– Пап. – тихо я произнесла тогда.

– Да?

– Что это? – я указала трясущимися пальцами на это пятнышко, и в этот момент папа перехватил мои пальцы, быстро развернул к себе и спрятал моё лицо себе в костюм.

– Ничего, доченька, ничего. – нашёптывал он, но я понимала что это. Её убили выстрелом в лоб.

От воспоминаний моё тело покрылось мурашками.

– Следствие ещё идёт, оно не закончилось. – возразил папа.

Я стиснула зубы.

– Ты хочешь сказать, что это следствие уже идёт пол года? Ты знаешь, что я всё понимаю. – Я стала поднимать тон. – Ты же ГЛАВА РУССКОЙ МАФИИ! И ты знаешь кто её убил, даже если не по документам, то по своим миллионным связям!

Естественно, на мои возражения никто и глазом не повёл. Папа сидел и молчал, а я пилила его убийственным взглядом, перебегая с одного глаза на другой. Когда в комнате стало настолько тихо, что слышно было только моё дыхание, я встала так резко, что стул упал назад, и вышла с комнаты.

Конверт был от лучшего друга папы, он всегда посылает письма в пастельных тонах: лавандовый – документ, бежевый – рассказ, персиковый – что-то очень срочное, болотный – секретное письмо. Я частенько читала эти письма первая, аккуратно переклеивала и клала обратно папе в сейф. Поэтому у меня всегда были пачки бумаги каждого из этих цветов.

В школе я вела себя крайне агрессивно. Сталкивала всех на пути и не обходила ни один рюкзак, смело пиная его ногой. Так одна девочка стала поворачиваться со словами: "смотри куда прёшь", а когда повернулась – получила в нос. Она качнулась и чихнула. Кажись я сломала ей нос. Потом я посмотрела на свою рубашку и заметила на ней маленькие капли крови. После второго и третьего удара она потеряла равновесие и упала прямо на глазах у директрисы, которая только что появилась в коридоре.

"теперь точно сломала"

Через пять минут я сидела у неё в кабинете. Здесь приятно пахло лилиями, дорогими духами и новой мебелью. Мне нравилось тут находиться, этот кабинет, как моя комната – я тут постоянный гость. Я вдохнула этот приятный воздух, прекрасно понимая, что в любом другом кабинете воняло бы потом, перегревшимся принтером и лаком для волос. Мои прикрытые веки вздрогнули.

– Надеюсь, мы друг друга поняли. – произнесла высокая блондинка, сидя на своём высоком кожаном стуле – директриса.

– Надеюсь. – ответила я и приняла самую непринуждённую позу, сидя на её специальном диванчике для провинившихся.

– Где гарантия, что этого больше не повториться? – спросила директриса, явно не удивлённая моим спокойствием.

– Её нет.

Она шлёпнула себя по лбу.

– Позвольте мне, дорогая. – сказала сидящая рядом женщина в строгой, облегающей каждую складку одежде. Её некрашеные корни жирных волос было видно, пожалуй, с космоса. Она повернулась ко мне и поменяла своё любезное выражение лица. – Ты, малявка…

Я сморщилась от её несвежего дыхания и спокойно произнесла.

– Вам не давали слова.

– А тебе тем более.

– Сначала дождитесь позволения от директрисы.

– Да как ты смеешь! – крикнула она, задыхаясь от ярости. – Закрой свой рот, недоросль! – в ее глупом выражении лица, я узнала лицо девочки, которую беспричинно избила, это была ее мать.

– Угомонитесь, женщина. – произнесла я.

– А то что? – она встала и наклонилась ко мне. – И мне нос сломаешь?

– И не только. – прошептала я настолько тихо, что это услышала только безумная мать.

Сейчас мне было не до каких-то жалких споров, а эта особа только и делала, что выводила меня из себя. Если бы не этот кабинет, ни эта школа, и не сидящая рядом директриса, я бы ей реально врезала. Безумная женщина медленно села на стульчик, не сводя с меня глаз и положила сумку себе на колени.

"испугалась"

– Я знаю как таких воспитывать надо: ремня по заднице до покраснения и на…

– Довольно. – отрезала директор. – Горденко, сколько на твоей памяти было драк в школе?

– На моей памяти – тринадцать. Если вы сегодняшний инцидент называете дракой, то это четырнадцатая.

