— Но Макс же нас видел? — я стала писать сообщение.

— О! Этот козел ничего не скажет, он не упустит момента, чтобы поиздеваться надо мной. Он давно ищет повода… Но я слишком идеален.

Его самодовольный тон рассмешил меня.

— Куда мы едем? — Никита свернул в сторону дома Влада, но перед переулком съехал на лесную тропинку, вдоль озера.

— Увидишь! — он взял меня за руку и притянул к своим губам, а потом Никита с пульта открыл большие кованые ворота, и я поняла, что он привез меня к себе на участок. — Выходи.

Я вышла, жалея, что надела шпильки, каблуки которых проваливались в гравий, но Никита подхватил меня и с легкостью забросил на плечо, а другой рукой достал из багажника огромный пакет.

— Ты что, спланировал мое похищение?

— О нет, это импровизация… — он так ловко что-то делал одной рукой, а вторая по-хозяйски лежала на моей попе.

Его пальцы довольно сильно впивались в нежную кожу, но вместо боли по телу расплылась волна возбуждения, а изо рта вырвался непроизвольный стон. Никита замер и стал медленно опускать меня на землю… В отблеске луны его глаза сверкали, а на лбу выделялась бешено пульсирующая вена. Он резко притянул меня к себе, впиваясь губами. В мгновение ока мы очутились на земле, вернее на покрывале, которое было расстелено.

— Сиди и не шевелись! — Никита снова ушел к машине.

Как хорошо, что темнота скрывала румянец на моих щеках. Боже! Я бы отдала многое, чтобы он продолжал прикасаться ко мне. Чтобы его серые глаза и дальше обволакивали меня своим густым туманом. Я сбросила туфли и пошла к воде, стараясь успокоиться. Ноги почти не слушались. Не понимала, что со мной происходит.

К своим неполным девятнадцати годам я не знала мужчин. Не могла никого подпустить к себе. Девчонки из интерната по ночам шушукались, познав яркость отношений с мужчиной. А я затыкала уши и пряталась. Потому что не верила. Лично в моей жизни они оставляли лишь негатив и проблемы.

Слышала, что можно хотеть до боли. Но вот так… Теряя дыхание, переставая контролировать собственное тело, мысли и движение рук… чтобы пульс начинал отбивать ритм незнакомой песни, лишь от его взгляда… Я брызнула на лицо холодной водой, чтобы хоть как-то прийти в себя. Никита ходил по тропинке туда-сюда, разговаривая с кем-то по телефону. Его голос был довольно громким, а жестикуляция резкой. Я встала, на ходу скидывая с себя одежду. Увидев меня, Никита округлил глаза и замер, стараясь прочистить горло.

— Марат, ты же понимаешь, что тянуть с решением довольно непрофессионально, это твое счастье, что Горов в отпуске, иначе бы… — я подошла к нему настолько близко, чтобы в тусклом свете габаритных огней машины, он прекрасно мог видеть меня.

Удивленно приподняв бровь, Никита оперся о капот, не отрывая телефон от уха. Не знала, каких действий жду от него, но прекрасно понимала, чего хочу я! А я хотела его… До дрожи, до боли в животе… Повернувшись к нему спиной, я медленно стала расстегивать лифчик, который сразу упал к моим ногам, потом стянула резинку и длинные рыжие волосы упали на плечи, скрывая возбужденно торчащую грудь, повернувшись к нему в пол оборота, я увидела покрасневшие глаза прямо у меня за спиной.

— Угу… Хорошо… — хрипел он в телефон.

Я стала двигаться, едва касаясь своего тела. Ладонь скользнула по волосам, чуть отбрасывая их в сторону, чтобы он увидел грудь, потом ниже… Ниже… С удовольствием смотрела на его обезумившее лицо, когда ладонь дошла до кружева трусиков, он бросил телефон на землю…

Наконец-то! Единственное, чего я боялась — его сдержанности. Я должна пробить его броню. Должна!!

Его руки заскользили по моей спине, двигаясь медленно, он развернул меня к себе лицом. Его губы быстро накрыли мои. Наши языки сплелись в непонятном танце, его руки накрыли мою грудь, сжимая настолько, что ноги стали подкашиваться, вдруг он стал скользить к моим бедрам, зацепившись за тонкие лямки по бокам, рванул. Тонкая ткань заскользила по ногам. Он посмотрел мне в глаза.

