В конце марта из нас, дембелей, сформировали отдельный взвод, отдали нам красный уголок, и плюнули, забыли, предоставив самим себе. В этом-то красном уголке, на желтой лощеной оберточной бумаге из солдатского «чайника», я писал свой первый рассказ. Он назывался «Катя и Дизель» и основывался на реальных событиях.

Главный герой (Дед) перед уходом в армию разрывает со своей девушкой. Его друг, механик-водитель Женька по кличке Дизель, просит Деда помочь ему с письмами своей подруге Кате: «Сделай красиво, Дед, ты умеешь». Дед втягивается в чужой роман: он начинает говорить Кате те слова, что не успел когда-то сказать своей девушке. Получается как бы переписка четверых. Катя думает, что ей пишет Женька, а ей пишет Дед. Она думает, что это письмо ей, а это письмо не ей. А та, для кого это письмо, его как раз и не получит. Писалось легко. Я просыпался в казарме среди ночи, обуреваемый новыми идеями, вытаскивал из лежащей рядом на табуретке гимнастерки белую, с голубыми волнами пачку «Балтийских», закуривал (дембельская привилегия – курить в постели) и надиктовывал сам себе очередную страницу. На следующий день оставалось ее только записать.

В середине апреля нам выдали проездные. Земляки – прибалты, украинцы, уральцы, сибиряки – объединялись в группы, искали оптимальные авиарейсы. Доставали парадки, еще на раз проверяя значки, кантики, фуражки, погоны. Обменивались адресами. В двадцатых числах начались проводы. Шли от казармы к КПП. Впереди – группа тех, кто уезжал, за ними – я, с баяном, а за мною – те, кто еще оставался. «Прощание славянки». Во время припева я перебрасывал мелодию в левую руку, в басы, а в голосах правой рукой подыгрывал аккомпанемент.

…и е-е-если в поход, (БАСЫ)

трам-там-там, (ГОЛОСА)

страна-а-а позовет, (БАСЫ)

трам-там-там! (ГОЛОСА)

С каждым днем редели ряды тех, кто шел за мной, а 30 апреля не осталось никого: я отыграл «Славянку» последний раз и сдал вечером баян в каптерку.

Утром 1 мая были объятия с дневальными на КПП, была улица Ленина, троллейбусы вдоль дороги с притянутыми книзу дугами, толпы, динамики, марши, гармошки, гитары, странное чувство своей полной обособленности и одновременно единения со всеми. Потом вагон в голове состава, пустое купе, перемена погоды, белые косые хлопья снега за окном вперемежку с черным дымом тепловоза, уже вечером две студентки, как две инопланетянки, смеющиеся, отряхивающиеся; забытые атрибуты инопланетянок: болоньевые плащи, шелковые блузки, молнии на юбках, нейлон, каблуки, а перед высадкой, на следующее утро, косметички, помада, тушь, гримаски перед зеркальцами. И снова один, и верхняя полка, и ветер в открытой форточке, и разорванные облака. В Иркутске на одну ночь командировочный лет тридцати пяти. Серые глаза и русые вихры, белая засаленная водолазка, дрожащие пальцы, когда прикуривал, жалобы на пустые прилавки в магазинах, на дороговизну в буфетах и вагонах-ресторанах. Шутки-прибаутки. “Жизнь порой меня колотит и трясет”. И вновь падающая и взлетающая телеграфная линия, шлагбаумы, мосты, рощи, еще не зеленые, еще сизые от набухающих почек, перроны, жареные семечки, вареная картошка с укропом в газетных кульках, нервное курение в тамбуре в ожидании встречи, дачки, заводские корпуса, гаражи, кленовые лесозащитные полосы, и внезапно, во весь размах, мой старый друг – Красный проспект. Новосибирск.

6 мая был семейный ужин вчетвером: родители и мы с братом. Мать достала графинчик, наполнила три рюмки водкой, а четвертую – лимонадом. Тут же выяснилось, почему. Отец только что выписался из госпиталя – ему нельзя. Он посмотрел на лимонад с грустью, вздохнул, махнул рукой, вышел из-за стола, вернулся с алюминиевой фляжкой, выплеснул лимонад, налил себе чего-то темно-коричневого. Мать стала жаловаться:

– Ты бы знал, сын, как я устала с ним бороться. Ты знаешь, что мне сказал его врач в госпитале?

– Что сказал его врач?

– Врач сказал, что «ваш муж поразительно несерьезный человек».

– Таюшка, прекрати. У меня сын вернулся. Это ж настойка. В кедровых орешках целительная сила, – оправдывался отец. – Давай лучше сыграй, Андрей, что-нибудь наше.

И мы запевали.

Любо, братцы, любо,

Любо, братцы, жить.

С нашим атаманом

Не приходится тужить.

Во время войны отец пытался освоить сначала мандолину, потом баян, но в силу обстоятельств не осилил, бросил. Несыгранные когда-то песни его, видимо, тяготили, и, когда я закончил музыкальную школу, отец нашел способ от них избавляться: он стал играть их моими руками. У мелодий его довоенного и военного детства не было нот, их не исполняли по радио и телевизору. Мы подбирали по его памяти. Отец не мог показать, как правильно, но сразу слышал фальшь: «Врешь! Мимо!» Я пробовал сыграть иначе. «Лучше! Ближе!» – он еще раз пропевал. Я опять пытался… Наконец, мы добивались цели. «Попал! В яблочко!» В эпоху электрогитар и битлов передо мной открывался забытый мир есаулов, уркаганов, биндюжников, кочегаров, ямщиков, пареньков с рабочих окраин, сорви-голов шоферов, летчиков… Законы жанра были таковы, что герой песни или не дотягивал до посадочной полосы, или срывался на машине с обрыва, или заболевал тяжелой неизлечимой болезнью, или погибал, порубанный саблей, простреленный пулей. Умирая, он давал наказ, формулировал свое кредо, смысл которого сводился к тому, что не так уж много было в этой жизни такого, о чем действительно стоит жалеть.

Жалко только волюшки

Во широком полюшке,

Мать мою старушку,

Да буланого коня.

Спели «С одесского кичмана», «Мясоедовскую», «Я милого узнаю по походке». Потом отец попросил цыганочку с выходом. Начал бодро, выкинул несколько коленец, но, когда темп стал убыстряться, запыхался, остановился, вернулся за стол, посерьезнел.

– Не хотел тебе писать, не хотел расстраивать. Плохой у меня диагноз. Осталось месяца три, максимум четыре.

Потом рассказал, как подговорил дежурную медсестру в госпитале, как проник ночью в кабинет своего лечащего врача, как нашел историю болезни. Потом перешел на прозу жизни. На сберкнижке ноль. Надо продавать дачу.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.