– А сколько из них с твоим участием?

– Восемь. – ответила я, немного ухмыльнувшись.

– И ты гордишься этим? – директриса подняла на меня глаза и я увидела в них усталость. Мне не хотелось её унижать перед этой сидящей рядом выскочкой, поэтому я просто промолчала.

– Да вы посмотрите, она от счастья светится. – вставила эта женщина.

"если она ещё хоть слово скажет, то я ещё раз потеряю контроль"

– Вы вроде говорили, что вам к обеду надо быть у психолога, сейчас уже без двадцати двенадцать. Вам вызвать такси? – любезно сказала директриса, но даже та женщина поняла намёк.

"психолог? Может психотерапевт?"

Она фыркнула, встала, поправила чёрную кожаную юбку, которая так же облегала каждую складку, и выскочила из кабинета.

– Тебе надо учиться контролировать себя, Саша… – наконец начала директор. – Твои психи до добра не доведут, твое надменное поведение и излишнее высокомерие наживут врагов. Ты ещё не устала жить без друзей? Может вступишь в наш клуб…

– Нет. – отрезала я, даже не дав ей договорить. – Тратить время на посещение кружков для одиноких нытиков – не для меня, извините.

– У тебя ведь были друзья, ты же общалась с одноклассниками. – её глаза были наполнены жалостью ко мне, и меня это дико раздражало. – Все мы теряем близких людей, но надо же жить дальше.

– У меня есть семья. – сказала я, но знала, что она не поняла о какой семье шла речь.

Минуту в кабинете царило молчание, я не осмеливалась поднять на директрису глаз, а она в отличии от меня не упускала возможности разглядеть собеседника по лучше. Вскоре она громко вздохнула, сложила руки в замок и облокотилась на спинку стула.

"злится"

– Поговорим на тему твоей учёбы…

– Я вам уже говорила – это всё пройденные темы, я уже всё это знаю, я могу…

– Не перебивай! – крикнула она и я машинально выпрямилась. – Прикажешь мне верить на слова? Где доказательства? Я каждый месяц вытягиваю тебя из огромной ямы дерьма, которое ты создаёшь, а в ответ слышу, что ты всё знаешь.

Я стиснула зубы, ведь в её словах была доля правды.

– Я не собираюсь вам ничего доказывать.

– Как же так? Ты же это очень любишь? – она приподняла бровь и я пожала плечами. – Давай так. Заключим пари.

– Очень опасно: предлагать азартным людям заключать пари. – ухмыльнувшись сказала я.

– Я рада, что хоть азарт в глазах ты не потеряла. – с такой же ухмылкой произнесла она.

Я повернулась и уставилась на неё.

– Ну?

– Если ты покажешь мне свой дневник хотя бы с одной тройкой в конце этой четверти, а они у тебя абсолютно по всем предметам, то ты до конца года будешь моей "правой рукой", будешь выполнять все мои поручения и ни слова мне не скажешь. А особенно: будешь паинькой.

- Как Кристина? – съязвила я.

Ей не понравилось такое сравнение, но она кивнула.

– Удивительно, что ты знаешь ее имя.

– Как его можно не знать. Эта выскочка везде!

– Хватит! – она многозначительно посмотрела на меня. – Твоя очередь.

Я хотела что-то придумать, что-то такое же жестокое, но сказала первое попавшееся мне на ум.

– А если я избавлюсь от всех троек, то вы до конца года мне ни слова не скажете за мои косяки, – я опасно улыбнулась. – а если кто-то будет настаивать, на том, чтобы я снова пошла в ваш кабинет и услышала там очередную лекцию, то мы просто попьём чай.

Мне всегда нравился темперамент и харизма директрисы. Она пережила авиакатастрофу, потеряла родителей и сестру, развелась мужем и отсудила у него детей. Когда-то, сидящая передо мной женщина, убирала служебные помещения в барах и забегаловках. А теперь она представлена в номинации "лучший директор лучшей школы".

Моя директриса – пример женщины для подражания. Она всего добилась сама и всегда показывала сильную сторону. И мне нравилось, что именно передо мной она могла показаться слабой или поникшей. Мне нравилось наблюдать огонь в её в глазах, и когда я говорила про чай – я не шутила. Я искренне хотела попить с ней чай и поговорить, и не важно о чём.