– С воздуха Уиски Ран не увидишь. Он стоит вплотную к лесу, поэтому, пока не приземлимся, видно будет только деревья. А затем, думаю, тебе не нужно объяснять, что делать: придется проехать еще пятнадцать миль от города до особняка, – сказал Шон. – Хочешь, попрошу сделать кружок, чтобы ты смог оценить обстановку с высоты? Уиски Ран и особняк Игл с воздуха выглядят вполне эффектно.
Билли был не против. Ему хотелось, чтобы Шон попросил набрать высоту, взмыть в воздух и описать широкий круг: так он сможет разглядеть дорогу, которая, как ему было известно, ведет из города в имение Шона. Так он увидит, как выглядит реконструированная версия особняка Игл с высоты нескольких сотен метров над землей. Он с трудом сопротивлялся порыву, потому что это было не просто желание осмотреть местность с высоты. Нет, стремление остаться в воздухе было продиктовано чем-то иным, чем-то более масштабным.
На самом деле Билли хотелось упасть на колени и молить Шона отдать приказ развернуться, улететь обратно в Балтимор: там он сможет сесть на другой самолет, отправиться прямиком в Сиэтл, к Эмили, и вернуться к своей дерьмовой работе уборщиком в фитнес-клубе. Он был готов пойти на это. Он действительно мог вернуться к ночным сменам, протиранию велотренажеров и беговых дорожек, отмыванию матов водой с дезинфицирующим средством, пахнущим сосной, и чистке зеркал полотенцем, которое скрипит при соприкосновении со стеклом. Билли бы не стал жаловаться на то, что, несмотря на смертельную усталость, ему приходится торопиться домой: он должен был успеть вернуть Эмили машину, чтобы она поехала на работу. Они бы наконец взяли себя в руки, объявили о банкротстве, отказались от кредиток и начали все сначала. О боже, он готов был пойти на все это, только бы не приземляться, не спускаться с трапа, не садиться в машину и не ехать туда, где он провел столько времени, живя в хижине и работая над идеей, которую у него в конечном счете украли.
Билли внезапно затрясся, безумно боясь того, что произойдет, когда он через парадную дверь войдет в новый перестроенный особняк Игл. Он не знал, что случится, но понимал, что этого стоит бояться. Земля раскалится и разверзнется под ногами, мертвые восстанут из своих могил, снедаемые жаждой мести. Он увидит сточные трубы, по которым текут кровь и желчь, и услышит грохот по ночам. А из-под кровати будут выглядывать жуткие цепкие когти и зубы. О боже! Билли почувствовал, как по спине потек пот. Все это там, внизу, ждет его: неописуемые ужасы томятся, томятся и томятся в ожидании.
– Они могут сделать кружок, если я им велю. Это одно из преимуществ собственного самолета, – сказал Шон.
Испуг, от которого он чуть не наложил в штаны, растаял так же быстро, как и появился, и Билли покачал головой.
– Нет, – сказал он. Ему не нужны подачки Шона. – Не надо.
Через несколько минут они приземлились.
– Аэропорт все еще в работе, – произнес Шон. – Здания будут готовы к следующему лету. Мы могли бы воспользоваться аэропортом Кортаки, но ехать в машине несколько лишних километров – дополнительный геморрой. Взлетно-посадочная полоса достаточно длинная, чтобы посадить практически любой самолет, и мы пользовались ей для перевозки тех материалов для строительства, которые невозможно было доставить в срок на фурах. Как только закончим с домом и участком, займемся обустройством вплотную. Аэропорт должен соответствовать запросам тех, кто будет сюда прилетать. В главном здании разместим экспресс-кафе и комнату отдыха класса люкс, а также помещение для пилотов и экипажа.
Пилот отогнал самолет в конец взлетно-посадочной полосы, в сторону одной-единственной цистерны с топливом. Там имелся также небольшой ангар, вмещавший, по словам Шона, пока только один самолет: это помещение позже заменят более вместительным и прочным ангаром, который без проблем защитит от метелей и будет рассчитан на десять самолетов.
– Я хочу использовать основные помещения особняка Игл для выездных совещаний и конференций с входом только по приглашениям. Буду проводить настоящие мозговые штурмы. Ну, знаешь, что-то вроде свободного пространства для разработки новых идей на сто миллиардов долларов. Что-то похожее на конференцию TED[35], но поменьше и для самых умных. Шестьдесят комнат для гостей плюс помещения для обслуживающего персонала. Запереть их там на выходные и заставить шевелить нейронами. Участники отобраны мной лично: плевать, сколько у тебя активов, если сможешь вынести мне мозг – ты в деле.