— Останови меня… Останови… — он шептал покрывая мою шею поцелуями, остановившись у груди он схватил сосок зубами и потянул.

— Ни за что! Даже если это будет последняя ночь с тобой, я не остановлю тебя! Даже если это будет последний секс в моей жизни! Не прощу себе такой слабости — уйти сегодня неудовлетворенной! — вскрикнув от удовольствия, запрокинула голову к небу. На меня смотрели яркие звезды, они так задорно подмигивали мне, словно одобрительно подталкивали. — Не остановлю…

Его звериный рык, говорил о капитуляции. И я ее приняла, я ее подписала…

Он оторвался от моих губ и замер, внимательно разглядывая меня.

— Ты такая красивая… — он взял сначала мою левую ногу, покрывая поцелуями. Горячие губы заскользили по коже, заставляя извиваться… Он скинул футболку, оголив торс. О Боже… Только от этого вида я стала таять, как сливочное масло. Я растекалась по земле, не чувствуя своего тела. Он контролировал каждое свое движение, не отрывая от меня взгляда ни на секунду.

— Что ты со мной делаешь? — Никита вошел один толчком, но тут же замер.

Я сжалась от резкой боли, прикусила губу, закрыла глаза, наслаждаясь ею. Внезапно она исчезла, а возбуждение стало всё сильнее сжимать моё тело, распахнула глаза. Никита навис надо мной, в его глазах было сожаление…

Нет, эта ночь не запомниться этим! И я вильнула бёдрами, выпустив стон нетерпения.

— Не останавливайся!

Мирослава

— Ты волшебная… — Никита гладил мою спину, заставляя каждую клеточку тела дрожать. Его дыхание у моего уха, тяжелая рука, жар обнаженного тела, все это будило во мне какое-то чувство непонятного счастья, умиротворения… Я повернулась к нему, он лежал на боку, подперев голову о руку. Его глаза жадно шарили по моему обнаженному телу.

— Даже не знаю, верить или посмеяться.

— Верь мне… Верь… — он прижал меня к себе ближе и прижался к моим губам.

Каждый его поцелуй был похож на отчаянные попытки насытиться, но с каждым следующим поцелуем становилось понятно, что это невозможно…

Никита задремал, раскинув руки на покрывале. Мышцы лица расслабились, он стал таким умиротворенным и спокойным. Прямой нос, угловатые скулы, гладко выбритый подбородок. Он так красив! Мой взгляд упал на его спину.

Боже! На его спине была огромная татуировка. Два орлиных крыла мирно лежали на его спине. Каждое перо было прорисовано до миллиметра, казалось, если я шелохнусь, птица улетит. Мне было мало света, чтоб рассмотреть, я встала на колени. Мой палец стал повторять контур каждого пера на правом плече, двигаясь дальше и дальше… Мое дыхание остановилось, когда я увидела… рисунок на левом крыле был изменен! Он был перебит, его левое крыло было сломано! Но это было сделано после! Когда-то этот мужчина был с двумя крыльями, а теперь он — мужчина со сломанным крылом!

— Почему две птички? — зашептал Никита, резко развернувшись на спину. Он подхватил меня и посадил на свои бедра.

Его руки так крепко сжали мои бедра, давая понять, что он требует ответа.

Я опустила взгляд на свой локоть. Две птички… Меня было две… Меня было две… осталась одна…

Никита

Я смотрел в ее глаза, они превратились из голубых в синие, а зрачки расширились. Я знал эту реакцию. Я знал ее…

— А почему орел в твоей душе сломал крыло? — резко ответила она, вскинув на меня свой взгляд.

Я замолчал, потому что уже так давно не слышал этого вопрос. Никто новый не видел мою спину. Все привыкли, никто не лез под кожу… От ответа отвлек телефонный звонок. Мира соскользнула с меня и побежала к машине, у которой валялся мой телефон. Ее аппетитная попка так кокетливо шевелилась, этот вид, наверное, заставил меня покраснеть. Меня! Меня покраснеть! Мира подняла телефон и замерла.

— Это твоя жена… — я не слышал ее голоса, но я прочитал по губам. И ее лицо, оно потухло…

Я высадил Миру у дома и поехал к себе. В горле стоял ком. Я должен чувствовать себя паршиво, в груди должно все болеть… То, что она не сказала мне, что еще девственица, сначала убило меня. Если бы я только знал, то никогда бы не притронулся к этой девчонке! Стыдно, как стыдно… должно быть.