«Ответь мне!»

«Я сказал тебе, что они в безопасности».

Слёзы текут из моих глаз, смешиваясь с дождевыми каплями.

«В Шаббе, Лор…» — мой голос срывается, а сердце разбивается.

«Это было самое безопасное место».

Может быть, но все мои надежды и мечты воссоединиться с ними, обнять их, объяснить им, почему я уехала и вернула Короля воронов… все они лопаются, точно мыльные пузыри.

«Они хотя бы знают, куда их увезли?»

— Почему девушка смотрит на небо? — восклицает один из эльфов.

— Вороны, должно быть, остались. Проверьте деревья! — командует эльф-золотые-пуговицы. — Сейчас же!

Весь отряд подпрыгивает, точно перепуганный косяк рыб.

— Сейчас же, сольдати, мать его!

Четыре эльфа ползут наверх с лицами такого же бледного цвета, как камни Монтелюса.

Фибус сжимает мою руку.

— Фэл, как ты хочешь поступить?

Я утираю слёзы.

— Сейчас я хочу накричать на Джиану, а затем хочу отправиться на Шаббе.

Раскаты грома прокатываются по небу, которое затем разрезают вспышки молний.

«Только попробуй отправиться на Шаббе, и я лично верну тебя в свой дом, где ты останешься до тех пор, пока магическая защита не будет снята».

Я скрежещу зубами, услышав угрозу Лора.

«Я никогда не вернусь в твой дом. Никогда. Я ненавижу твоё гнездо, и я ненавижу тебя».

Смех, эхом пронёсшийся по нашей связи, заставляет промокшие мелкие волоски на моих руках встать дыбом.

«Иди посмотри, что стало с твоим домом, а потом решишь, насколько ужасно моё гнездо».

ГЛАВА 16

Фибус не отпускает мою руку на протяжении всего времени, пока мы идём по сырой болотистой местности, зажатые в кольцо белых эльфов, которые делают и без того душный воздух ещё более удушающим. Он пытается затянуть меня в разговор, но моя злость и разочарование занимают слишком много места в голове, чтобы я могла поддержать какую-нибудь тему.

Он со вздохом обхватывает меня рукой за напряжённые плечи, прижимает к себе и, наконец, замолкает, так же, как и я.

Когда мы доходим до пристани, я уже насквозь мокрая. До мозга костей. И хотя сейчас ещё лето, моё тело трясёт от холода.

Фибус прижимает меня к себе ещё крепче, вода стекает по золотым прядям его волос, прилипшим к загорелой коже.

— В последний раз я был настолько промокшим, когда Даргенто бросил меня в Марелюс к змеям.

Моя кровь нагревается при воспоминании о том, что пережил мой друг от рук злобного капитана. Моя месть будет чертовски сладкой.

— Надеюсь, он гниёт сейчас где-нибудь в Филиасерпенс.

Вокруг его глаз появляются морщинки, словно он только что вспомнил всю ту боль и ужас.

— А ещё лучше — на Шаббе.

Испугавшись, что это может заставить моего друга запаниковать, я не признаюсь ему в том, что этот мерзкий мужчина всё ещё жив и находится в Люсе. К сожалению, эльф, находящийся ближе всего к нам, озвучивает оба эти факта.

Фибус сжимает меня так, что мне становится больно.

— Что?

— Храбрый капитан вернулся домой.

— Храбрый? — задыхаясь, говорит Фибус. — Этот человек — льстивая и коварная скотина.

Несмотря на то, что я дрожу от холода и горя, я сжимаю застывшие пальцы своего друга и бормочу:

— С ним разберутся, Фибс.

Я оборачиваюсь и смотрю в сторону Небесного королевства, погребённого под серыми дождевыми облаками. Когда я снова смотрю на Фибуса, его зелёные глаза широко раскрываются, и в них отражаются шок и тревога.

— Мы получим войну, если вороны вмешаются, — шепчет он мне в ответ.

Война и так уже стоит у нас на пороге, потому что Лоркану Рибаву недостаточно того, что он получил. Я не даю своим мрачным мыслям сорваться с моих губ, потому что Фибус может разволноваться ещё больше.

— Я говорю не о воронах. Данте мне должен.

