Пока эти мысли суетливо мечутся в голове, ноги сами резво несут меня в прихожую. Отсюда короткий коридор ведет в гостиную, справа вход в туалет для гостей, а слева лестница уходит на второй этаж. Конечно, можно неожиданно распахнуть входную дверь и выскочить на улицу, но у этих двоих вполне достанет сил затолкнуть меня обратно и уже затем действовать по своему разумению. Что именно им подскажет это самое разумение, можно представить довольно отчетливо.

А в гостевом туалете есть окно? Есть, но очень маленькое и к тому же туго открывается. А если его… Поздно! Пока я оглядывал это небольшое помещение, за спиной щелкает замок. Остается только встать за дверь санузла и, замерев, покорно ждать, чем кончится дело. Успеваю только сообразить оставить дверь полуоткрытой, ибо плотно притворенной она будет вызывать гораздо больший интерес.

После короткой паузы в коридоре едва слышно скрипит пол, и сквозь щель между дверью и косяком видны бесшумно проплывающие тени обоих визитеров. Настроение у меня продолжает портиться: у каждого из них в руке короткоствольные толи пистолеты, то ли револьверы. Из нескольких фраз, вполголоса брошенных гостями друг другу, я разбираю только голландское «verdieping», то есть «этаж». Надо полагать, они решили разделиться для осмотра дома. Ну что ж, должно же и мне сегодня хоть раз повезти. Входная дверь так близко, а за ней такой большой и такой безопасный мир с уймой свидетелей, при которых нельзя просто так безнаказанно убивать человека.

Но везением это назвать нельзя даже с натяжкой. Осторожно выглянув в коридор, я успеваю заметить ноги поднимающегося по самым верхним ступенькам визитера. Второй в двух шагах от меня намеревается переступить порог гостиной. Выход на улицу тоже в двух шагах. Но вот-вот этот парень должен увидеть тело Йоста и позвать напарника, так что открыть дверь с неизвестным замком я просто не успею. Поэтому остается только постараться быстро и по возможности бесшумно преодолеть расстояние до входа в гостиную и изо всех сил врезать зазевавшемуся противнику кулаком по шее. Следует признать, что нападение сзади не есть свидетельство особой доблести и благородства, но ведь и эти двое мне вызова на поединок не направляли.

Такие удары получаются только в критических ситуациях, подобных нынешней, когда неудача сулит не высылку из страны и не конец карьеры, а смерть. Кулак попадает в ложбинку у основания черепа, и парень, звонко лязгнув зубами, кулем падает на ковер лицом вниз. Револьвер глухо стукает об пол, я торопливо нагибаюсь поднять его.

Короткоствольный «смит-Вессон 357 комбат магнум» с ручкой из темного ореха, компактное и мощное оружие, удобно лежит в ладони. В гнездах барабана спереди видны тупоносые пули патронов «магнум», которые обладают, по выражению специалистов, «повышенным останавливающим эффектом». Это сухое определение означает, что одно уже попадание такой пули способно опрокинуть человека на землю, не говоря о причиненной ране.

Пока этот парень лежит посреди гостиной без сознания, а его напарник слоняется по второму этажу, у меня еще есть надежда выбраться отсюда без осложнений. Сжимая в руке трофейное оружие, выскакиваю в коридор. Но только я берусь за ручку входной двери, как за моей спиной второй противник с легким топотом и что-то мурлыча себе под нос сбегает по ступенькам.

Увидев меня, он от неожиданности останавливается на полпути, разведя руки в стороны. Мы молча таращимся друг на друга, не зная, что делать дальше.

Пока я прятался за дверью в отхожем месте, сердце предательски громыхало и пыталось вырваться из-за ребер.

Сейчас, в ожидании дальнейших событий, оно смерзлось в комок в середине груди и не дает вздохнуть. Несколько секунд мы смотрим друг на друга. Не знаю, о чем думает мой противник, наверное жалеет о преждевременно убранном в кобуру пистолете, а вот я продолжаю мечтать об открытой двери на улицу. И еще, хотелось бы верить, что мой оппонент не станет играть в ковбоев, хватаясь за оружие. Как бы осторожно дать ему понять, что я не любитель стрельбы по живым мишеням?

