Командиры созывали тайный совет, где сам Текуантокатль вопреки приказу тлатоани выступал с предложением отправить отряд воинов за пределы озера Тескоко в целях отбросить противника как можно дальше. Его предложение было отвергнуто – никто не решался ослушаться приказа тлатоани.

– Куаутемок, хоть ты послушай, – обращался командир, – Монтесума не в себе! Своим бездействием он погубит всех нас!

– Что ты предлагаешь, Текуантокатль? – устало отвечал принц.

– Хватит кормить чужаков золотом. Они ненасытны, это ясно и дураку. Неужели император не понимает? Чем больше даров мы им преподносим, тем огромнее становятся их аппетиты. Необходимо дать бой, пока не стало поздно. Что скажешь, тлакатеккатль?

– Скажу, что если ты ослушаешься тлатоани, станешь изменником. Так ты и теулей не победишь, и сам окажешься на жертвенном камне.

– Всех на теокалли не отправишь, – Текуантокатль угрожающе сверкнул глазами, – Если ты поддержишь меня, Монтесуме ничего не останется, как выйти в открытое противостояние с чужеземцами.

– Я…

– Послушай, – прервал принца командир, – в районе Чолулы была организована засада. Не без ведома тлатоани, разумеется. Заговор был раскрыт, их правитель казнён. Однако Монтесума объяснил произошедшее «лёгким недоразумением», без труда отрёкся от касика и в очередной раз послал чужеземцам подарки. Тем временем сами мы, располагая крупными военными силами, многократно превосходящими теулей и их союзников, прячемся как трусы в стенах Теночтитлана. И это самая могущественная империя Анауака?

– Я понимаю твоё негодование, Текуантокатль, но не могу пойти против приказа императора, – печально завершил Куаутемок, – Остаётся надеяться, тлатоани знает, что делает.

– Я тоже очень на это надеюсь, – скрипя зубами, процедил командир.

***

В поместье, где жила Майоаксочитль, располагался большой банный комплекс и, хотя он значительно уступал императорским термам, размеры его действительно впечатляли. Оставшись в одной тунике, Майя осторожной поступью медленно вошла в чистый прохладный бассейн. Вода приятно ласкала кожу, давая облегчение и спасение от неистово палящего солнца Анауака. Тень от навеса защищала от яркого света и Майя, прикрыв веки, наслаждалась моментом уединения и спокойствия. Ранним утром её супруг отбыл во дворец императора, рабыни и слуги не посмели бы потревожить госпожу, а значит она могла всецело посвятить это время самой себе. Странно, при всех событиях, впервые её не затягивали мрачные мысли. Она вспоминала недавнюю встречу в дворцовом саду и рассуждала про себя:

«Почему пленный чужак содержится во дворце? Вероятно, по приказу тлатоани, иначе и быть не может, однако неясно, что именно задумал император. В любой момент Монтесума может передумать и отправить пленника на теокалли. Странно, что жрецы не настояли на принесении теуля в жертву. Хотя, признаться, мне бы не хотелось его гибели. Не представляю, каково жить, не зная о своей участи»

Майя зачерпнула ладонями воду и с наслаждением умыла лицо.

«Похоже, его обучают науатль. Или он сам каким-то образом выучил наш язык. На праздничном пиру теуль говорил коротко, обрывисто и едва различимо за слишком сильным акцентом. Сейчас же речь его звучала связно, полными фразами, он даже позволял себе высказываться несколько иронично. Однако, чужеземец всё равно не делает положенных пауз, смягчает твёрдые звуки и речь его звучит слишком медленно. Как любопытно!»

Майя лениво брызнула водой в сторону, наблюдая, как мелкие капли протяжно расплываются ровными кругами. В спасительной прохладе водоёма мысли продолжали медленно убаюкивать девушку.

«Выходит, там далеко на востоке находится империя теулей, вотчина Кетцалькоатля. Интересно, большая ли она? Возводят ли там такие же прекрасные величественные пирамиды?»

Следующий вопрос, возникший сам собой, неожиданно кольнул: «Возможно, у пленника за океаном есть супруга? И дети! Быть может где-то в далёкой стране его ждёт любящая семья…»

Погружённая в раздумья, разморённая жарой дочь вождя не заметила, как к бассейну бесшумно приблизилась женщина.

