походному. Любимый комбинезон, кроссовки и бейсболка. Так удобнее в дороге.

А дорога до Туапсе была одна. Так что доехал я довольно быстро. Прохожие подсказали ближний путь до больницы. Я даже умудрился приехать раньше Саркисова.

В ожидании его приезда, выкурил ментоловую сигарету. Курил в машине, чтобы никто не видел. Вряд ли здесь люди положительно отнесутся к курящей девочке. Вредная, конечно, привычка, но помогает слегка поставить мозги на место.

Чёрная «Волга», не стала останавливаться на улице и сразу въехала внутрь, на территорию больницы. Я зашёл пешком и встретил выбирающегося из машины второго секретаря горкома.

— Доброе утро, Саркис Арменович!

— О, ты уже здесь? Здравствуй, Маша-джан! Пойдём, проведаем героя!

Мы вошли внутрь. Нас никто не встречал. Но видно было, что дорогу показывать никому не надо. Мой провожатый шёл уверенно, видимо знал уже куда идти. На лифте поднялись на третий этаж. Никаких бахил и масок никто с нас не требовал, но при входе в хирургическое отделение, медсестра вручила нам два белых халата.

Палата была двухместная. На одной кровати лежал бледный, как сама смерть Гагик. А на другой… Знакомое лицо…

— Здравствуй, Вазген! — прояснил моё непонимание Саркисов.

А потом, повернувшись к моему защитнику, продолжил:

— И тебе Гагик-джан, здоровья желаю!

— Здравствуйте! — я решил поздороваться со всеми сразу.

Гагик мне слегка улыбнулся. Хотя было видно, что это ему даётся с трудом, а может и с болью.

— Здравствуй, Маша! — сказал Вазген.

Он явно чувствовал себя не так плохо, как мой позавчерашний водитель. Я подошёл к раненому и присел на край его кровати.

— Гагик-джан! Спасибо тебе большое! Ты мне жизнь спас. Я перед тобой в неоплатном долгу.

Я взял его за руку, которая лежала поверх тонкого одеяла, двумя руками. Рука была холодной.

— Инга! Что надо сделать, чтобы добавить ему немного жизненных сил?

— Попробуем просто через руку влить ему немного нашей энергии. Ты говори ему что-нибудь.

— Что говорить?

— Просто поговори с ним, о чём угодно.

Я задумался… И уже чувствуя, как мои руки начинают немного согреваться, просто заговорил:

— Гагик! Ты мне жизнь спас. Ты поступил как настоящий мужчина. Ты — герой! Ведь эти пули предназначались мне, а ты их принял на себя. Что я могу для тебя сделать, Гагик-джан? Я очень хочу, чтобы тебе стало полегче, и чтобы ты поскорее выздоровел. Если бы я могла, то отдала бы тебе свою кровь. Но сколько крови в таком маленьком теле, как у меня? Стакана два, не больше. Да и врачи не разрешат. А мне для тебя было бы не жалко. Я очень хочу, чтобы ты снова стал здоровым. Болеть плохо. Я сама это знаю, тоже однажды долго лежала в больнице. Но я выздоровела и ты выздоровеешь.

Мне показалось? Нет. Мне не показалось… Его щёки слегка порозовели. Он улыбнулся. Хорошо так улыбнулся.

— Гагик-джан. Тебе лучше всего побольше спать. Я слышала, что во сне почти все болезни отступают. И люди после этого быстрее выздоравливают. Спи!

Я встал с кровати, и нагнувшись, поцеловал его в лоб. Не знаю, почему я это сделал. Просто почувствовал такой порыв… Взял и поцеловал.

Гагик глубоко вздохнул, а потом сиплым голосом произнёс:

— Спасибо тебе, Машенька!

После этого он повернулся на бок и заснул…

Вазген и Саркис смотрели на меня во-от такими большими глазами. Полковник первым пришёл в себя:

— Что ты с ним сделала, Маша?

— Ничего… Просто поговорила с ним…

— Поговорила? Да он пять лет ни слова никому не сказал…

А ведь и правда… Он же мне сказал «спасибо»…

— Ты — ангел! Ты просто ангел!

Саркисов смотрел на меня как на чудо чудное, а у Вазгена на глазах заблестели слёзы…

— Саркис Арменович! Гагику надо поспать, а когда он проснётся, то снова будет здоров, правда? Пойдёмте! Выздоравливайте, дядя Вазген!

И я взял и вышел из палаты. Меня немного трясло. Хотя я чувствовал, что мы с Ингой потратили совсем немного жизненной энергии, но очень хотелось пить.

— Это потому, что ты добавила ему своей крови.

— Как это, Инга? Я же его только лишь за руку держал…

— Но ты сказал, что хочешь поделиться кровью. Вот…

— Даже так? А что и так можно было? Ну ладно. Буду знать на будущее.

Саркисов вышел из палаты и внимательно посмотрел на меня.

— Ты и в самом деле ангел, Маша! Ему сразу стало лучше. Как только ты с ним поговорила.

— Да, что Вы, Саркис Арменович… Просто он обрадовался, что со мной всё в порядке. Он же хотел спасти меня. И теперь увидел, что ему это удалось. Вот ему и стало лучше.

— Почему-то я тебе сейчас не верю, но это уже твоё дело. Не хочешь, не говори. Я для себя уже сделал выводы…

Стараясь увести разговор от скользкой темы, я решил сменить тему:

— А можно увидеть этого… Альберта?

— Зачем тебе?

— Я хочу с ним поговорить.

— Но зачем разговаривать с этим негодяем?

— Он запутался. Сейчас он на тёмной стороне. И это плохо. Я попробую его убедить вернуться к свету. Вдруг у меня получится.

Я вздохнул:

— Только очень пить хочется. Здесь есть, где можно купить сок или лимонад? Хочется чего-нибудь сладенького.