— Тихо-тихо, не надо нервничать. Я ухожу. Спустись, ляг лицом вниз, и я тебя не трону. Хочешь — просто встань лицом к стене. Или поднимись наверх.

Только очень добродушный и сговорчивый человек может предложить противнику такое количество вариантов на выбор. Но бестолковый парень не проявляет ни малейшего желания искать пути к соглашению. Он продолжает мрачно пялиться, постепенно осознавая, с кем именно имеет дело, или просто узнавая меня по фотографии. Не повернувшись к двери, я ее не отопру. Но уж лучше набраться терпения и еще немного постоять спиной к выходу, чем хотя бы на мгновение подставить ее этому сумеречному типу с крупнокалиберным пистолетом.

Протяжный стон из гостиной заставляет меня на мгновение отвести взгляд от своего противника. Он пользуется моей ошибкой с похвальной быстротой и заслуживающей осуждения опрометчивостью. Доли секунды оказывается достаточно, чтобы он ухватился за рукоять пистолета и начал тянуть его из кобуры. Сжав зубы, нажимаю спусковой крючок, и револьвер, дернувшись, отзывается оглушительным грохотом.

Удар тяжелой пули в плечо бросает парня навзничь. Он сползает на пару ступенек и вытягивается на лестнице, застряв рукой между белыми балясинами перил. Коротко захрипев и пару раз дернувшись, он замирает без движения. Это не значит, что он убит. Главное, что в ближайшее время опасности он представлять не будет. А то, что будет потом, неважно.

Тем временем новые проблемы назревают в гостиной: получивший по голове визитер очнулся и, стоя на четвереньках, с негромким мычанием осторожно мотает головой. От нового удара в затылок он тыкается лицом в ковер, а я спешу во дворик. Собрав посуду, быстро несу ее на кухню. Преподаватели голландских институтов живут небогато, и — посудомоечную машину обнаружить там не удается. Сваливаю посуду в раковину и заливаю ее водой с моющим средством. Туда же сую несколько чистых бокалов, тарелок и вилок. Теперь отпечатков пальцев на посуде не найти и точное число гостей не определить. Остается наскоро протереть ручки дверей и револьвер и вложить его в руку лежащего на ковре гостя.

После этого я наконец отпираю входную дверь. Грохот отбойного молотка врывается в дом. Оставив дверь распахнутой, выхожу на улицу и быстро сворачиваю за угол. Надеюсь, первый же прохожий, бросив взгляд вглубь коридора, обратит внимание на лежащее на лестнице тело с огромным кровяным пятном на груди. И тогда тому парню, в гостиной, придется долго объяснять полиции, что же именно произошло в доме скромного и чудаковатого профессора экономики. И ему трудно будет это сделать. Если они и хотят меня подставить, то так, чтобы самим быть чистыми. А после такой стрельбы — какая там чистота…

Мне удается уйти не более чем на сто метров, когда ноги неожиданно подкашиваются, и я сгибаюсь пополам. Меня долго и мучительно рвет под осуждающими взглядами редких прохожих. Не стоит скрывать: ситуация стыдная, но не очень. Такое бывает после экстремальных нервных нагрузок у людей и покрепче. В короткий промежуток между спазмами слышу шум затормозившей машины, и за плечом раздается доброжелательный голос Панченко:

— Могу тебе помочь?

Вот это номер. Подставил, навел людей, а теперь помощь предлагает. Нет-нет, это ерунда, это мне уже голова отказывает. Если бы Панченко играл на другой стороне, он бы давно уже смотался или вообще тут не появлялся. Если он здесь, значит, он доложил о моем звонке Сибилеву, значит, все в порядке.

— Нет, Игорь, это я так, шнурки завязать нагнулся.

— Какие еще шнурки! Садись в машину.

Игорь резко рвет с места, но минут через пять я рукой показываю Панченко, чтобы он притормозил.

— Погоди, дай передохнуть.

Остановив машину, Панченко достает сигареты, закуривает и внимательно посмотрев мне в лицо, спрашивает:

— Что там случилось? В дом вошли два человека.

— Они приходили помою душу. Этот преподаватель работал на «организацию». Они остались там.