— За мной! — приказал он, выводя Инцитата во главу строя.
Брошенный через плечо взгляд открыл ему вид на великолепную картину, в которой визиготские воины, пронзённые контосами и истоптанные копытами, лежат посреди зелёной травы, а на их место спешно перемещаются другие воины, которые отчаянно не успевают. Легион уже близко.
Град из тысяч марсовых колючек обрушился на вражеское построение, выполненное в классическом «варварском» стиле: сплошная ровная стена из воинов со щитами, одинаково неуязвимая по всей протяжённости. Но, как показала практика, уязвимая для достаточно решительной конницы, снабжённой контосами.
А на том берегу реки царила оживлённая неразбериха. Аларих, видевший всё происходящее, отдал команду собрать копейщиков, судя по тому, кого именно начали выводить поближе к мосту. Это оперативное действие, имеющее под собой разумное основание, ведь может показаться, что лучшие его воины не сумели удержать натиск всадников только по причине того, что у них не было копий…
«Не буду развенчивать это полезное заблуждение», — решил для себя Эйрих.
Нет, рано или поздно, после серии битв против остготов, кто-то догадается, что всё это значит, кто-то всё проверит и разберётся, а кто-то даже использует сам. Например, Эйрих уже знал, что у гуннов стало популярно седло «его авторства», называемое ими не иначе, как «готское седло» — они прирождённые кочевники, поэтому не гнушаются брать у соседних народов действительно полезные вещи. И удар из тока они, волей-неволей, тоже раскроют, потому что для его реализации нужен лишь правильно вшитый в седло четырёхслойный ток, а для этого много ума не надо.
Как любой разумный полководец, Эйрих уже давно придумал, пожалуй, единственный способ, чтобы противодействовать такому сокрушительному удару — пики длиной свыше трёх пассов в очень плотном построении, как в фаланге Александра Македонского. Его сариссофоры могли бы остановить нечто подобное, но Македонского нет на свете уже почти восемьсот зим, как и его сариссофоров, а у племенных воинов пики не в почёте, потому что одиночка с пикой в поле не воин, поэтому лучше будет собрать вокруг себя не меньше пяти сотен таких же, но такое ещё поди и проверни.
«Все ведь знают, что оружие истинного воина — это топор или меч, а не какая-то там пика…» — подумал Эйрих, заехавший в свою временную ставку.
Скутаты знали своё дело, поэтому не рвались напролом, а дали ещё четыре залпа марсовыми колючками, перебив некоторое количество врагов с расстояния в полтора акта, (2) после чего пошли в решительное наступление.
Вражеский строй был уже не таким ровным и монолитным, как в самом начале, приличное количество визиготских воинов уже лежало мёртвыми или тяжелоранеными, а у стоящих на ногах щиты «украсились» щедрой россыпью из глубоко вошедших в древесину плюмбат, что точно не облегчит грядущую мясорубку…
Когорты ударили с шести направлений, причём первая когорта была в центре и её можно было считать за две.
С левого фланга, где поработала конница с Эйрихом во главе, действовала третья когорта, сразу же обозначившая успех — визиготы не успели до конца укрепить строй, поэтому встречали противника, как могли.
— Эквиты, за мной! — скомандовал Эйрих, принимая из рук сотника Агмунда новый контос.
Всадники уже обновили утраченные пики, поэтому были готовы на второй заход. И Эйрих собирался дать им его, разумеется, возглавив атаку лично.
Он был истинным ценителем конных атак, ведь всю прошлую жизнь являлся степняком, который по-другому воевать и не умел. Нынешнее действо было компенсацией острой нехватки чего-то, некогда присущего ему — битвы, когда он верхом и с копьём…
Реалии остготского войска, полагавшегося больше на пехоту, как и основная масса всех врагов, за исключением гуннов и иных степняков, не позволяли Эйриху использовать большую часть отточенных десятилетиями стратегем, тесно переплетённых с конницей, поэтому там, где это было можно, он навёрстывал эту нехватку. И истребление передовых дозоров врагов лишь распалило его.
— Это уже наглость, претор!!! — вновь закричал Эбергар из избранных. — Я обо всём расскажу твоему отцу!!! Вернись!!!
