– Тихо. Терпи, – говорила Таня так же, как и он ей полчаса назад.
В итоге этих злоключений они окончательно помирились, развеселились и опять пошли на кухню пить чай. Таня надела махровый халат, а Марковы боевые увечья завернула в пушистое полотенце.
– Ну что? – сказал он, отхлебывая чай с лимоном. – И кто из нас оказался кровожадным чудовищем?
Таня улыбнулась.
– Ничего, – он поправил дужку очков на переносице. – Неважно. Сейчас не вышло, через год выйдет. Зато потом будет хорошо.
– Правда? Ты сможешь? – мурлыкала успокоившаяся Таня.
– Смогу.
– Точно?
– Точно.
Чувствуя себя героем, покалеченным в боях, Марк отправился спать и заснул, как только его голова коснулась подушки. А вот пристроившаяся сбоку от него Таня никак не могла уснуть: мучилась, ворочалась. В конце концов, приткнулась к сонному Маркову плечу и увидела странный сон.
Таня видела Фаусту, идущую сквозь снег по пустынному каменистому плато; по обледеневшей земле за доктором тянулась цепочка следов.
На самом деле Фауста не шла, а бежала. За ней кто-то гнался: группа из нескольких всадников. Доктор хотела спастись от них в лесу. Она уже приближалась к кромке деревьев, когда из леса вдруг показались волки.
Целая стая.
Таня видела остановившиеся глаза Фаусты на бледном, бесстрастном лице. Не мигая, доктор смотрела на приближающихся волков, и Таня от страха чуть не закричала во сне:
– Сейчас они разорвут ее, разорвут в клочья!
Но волки неожиданно обошли Фаусту стороной и бросились на ее преследователей. Крики – рычания – выстрелы – кровь, растекающаяся по свежему снегу, как по простыне… Волки перегрызли горло всем мужчинам, скакавшим за Фаустой, изуродовали их лица, разорвали груди и животы, а потом – словно вопросительно – повернулись в сторону доктора.
Та стояла неподвижно и величественно, как изваяние, и смотрела перед собой остановившимся взглядом.
Тогда волки подошли к Фаусте и сели вокруг нее кольцом, словно цепь охраны.
От страха Таня застонала во сне, и Марк проснулся, повернулся к ней, погладил, поцеловал в лоб.
– Просто о чем-то вспомнила во сне… Наверняка ерунда какая-то…
Он говорил сквозь дремоту, и его пальцы рассеянно касались Таниного лица: «пальцевый душ», как при косметическом массаже. Но девушка никак не могла успокоиться, дрожала, прижималась к нему.
Почему ей так страшно? Ведь ничего особенного в этом сне; кажется, это сцена из старого фильма с Жаном Маре. Или вот – еще есть похожая реклама духов «Chanel № 5», там тоже женщина и укрощенные ею волки… Да и вообще, если здраво рассудить, что в этом сне происходит ужасного?
Все в порядке, Фауста жива-здорова, слава богу.
Но страшно, почему-то так страшно…
На самом деле, страшно потому, поняла Таня, что Фауста стоит так неподвижно и смотрит остановившимися глазами, а волки смирно сидят вокруг нее кольцом. Это и есть самое ужасное, – и, осознав это, опять застонала, свернулась комочком, прижалась к Марковой спине.
– Да ладно, ладно, перестань, – успокаивал он, не открывая глаз. – Перевернись на другой бок. Просто ты лежишь на левом боку, а на нем снятся дурные сны.
«Знаешь о том, что на правом боку сны снятся не такие, как на левом?
Никогда не смотри сны на левом боку, моя девочка, никогда не смотри сны на левом боку».
Глава девятая
ПРЕЦИПИТАТНАЯ СЕРА
На следующее утро случилось неожиданное.
Ужас повторился.
Таня узнала об этом, как и в прошлый раз, подойдя к подъезду. Но сегодня толпа была гораздо гуще, и царила в ней паника.
– Что это за жизнь пошла?! – кричал старичок с орденом. – Сначала ваучеры, потом приватизация, а теперь маньяков развели, прямо проходу нету.
– И зарплату не плотють, – мрачно подтверждал мойщик окон.
– Говорила вам, оборотень, – до истерики радовалась бабулька с третьего этажа.