– Госпожа Майоаксочитль, могу я присоединиться? – неожиданно обратилась она, – День выдался жарким, в покоях мне невмоготу.

– Госпожа Чимальма? – Майя опешила, – Что ж, конечно, присоединяйся. Я как раз ухожу.

– Нет, нет, прошу останься! – на лице первой супруги отразился испуг, – Я совсем не хотела помешать тебе.

– Боюсь, избежать неловкости между нами не получится, – честно констатировала дочь вождя.

– Это как посмотреть, – Чимальма грациозно, подобно дикой кошке, опустилась в воду, – Скажи, часто ли тебе удаётся предаваться праздным беседам?

– Не особо.

Кивнув, Чимальма улыбнулась:

– Мне тоже. Супруг наш неразговорчив, не так ли? А беседу с наставницей едва ли можно назвать праздной.

Майя хмыкнула, соглашаясь.

Дочь вождя настороженно оглядела женщину – ничем опасным не вооружена. И всё же Майоаксочитль на всякий случай отодвинулась от собеседницы подальше. Ожидать от первой супруги можно было чего угодно.

– Как тебе поместье? – приветливым тоном спросила Чимальма.

– Большое! Значительно превосходит поместье моего отца.

«Стоит говорить с ней так же дружелюбно», – решила Майя про себя, – «Нет необходимости демонстрировать враждебность раньше времени. Проявлю уважение, возможно, не наживу врага»

– Ты из Шочимилько, верно? – продолжала любопытствовать собеседница.

– Верно. На нашем диалекте правильно произносить звонко – Сочимилько. А откуда ты, госпожа?

– Из Шалтокана, – первая супруга махнула рукой, – По ту сторону озера Тескоко.

– Родины известняка.

– Однако мои предки не работали ни дня на рудниках, – лукаво улыбнулась Чимальма, – Сейчас на родном острове мой единокровный брат избран касиком.

– У твоего отца было несколько супруг, если брат единокровный?

Дочь вождя тут же мысленно отругала себя – «Зря спросила! Не стоило бередить столь зыбкую тему»

– Да, – Чимальма иронично пожала плечами, – Четыре.

– Вот это да! – не скрывая удивления воскликнула Майя, – Большая у вас семья!

– Была. Моих родителей уже нет в живых, сёстры давно выданы замуж, а братья, в большинстве своём, покинули Шалтокан.

– Ты возвращалась на родной остров после замужества?

– Да, но очень давно и без особой охоты.

– Почему?

– Поместье Шалтокана – вместилище интриг, – поморщилась первая супруга, – Так было с самого моего детства.

Интриганка или бедная жертва тирании? Чимальма не казалась дочери вождя опасной лицемеркой, способной строить козни. По крайней мере на первый взгляд. На дружбу Майя, конечно, не рассчитывала – это абсурд, но искренне надеялась хотя бы не враждовать.

Внезапно беседу двух женщин прервала пожилая наставница. Запыхаясь, она быстрым шагом неуклюже ковыляла к водоёму и, едва переведя дух, сообщила:

– Госпожа Майоаксочитль. Прошу простить меня, ты вероятно позабыла, что этим вечером решится судьба пленных тотонаков на поле для игры в тлачтли23. Все благородные присутствуют на этом мероприятии. Тебе необходимо подготовиться.

– Что ж, пора идти, – дочь вождя почтительно поклонилась, – Благодарю за беседу, госпожа Чимальма.

– Спасибо и тебе, госпожа Майоаксочитль.

Покинув банный комплекс, старуха, недовольно причмокнув губами, заговорила противным сварливым поучительным тоном:

– Будь осторожна, госпожа! Не води дружбу с этим пустоцветом. Чего доброго, опоит тебя, одурманит!

– Прикуси язык! – шикнула дочь вождя, – Я не питаю иллюзий! Однако мне неприятно слышать, когда с таким возмутительным неуважением говорят о сестре правителя Шалтокана.

Наставница скривилась, но была вынуждена покорно поклониться:

– Как тебе будет угодно.

***

В церемониальном центре столицы ацтекского государства располагался огромный стадион для игры в тлачтли. Безжизненное песчаное плато, окружённое мощными каменными стенами в три человеческих роста, на противоположных сторонах которых высоко над головой красовалось игровое кольцо.