— Почему коровы не летают? — ворчу, выставив перед собой руку, чтобы объемная женщина не упала на меня окончательно.

Метро. Час пик.

— Клешню убрал! — орет тетка, покраснев от возмущения.

Таким голосом только кричать «свободная касса» в маке. Выстоять против нее — ни одного шанса. Разве что... Распахиваю пальто, и мордаха Сильвера высовывается в отвороте. Раздается возмущенное «Мяу!». Тетка моргнула и расплылась в восхищении. Да, этот ловелас, в кошачьем обличье действует именно так, почти на всех, кроме моей бывшей жены.

Не любовь между этими двумя была взаимной. В первый же день, когда принес его в спортивной сумке от «Silver Top», он эту сумку обоссал. Пришлось выкинуть. Жена изошлась на крик, что мало того, что принес эту тварь, он еще и гадит... Сумки от Silver Top у меня больше не было, поэтому коту было отдуваться с названием. В наказание, кота обозвали Сильвером.

Пушистая морда оправдывал свое пиратское прозвище, обдирая обои и мебель. Специально выхаркивал на кухне шерсть, когда мы ели. Жена гоняла его тапком, пока Сильвер был мелким... Но потом... Потом Сильвер вырос и дал отпор. Завывая, благоверная показывала исцарапанные ноги. Кот караулил ее в засаде, и только она появлялась, вцеплялся, дико вереща на кошачьем. Что у меня было в голове, когда я встал на сторону кота? Жена нас выставила за дверь, приговаривая, что давно надо было избавиться от такого как я — рохли и ни на что не способного рукожопа. Теперь мы жили на съемной квартире, холостяками.

Жена была в чем-то права. Имея высшее экономическое, я работал охранником в торговом центре. Не сложились у меня отношения с начальством на прошлой работе. Экономические показатели, видите ли, им не понравились... А на правду не обижаются! Не позволил скотам двуличным подделать отчет для учредителей, и меня же во всем и обвинили. Жена ворчала тогда, что так и помру дураком... Когда мог прогнуться и получить премию, вместо увольнения. Не могу я так.

Под Новый год торговый центр битком. Шум. Музыка. Все носятся, как угорелые в предновогоднюю неделю, скупая подарки.

«Вован! На тебя пацан бежит! Украл в бижутерии что-то. Прием?!».

«Принял!» — говорю в рацию и уже вижу мальчонку, который несется прямо в мою сторону, оглядываясь.

— Стоять! — хватаю за капюшон куртки.

— Отпусти! — дрыгается руками и ногами, мелкий прохвост лет девяти-десяти.

— Тебя не учили, что воровать не хорошо? — заглядываю в лицо парнишки.

Губы трясутся. На глазах навернулись слезы. Он пошмыгивает носом и смотрит на меня исподлобья.

— Это маме подарок! — снова пытается вырваться.

«Вован, веди в центральную!» — шебуршит рация.

Киваю и тащу пацана в направлении администрации. Меня уже видят по камерам.

— Ну, и что с тобой делать? — начальник охраны отпил из чашки кофе и посмотрел на браслет, который изъяли у «рецидивиста».

Парень замкнулся и сидел, уперев глаза в пол.

— Михалыч, давай отпустим? — смотрю на шефа. — Браслет вернули. Сейчас он нам пообещает, что больше так не будет и все.

— Да? Завтра он еще что-нибудь стянет. Да по нему детская колония плачет, — не унимается главный.

— Я больше так не буду, — раздается писк от малого. — Мама болеет. Хотел сделать ей приятное.

— Ты знаешь, сколько это стоит? — орет начальник так, мне аж самому плохо.

— Что вы врете?! Это не золото! — огрызается пацан.

— А стоит, как золото, — проводит рукой по лысине Михалыч.

Ну, да. В нашем торговом центре бутики только для избранных. Я со своей зарплатой, даже кофе бегаю покупать через дорогу.

— Может он отработает? — вступаюсь снова. — Пусть листовки раздает у входа. Под присмотром, конечно, — кошусь на мелкого нарушителя спокойствия.

— Вот ты за него и будешь отвечать! — тычет в меня пальцем начальство.

— Будешь приходить к двенадцати! У тебя ведь сейчас каникулы? — спрашиваю пацана.

— А зарплату дадите? — не растерялся шустрый паренек.

— Пятьсот рублей за смену, — киваю ему и вижу, как он подпрыгивает от этой новости.

— Дядя Вова! Я буду! Меня Миша зовут, — протягивает мне ладошку.

