Если все обстоит так, как я предполагаю, то ждать меня, скорее всего, должны на подъезде к институту. Причем особую деликатность соблюдать совсем не обязательно — если уж они решили скомпрометировать меня, то ликвидация с шумом скорее дойдет до нашего руководства и будет дополнительно работать на версию о моей связи с противником. Засветить они меня с грехом пополам засветили, так что теперь самое время закрыть тему.

Несколько раз глубоко вздохнув и относительно восстановив душевное равновесие, выбрасываю в окно недокуренную сигарету и поворачиваюсь к водителю.

— Дружище, давайте-ка разворачиваться. Я забыл один из чемоданов в аэропорту. Там очень важные бумаги и я не могу ждать до утра. Изведусь просто, изнервничаюсь, понимаете? Давайте-давайте, быстрее поворачивайте. Естественно, я оплачу дорогу в оба конца.

Водитель абсолютно спокойно качает головой, внимательно глядя перед собой:

— Придется вам потерпеть несколько минут. Здесь нет разворота.

Проклятое европейское законопослушание! Машина быстро и почти бесшумно катится по ночным улицам Гааги. Огни в окнах домов, в основном одно- и двухэтажных, погашены, узкие улицы пустынны. В самых узких проулках водитель не снижает скорости, и «опель» проносится впритирку к тесно припаркованным по обочинам машинам.

Наконец, он круто разворачивает машину, и мы направляемся обратно на вокзал. Некоторое время с трудом удерживаюсь оттого, чтобы посмотреть назад. В конце концов все-таки наклоняюсь вперед и смотрю в боковое зеркало на моей двери. Почти вплотную за нами, мерцая фарой на неровностях брусчатки, следует мотоциклист. На узкой улице места для обгона нет, и очень скоро он отстает. Свет фары исчезает в темноте.

Интересно, что водитель такси будет делать на такой скорости, если кто-нибудь вынырнет из переулка? Пока мы еще несемся по улочкам Гааги и сворачивать особенно некуда. По таким улицам…

Меня внезапно швыряет к двери. Прямо перед капотом «опеля» из проулка вылетает уже знакомый мотоциклист. В темноте сверкетбликами его черный шлем. Скользнув по брусчатке, мотоцикл исттеряст равновесие и его юзом несет на обочину. Там мотоцикл все-таки задевает бордюр, и седок вылетает на тротуар. Водитель такси резко тормозит, машину ведет бортом вперед, и она гулко бьется крылом о чугунную тумбу ограждения. Все, приехали.

Таксисте громкими проклятиями вылетает из машины. Непонятно зачем, но я делаю то же самое. Впрочем, все правильно — если стрельба все-таки начнется, лучше быть вне машины. И я, как заяц, прыгаю из двери.

В тот же момент лежащий на противоположном тротуаре мотоциклист, приподнявшись, вытягивает в нашу сторону руку. Втемноте пистолете длинным стволом почти не виден, он скорее угадывается. Однако я очень ясно понимаю, что происходит, и поэтому незамедлительно падаю на асфальт, больно ударившись локтем о бордюр. Водительтакси, наоборот, ничего не понимает, и потому, что-то рыча по-голландски, направляется к мотоциклисту.

— Стой, не ходи! Падай! Падай!

Я опаздываю со своим воплем. Свистящий хлопок бесшумного пистолета останавливает водителя на полдороге, он боком грузно валится на капот своей машины и сползает на мостовую.

Ну вот, теперь моя очередь. Вряд ли здесь, в Голландии, убийцы с бесшумными пистолетами охотятся на водителей такси. Мне остается только молиться, лежа за машиной, чтобы у мотоциклиста не выдержали нервы. Нужно обладать недюжинным хладнокровием, чтобы в подобной ситуации повторить попытку. Сдругой стороны, место здесьтихое, просто грех не довести дело до конца. Кроме того, он ведь, наверное, и аванс получил…

Прижавшись шекой к прохладному шершавому асфальту тротуара, вижу из-под дниша автомобиля суетливо переступающие ноги убийцы в массивных ботинках на рифленой подошве. Глухо крякнув из-под шлема, он поднимает мотоцикл. Слава тебе, господи, решил уезжать!