— На здоровье рассказывай… — произнёс Эйрих и вставил контос в ток.
В последнее время, он начал замечать, что стало тяжелее сдерживать душевные порывы. Возможно, это связано с тем, что его тело растёт, входит в пору, когда юношам тяжело себя контролировать и действуют они решительно, но бездумно. Такое он уже переживал в прошлой жизни. Похоже, придётся пережить во второй раз.
Он повёл своих эквитов, также предвкушающих зубодробительную сечу в тесноте боевых порядков визиготов, на правый фланг. Там есть неплохое местечко, чтобы нанести сокрушительный удар.
Визиготы буквально бегут по мосту, войско их прибывает, но строй уже стоящих на этом берегу воинов дрожит и тает. Легионеры, в среднем, сражаются лучше обычных племенных воинов и где-то на уровне племенных дружин, но на стороне легиона более высокая организованность и стойкость формации.
Слегка прореженные визиготы дрогнули в центре, где к ним был приложен двойной обстрел и двойной натиск, поэтому первая когорта первой же и пробила их боевой порядок и сразу же столкнулась с пополнением.
Действуя в точном соответствии с внушёнными и вдолбленными инструкторами знаниями, легионеры добивали деморализованных уничтожением строя недобитков, слегка расширяя свой порядок для большего охвата.
Звон металла ласкал уши Эйриха, на секунду он почувствовал себя в родных степях, где состоялась основная масса его самых значимых побед…
Постепенно, построения визиготов пробивались когортами, полукольцо стремилось сузиться всё ближе и ближе к мосту, а затем, как и предвидел Эйрих, примипил четвёртой когорты, известный Эйриху как Рабанрих, умышленно перенаправил давление на левую часть строя противостоящих ему визиготов, для чего у него был микрорезерв в виде одной сотни, стоявшей в тылу построения. Это открыло Эйриху возможность для удара.
«Только тесное взаимодействие на поле боя, только высокая организация — вещи, дающие превосходство в любой битве!!!» — с восторгом подумал Эйрих, наводя контос на визигота, приоткрывшего рот от изумления и ужаса. — «С настолько управляемым войском можно победить кого угодно!!!»
Столкновение, лёгкий толчок, потянувший седло под Эйрихом, после чего он с удовлетворением увидел, как не сумевший даже выставить щит воин был пробит насквозь, вместе со своей недешёвой кольчугой, а также соратником, стоявшим позади.
Второй раз убедил Эйриха окончательно. Пробой двоих врагов разом — это не случайность, а, скорее, закономерность. Такая простая вещь, как ток, а какой эффект. Если бы он случайно не обнаружил такое свойство, не было бы сегодня таких впечатляющих ударов.
Контос вновь сломался почти сразу, но, на этот раз, в области тела первого врага, после чего Эйрих отбросил его в сторону, открепил щит и вынул илд.
И снова та же картина, снова ошеломлённые противники даже не пытаются сделать хоть что-то, а гибнут под копытами Инцитата и тяжёлыми ударами илда. Только отличием было то, что слева бились легионеры, методично выдавливающие жизнь из своих врагов.
Азарт схватки увлекал, но Эйрих опомнился, когда в грудь ему сильно ударила стрела. Оторвав ищущий взгляд от жертв, он увидел, что на мосту собираются лучники.
— Отступаем! — скомандовал Эйрих, выставив щит по направлению к лучникам.
Снова он разворачивает коня, вдоволь потоптавшего врагов, живых и мёртвых, после чего стремительно отступает, как и остальные эквиты.
Главное дело он сделал — разрушил вражеский строй прямо рядом с легионерами. Примипил Рабанрих не сплоховал и усилил натиск по растерянному врагу. Так воевать легко и приятно, когда твой враг утрачивает целостность строя почти без твоего участия.
Эйрих сделал зарубку на память, что надо присмотреться к Рабанриху, который не потерял голову в горячке боя, а оперативно среагировал и создал Эйриху прекрасную возможность для удара, перенеся давление на левый фланг, что заставило построение врага сместиться и сделать существующий зазор более широким.