Жму и внимательно смотрю в глаза.

— Пошли, познакомлю тебя с Сильвером! — действую наверняка.

В рабочей раздевалке, на окне, сидел Сильвер и ждал моего прихода. Достаю бутерброды и раздаю своим подопечным. Кот умял свой бутер со скоростью пылесоса и щурился на мою порцию. Миша был тоже голодный. Жадно откусывал и вздохнул, когда от его бутерброда ничего не осталось.

— Родители твои где? — спрашиваю, разливая чай в два стакана.

— Отца нет, а мама в больнице сейчас, — говорит понуро.

— Подожди! Ты что — один? — у меня глаза на лоб полезли.

— За мной присматривает соседка. Только она, с мужиком своим, пьет третий день, — докладывает маленький человек.

— Охренеть! — во мне закипает злость. — Давай так: ты с Сильвером, — показываю на кота, — ждешь меня здесь. Меня сменят через два часа. Потом провожу тебя до дома.

— Не плохой у тебя хозяин! — слышу, подходя к раздевалке. — Мне б такого папку. Этот точно не бросит, у меня глаз наметан.

Когда я зашел, то стало понятно, что эти двое — спелись уже. Сильвер никому не позволял, кроме меня, брать себя на руки. Мишка сидел, вытянув ноги на подоконнике, и гладил сидящего у него на коленях кота.

По пути зашли в магазин, купили продуктов. Сильвер протяжно орал, выпрашивая кошачий корм, и не успокоился, пока не увидел его в продуктовой корзине. Умный, зараза!

Мысленно матерюсь, рассматривая пустой холодильник в квартире-однушке. Не богатую обстановку.

— Так, мужики! Руки мыть! Сейчас будем ужинать, — разбиваю яйца на сковороду, разливаю молоко, нарезаю хлеб.

Сильвер довольно хрустел кормом, а потом запрыгнул ко мне на колени, проверить, чем хозяин питается. Наглая морда лежала на столе и подрыгивала носом.

— Имей совесть! — ворчу на ушастого.

Кошаки и совесть — понятия не совместимые! В тарелку тянется когтистая лапа, чтобы урвать кусочек. Успеваю поддеть вилкой первым, кот только взглядом проводил в захлопнувшийся рот. В нашей семье клювом не щелкают! Суровая битва за еду идет не на шутку.

— Мишань! Двери за мной захлопни! — одеваюсь в прихожей. — На завтрак тебе гречку сварил. Жду тебя завтра на работу!

Глянул в глаза маленького мужика, который тоскливо смотрит нам в след. «Он же останется совсем один», — резануло в груди.

— Сильвер за главного! — отдаю Мише кота.

Оставляю корм. Мишка прижался к пушистому, зарываясь носом в шерсть. Шагаю за дверь, не оборачиваясь, чтобы не передумать. Щелчок замка успокоил, что за мной закрыли.

— А ты чего тут? — на меня выходит пьяная баба, которую штормит в разные стороны.

— Это тебя приставили за Мишкой смотреть? — наступаю на нее.

Женщина пятится, глаза выпучила.

— Дык, это...

— Слушай сюда, сука! — хватаю за загривок. — Чтобы на обед у пацана был борщ. Запомнила? Повтори!

— Борщ, — выговаривает соседка и начинает скулить от боли.

— Приду, проверю! — откидываю ее от себя, морщась и вытирая брезгливо руку об штанину. — И не дай Бог, узнаю, что обидели его… — рычу.

— Поняла, че ж не понять, — отползает вдоль стенки и скрывается за своей дверью.

До двенадцати места себе не находил, пока не увидел парня, шагающего ко мне в обнимку с Сильвером.

— Поели? — первое, что спрашиваю.

— Ага! — шмыгает носом Миша. — Соседка еще пришла, борщ принесла.

— Ясно, — киваю. — Сильвера в раздевалку, а сам листовки у входа раздавай, — вручаю ему пачку.

Так мы работали несколько дней. Тридцать первого декабря Мише вручили заработанные деньги. Еще раз начальник провел беседу, что воровство до добра не доведет, и достал из-под стола сладкий новогодний подарок, чем удивил даже меня.

Новый год мы встречали втроем. Накрыли стол. На шкафу, в коробке, нашлась небольшая елка. Мишка ее наряжал, а Сильвер гонял по полу мишуру и игрушки. Пытался жрать дождик, но мы успели забрать прямо из прожорливой пасти.