Мы останавливаемся, чтобы пропустить лысых ракоккинцев с чумазыми лицами. Несмотря на то, что эльфы кричат им, чтобы они продолжали идти и опустили глаза, многие из них останавливаются, чтобы узнать, кому понадобился такой серьёзный конвой. Когда один из людей резко вздыхает и толкает локтем своего друга, я решаю, что они узнали девушку с каштановыми волосами и фиолетовыми глазами.

— Ты заключила сделку с Данте? — липкие пальцы Фибуса врезаются мне в кожу, и мы продолжаем идти.

— Не совсем. Я не фейри, забыл?

Он сглатывает, волнение и усталость ещё сильнее отражаются не его лице, несмотря на лёгкую улыбку, приподнявшую уголки его губ.

— Как я мог забыть, пиколо серпенс? Или мне следует называть тебя пиколо корво?

Его подкол снимает с меня часть напряжения.

— Ни так и ни эдак.

Он улыбается мне, когда мы выходим из кипарисового леса и подходим к воде. Наши сапоги хлюпают по мешанине из острых камешков и разбитого стекла, из которых состоит ракоккинский пляж. Когда полоска ткани с тёмно-красным пятном зацепляется за мою лодыжку, я морщу нос и нагибаюсь, чтобы снять её с себя. Зловонный порыв ветра вырывает её из моих пальцев и уносит обратно в Ракс, значительную часть пейзажа которого составляет мусор.

Я стараюсь дышать ртом и не наступать на подозрительные вещи. Я надеюсь, что одним из первых приказов Данте будет очистка этой части королевства. Как и надеюсь, что он будет достоин короны с изображением солнца, которую я помогла надеть ему на голову.

После очередной атаки ещё более зловонными порывами ветра и прибитым к берегу мусором, мы наконец-то достигаем расколотого пирса, который утопает в тёмных водах ракоккинского канала. К нему быстро приближается паром, напоминающий посетителя таверны, который выпил слишком много кувшинов вина.

С лодки доносится тихий крик, и какая-то женщина пытается поймать свой размотавшийся тюрбан, но ветер вырывает ткань из её рук.

— Займи свое чёртово место, пока не оказалась в воде вместе со своим головным убором, человек! — рявкает на неё капитан-фейри.

Как бы я хотела обладать магией, чтобы помочь ей, но я…

— Фибус! Помоги ей.

Он морщит нос.

— Я куплю ей десять новых тюрбанов, но я не собираюсь туда нырять.

— Я имела в виду, отрасти плеть или что-то типа того.

— О, это я могу…

— Никакого легкомысленного использования магии, — кричит эльф, преградив нам путь, чтобы мы обратили на него внимание.

Я жестом указываю на вздымающуюся красную ткань, которая напоминает реку крови.

— Тогда слетай и принеси его.

Маленький человечек резко поворачивает голову, и его верхняя губа искривляется от отвращения.

— Ты вообще знаешь, что плавает в этих водах?

— Да, мусор. И водяные фейри должны его собирать, а фейри огня — сжигать!

Я не осознаю, как громко я это сказала, пока лица всех присутствующих не поворачиваются в мою сторону.

— Людям следует научиться убирать за собой своё дерьмо.

Мой гнев вспыхивает.

— Когда ты только и делаешь, что пытаешься выживать…

— Тише, — Фибус сжимает моё предплечье. — Давай не будем начинать бунт в первый же день нашего возвращения.

— Я забыла, какими несправедливыми и бесчувственными могут быть люсинцы.

— Фэллон, — предупреждает меня Фибус. — Если ты не успокоишься, мы окажемся на Исолакуори раньше, чем попадём в Тарелексо, а мне очень-очень хочется полежать в своей ванне лет эдак сто, а потом проспать ещё столько же, после чего я могу отправиться за следующей порцией приключений со своей любимой преступницей.

Радужная чешуя разрезает коричневую поверхность воды, и заставляет меня перевести внимание с Фибуса и несправедливости мира фейри, в который я так сильно хотела вернуться, на змея.

Вспышка розового останавливает время и карусель мыслей в моей голове, но крик, который раздаётся сквозь грозу, выдёргивает меня из моего транса. Женщина, которая всё ещё пытается выловить свой головной убор, пятится назад, вместе с мужчиной, который удерживает её за талию, и опрокидывается на палубу вместе со своим услужливым якорем.