Билли оставалось только кивать. Он не мог не заметить, что вокруг сновала масса рабочих, но самой работы было не так уж много. Он видел парня на тракторе-газонокосилке, который закончил подстригать лужайку, как только самолет остановился. У цистерны стоял мужчина, а рядом с автоматическим противообледенительным устройством, в топливозаправщике, стояли еще двое парней. Был пока только сентябрь. Даже так далеко на севере противообледенительное устройство не понадобится еще как минимум месяц. На парковке рядом с огромным белым внедорожником стояла женщина, готовая открыть дверь. За ним с включенным двигателем находился еще один джип, но поменьше и черный. На самой парковке имелись пара пикапов, хетчбэк, а в дальнем конце была огромная снегоуборочная машина. Шон заметил, что он смотрит на нее.
– Зимы тут паскудные.
Билли и сам это помнил. Как же тяжело было пережить те две зимы после колледжа! Особняк заносило так сильно, что казалось, будто снег сыплется вниз из разбитых окон второго этажа. А когда наступали заморозки, в хижине стоял обжигающий холод. Мороз проникал сквозь щели и постоянно сопровождал тех, кто пытался в это время работать за компьютером. Он помнил, как, особенно во вторую зиму, завидовал Шону, что тот делит постель с Эмили, а не спит, как он, в одиночестве.
– Ты всегда говорил, что погода еще ничего. Что в то время, когда ты был ребенком, было хуже.
Шон глянул на него.
– Когда я был маленький, однажды зимой с самого утра начался такой буран, что нас не выпускали из школы и не разрешали идти домой. Мы сидели там три дня. Лишь через три дня метель немного утихла, и родители смогли забрать нас. Когда кончился снегопад, так и не пришли только за одной девочкой, Тиффани Берген. Отец попытался забрать ее еще в первый день, в конце учебного дня. Они жили всего в четырехстах метрах от школы, и он пошел за ней пешком, но потерялся в снегах. Его тело нашли только весной, – он тряхнул головой. – Боже, жить в Сиракьюсе было куда как проще. Наверное, ты прав. Было бы куда разумнее затеять строительство рядом с Кортакой или в Балтиморе. Где угодно, только не здесь.
Шон представил его женщине, стоявшей у джипа, но Билли не запомнил ее имя. Он удивился, увидев, что все четверо телохранителей уселись в черный джип, а Шон занял место водителя в белом внедорожнике.
– Ты водишь? – спросил Билли, обходя машину, чтобы сесть на переднее пассажирское сиденье. Шон ухмыльнулся.
– О, я не настолько избалован. Мне все еще приходится самому подтирать задницу, когда посру.
Но сказав это, он опустил стекло, чтобы взять фрукты из белой фарфоровой чаши, которую держала в руках женщина. Билли обратил внимание, что Шону не пришлось подстраивать под себя сиденье и поправлять зеркало заднего вида. Он также заметил, что машина уже едет и температура внутри настроена на двадцать один градус – в самый раз для того, чтобы разрезать слегка липкий сентябрьский воздух. К тому же в держателях для чашек стояли бутылки с водой: на них обеих только-только выступил конденсат, а этикетки были влажными, оттого что их недавно вынули из кулера со льдом. При этом нигде поблизости не было видно ничего столь неподобающего, как кулер со льдом. Билли не пришлось долго думать. «Существует целая скрытая экосистема, – решил он, – созданная исключительно в угоду мистеру Иглу».
– Люблю садиться за руль, когда приезжаю сюда. Мне нечасто выпадает такая возможность, так что приятно порулить. Совет директоров не любит, когда я вожу самостоятельно. Скажем так, мне выписали пару штрафов за превышение скорости, – сказал он, коротко усмехнувшись. – Ну да ладно. Смотри, мы заасфальтировали старую дорогу. Полагаю, можно было расчистить бульдозером новую улицу по прямой линии и сократить путь минут на десять, но, по крайней мере, пока все еще требуется тридцать минут, чтобы добраться отсюда до особняка Игл. Есть нечто трогательное в этой деревенской простоте. Надо сказать, я думал и о том, чтобы построить взлетно-посадочную полосу ближе к особняку, но хочу сделать это место по-настоящему уединенным, создать атмосферу близости к природе и интимности, которой невозможно добиться, если по соседству все время летают самолеты. Конечно, над Уиски Ран будет не такой уж плотный воздушный трафик, но таким образом удастся создать нечто вроде пограничной зоны, перехода из одного мира в другой, который поможет приноровиться к тому месту, которое я хочу обустроить. Нет, серьезно, разве часто удается реализовать все именно так, как нам хочется?