Красные стоп-сигналы мотоцикла исчезают в переулке. Одновременно метрах в пятидесяти позади нас гаснут фары какого-то автомобиля. Понятно. Привязчивые коллеги не решились бросить меня одного в незнакомом городе. Спасибо вам, ребята, вы приехали как раз вовремя, чтобы спугнуть убийцу. Если бы вы еще были на моей стороне…

Сидя на мостовой и опершись головой о радиатор машины, водитель давится кровью. От радиатора пахнет горькой городской пылью, горячим моторным маслом и металлом. Господи, не хватало еще, чтобы этот таксист помер у меня на руках. Из-за скоротечности происходящего методы первой помощи при проникающих огнестрельных ранениях вылетели из головы, и я могу только бестолково шарить руками по груди водителя, все больше перемазываясь в горячей и липкой крови.

Визг тормозов патрульной машины заставляет меня дернуться, и я, вскакивая, больно бьюсь рукой о бампер «опеля». Из машины выбирается темная в свете фар фигура и неторопливой уверенной походкой направляется к нам. Напарник полицейского остается за рулем.

Бросив на лежащего водителя короткий взгляд, молодой офицер наклоняется к таксисту, смотрит в лицо, щупает пульс на шее, негромко произносит несколько фраз в микрофон рации и спокойно сообщает:

— Ну что, «скорую помощь» я вызвал. Можете внятно объяснить, что именно здесь произошло?

— Какой-то идиот на мотоцикле в нас стрелял. Выскочил из переулка и поднял стрельбу. Обкурился, наверное, принял нас за кого-то другого.

Я снова открываю рот, чтобы спросить офицера о том, что будет дальше. Но он опережает меня:

— Сейчас здесь будет другая машина. Вас отвезут по нужному адресу. А мы здесь разберемся.

— Свидетель вам нужен?

Но полицейский только машет рукой и повторяет:

— Сами разберемся. Оставьте свои координаты, если будет нужно, мы вас вызовем.

Он переписывает данные из моего паспорта и молча возвращает документы. Через пять минут появляется «скорая помощь» и вслед нашей — другое такси. Мой водитель уже почти не хрипит, и санитары, после быстрого осмотра, сноровисто укладывают его на носилки и закатывают в машину. Я, в свою очередь, уже готов сесть в такси, когда в голову приходит неожиданная мысль. Отчетливо понимая, что этого не надо делать, тем не менее поворачиваюсь к полицейскому.

— Быстро же вы добрались на место происшествия, офицер. Позвольте полюбопытствовать: вас кто-нибудь вызывал?

Таким же ровным голосом тот отвечает:

— Нам звонили из одного из этих домов. Есть еще вопросы?

И тут второй раз за ночь я нарушаю правило не молоть языком попусту. Усталость и испытанное потрясение оказываются сильнее разболтанных нервов.

— Есть вопросы. Есть. Они что же, так и звонили вам, не зажигая света? А потом попрятались под кроватями? Ну что вы на меня-то смотрите? Лучше вокруг оглянитесь.

Полицейский неторопливо обводит взглядом темные фасады домов и спокойно соглашается:

— Так и звонили в темноте. Мало ли у кого какие причуды бывают, верно? Простите, вы будете меня и дальше допрашивать или все-таки уедете? У меня работа.

Ну его к черту, флегматика голландского. Все местные офицеры похожи друг на друга. Главное мне уже стало ясно — патруль вызвали те, кто следили за мной. А это могли быть либо те двое из поезда, имеющие связь, либо люди из местных спецслужб. У меня уже нет сил решить, какой вариант меня бы устроил больше.

Новый водитель, тощенький молодой араб, от любопытства ерзает за рулем. Ему отчаянно хочется знать, что произошло, но мой сумрачный вид не располагает к расспросам.

— Куда едем?

Действительно, куда? Складывается отчетливое впечатление, что в этой стране меня ждут везде. И я называю адрес Института международных исследований, в который я, собственно, и приехал. Может быть, со второй попытки удастся туда попасть еще до рассвета.

Очень скоро мы мягко подкатываем к освещенному входу в двухэтажное старое здание, окруженное деревьями. Странно, но вопреки заверениям, полученным в предварительной переписке, здесь меня не ждут. Все окна по фасаду погашены, только через стекла входной двери льется поток яркого света. На звонок от двери никто не отвечает.