Но у большинства собравшихся лица были бледные, перепуганные. Труп снова зверски изуродован: опять грудь, голова и живот. Словно пресловутый маньяк, или оборотень, или черт его знает кто, какое-то неопознанное чертановско-жеводанское чудовище хотело похитить и тело, и дух, и душу. Несчастье произошло абсолютно на том же месте: на берегу озера, под деревьями. Видимо, глубокой ночью. Конечно, никто ничего не видел.
Люди то начинали охать, возмущаться, то замолкали, опасливо переглядывались. Как теперь жить? Как ходить к метро, на работу под этими страшными деревьями? Кто поручится, что там не притаился волосатый монстр с фосфоресцирующими в темноте глазами? Со страху народ нес полную чепуху; бабулька в основном упирала на освященные серебряные пули, которые только одни и берут оборотней.
– А остальные – ни-ит, куда там, – убежденно говорила она, хоть никто ее и не слушал. – Остальные только им по шкуре чирк – и отскакивают…
Но с серебряными ли пулями или без, присутствующие не проявляли особого желания охотиться на чудовище. Ждали милицию. Возмущались, почему так долго не приезжает следственная группа.
– Это что ж, он наш микрорайон себе облюбовал? Раньше, небось, по всей Москве озорничал, а теперь все к нам да к нам…
– А может, оно тут где-нибудь прячется?
– Господи! Тьфу-тьфу-тьфу… Свят-свят…
– Затаилась тут где-нибудь, скотина немытая.
– А известно, кто убит? – попробовала вмешаться Таня.
– Да парень молодой.
– Лет двадцать – двадцать пять.
– Ни документов, ничего, – ответили ей вразнобой сразу несколько голосов, а мойщик окон значительно добавил:
– Лицо кавказской национальности.
– Тоже, небось, без прописки, как она, – сказала злобная вахтерша. – Вот, понаедут тут, а потом их маньяки убивают, возись с ними.
Таня отвечать не стала, а посмотрела в сторону деревьев, в тени которых она так легкомысленно пряталась прошлой ночью. Выходит, она стояла там, на берегу, а чудище бродило где-то рядом? Ставило одну за другой лапы на влажную после дождя землю – шлюмф-шлюмф? Царапало асфальт длинными когтями?
Но ведь чудовище ее не тронуло! Девушка вспомнила о периодах, на которые Марк разделил нападения Зверя. Видимо, в текущий период чудище почему-то девушками не интересовалось, хотя в XVIII веке оно их очень и очень жаловало. Впрочем, Марк что-то говорил о том, что там, вероятно, были и самец, и самка… Наверно, это самка охотится у Чертановского пруда.
– А что, – спросила Таня, словно невзначай, – все предыдущие жертвы тоже были мужчинами?
– Похоже, что да, – сказал мойщик окон. – Все молодые ребята. Любит же, тварь, свеженькое мяско!
– Говорят, она должна прятаться в низине… В каньоне, у воды, – сообщила публике девушка.
– Кто «она»?
– Тварь.
Народ притих и стал боязливо поглядывать в сторону озера.
– Нет там никого, – сказал старичок с орденом. – С утра, когда труп обнаружили, рейд проводили. Все пусто.
– Да мало ли куда она уползла, – проговорила Таня и сама испугалась своих слов. – Глядите, сколько тут всего: брошенная стройка, подземные гаражи, речка, лес…
Толпа притихла и стала смотреть на Таню.
– А ты что, видела ее? Тварь эту? – подозрительно спросила вахтерша.
– Нет, не видела.
– А тогда откуда знаешь, куда она может уползти?
– Мне эксперт рассказывал, который в прошлый раз с милицией приезжал, – Таня понимала, что это глупо, но ей хотелось немного поговорить о Марке. – Такая история уже была один раз. Во Франции, в XVIII веке. Там такое же чудище пряталось в глубоком каньоне, на берегу реки.
– Ну, эксперт-то знает! – важно подтвердила бабулька. – Он ученый!
– Да, эксперт – ученый, – с удовольствием согласилась Таня.
Эта интереснейшая беседа была прервана появлением милицейской машины, к которой немедленно устремилась толпа. Но Таня не пошла вслед за ними. Марка там все равно не было, это Таня знала точно: с утра они вместе позавтракали, и он поехал в институт. А капитан Сергеев со скулящей собакой ее мало интересовали.
Таня вошла в подъезд и поднялась наверх, в стеклянный пентхаус.