Каждое слово ранило острым шипом в самую душу. Потому что Марат говорил чистую правду, не приукрашивая.

– Нет, я ничего ему не скажу, – взорвалась я от обиды и боли, выворачиваясь из его стальной хватки. Захотелось сделать так же больно, надавить на самое уязвимое место. – И ты не скажешь, Марат.

– Да что ты? – самодовольно ухмыльнулся он. – Забыл спросить, с какого же хера я буду молчать и покрывать твое блядство, детка?

– Потому что Женя твой друг, и он не простит тебя. Такие как он не прощают.

Я выдала это интуитивно, но тотчас поняла, что попала в яблочко.

Не одна я тут завишу от Грифа. Марат не зря встретился мне в «Сити» во время сбоев электрики. И не случайно он однажды забрел в Женин клуб. Мы все немного подчиненные в мире Грифа.

Марат отпустил меня, чуть оттолкнув.

– Думаешь, я нуждаюсь в его прощении? Я понятия не имел, что ты его невеста

Ненавидя себя, я продолжала давить в ту же точку.

– Полагаешь, тебя это извинит? Брось, ты же знаешь Женьку. Ему насрать на эти подробности. Его мир или черный или белый.

– А ты предпочитаешь мимикрировать под грязь, да? – колко уточнил Марат.

Я продолжала делать вид, что меня не ранят его оскорбления.

– Говори, что хочешь. Мне плевать. Я ошиблась. Просто ошиблась один раз. Можешь пойти к Грифу и все сказать. Собственно, это ты и собирался сделать, да? Давай, топи меня и себя.

У меня не осталось сил сдерживаться. Слезы потекли по лицу, я жалостливо всхлипывала, пытаясь унять рыдания. Не очень успешно.

Присев обратно на стол, я жалела себя и свои мечты. О спокойной жизни, надежном муже, достатке, детях. Марат присел со мной рядом. Даже через забитый нос я почувствовала его запах. Не противный, а возбуждающий.

Может, он и прав? Если я даже в такой ужасный момент продолжаю его хотеть, мне нельзя выходить за Женю.

– Ты любишь его? – спросил Марат совершенно неожиданно.

Я даже забыла всхлипнуть, подняла голову и посмотрела на него. Моргнула три раза, не зная, что ответить. Марат не был жесток больше. Он даже подсказал мне путь к спасению.

– Скажи, что любишь его. Тогда я поверю в этот бред об ошибке и женской слабости.

Я снова моргала, но не могла сказать ни слова. Даже рот открыла и сказала:

– Я…

Но больше не могла лгать под этим взглядом милосердия. Он ведь дал мне шанс! Черт побери. Всего три слова. Но язык не повернулся соврать.

Марат дал мне пару минут, но они не помогли окрепнуть лицемерию. Я так и хлопала глазами, как тупая кукла, не говоря ни слова.

И тут он взорвался.

– Ты, блять, шутишь, Саш? Собралась замуж, чтобы врать Женьке всю жизнь, а сама его даже не любишь.

Я нацепила маску ледяного цинизма.

– Так живут почти все пары. Ты что думал, брак – это купидон, цветы и романтика. Даже я не такая наивная, Марат.

Он встал передо мной и качал головой, не веря.

– Врешь ты все, девочка. Может, Женьке эта лапша к лицу, но меня-то не надо украшать поганым дошираком. Ты не такая, Саш.

Я вытерла рукавом сопливый нос и отчаянно заявила:

– Я именно такая. Не знаю, что ты там себе про меня придумал.

Он сделал шаг вперед и снова взял меня за плечи. Но уже не больно, а нежно. Сердце окончательно разорвалось и травило кровь ядом боли.

– Это ты придумала, Саша, – заговорил Марат, приближая свое лицо к моему. – Придумала, что должна мучиться всю жизнь, а это не так.

– Так! – пискнула я упрямо. – Жизнь – дерьмо. Только Женька показал мне, что может быть лучше.

– Какой ценой?

– Любой. Я все отдам, чтобы остаться здесь.

– А если я скажу, что есть места получше? – Марат соблазнял меня, как демон. – Оставь Грифа. Он сломает тебя рано или поздно. Ты сама знаешь, что это случится. Ничего хорошего тебя с ним не ждет. Ты ведь уже один раз сорвалась. Нам было так хорошо…

Он опять читал меня, как открытую книгу. Теперь я отрицала его слова, не веря и не желая принимать правду Марата. Однажды я и правда сорвалась, проявила слабость. Больше это не повторится. Хватит с меня мифических соблазнов.

Губы Марата не были мифическими. Они приближались к моим. Поцелуй мог бы заткнуть мне рот и отключить разум. Но я успела проговорить, дыша ему в лицо:

– Нам было хорошо один раз, Марат. Это большая ошибка. Она не повторится.

– Если ты захочешь…

– А я не хочу.

Отбросив его руки, я отошла в сторону и, окончательно успокоив рыдания, проговорила:

– Что ты мне предлагаешь? Бросить Женю? Уйти к тебе? Серьезно? Его отморозки быстро нас с тобой закопают вот тут, за корпусом на пустыре.

– Я смогу защитить тебя.

– Спрячешь у мамы в Казани? Будем мыкаться по съемным квартирам, чтобы замести следы? Я буду сидеть и ждать, когда ты придешь с калыма, гадать, хватит ли нам на еду и новые джинсы? Или придется затянуть пояс и зашить дыру между ног на штанах. К черту, Марат, я не хочу так жить!

– Так все дело в деньгах? – догадался он. – Ты с Женей из-за денег?

– Из-за всего.

Я отвернулась к двери. Пусть правда звучит дерьмово, но я устала врать. Особенно самой себе.

– Скажу банальную вещь, Саш. Но деньги еще никого не сделали счастливыми.

– Это очень удобная позиция, когда ты просто электрик. – Я обернулась к нему и смело сказала: – Я жила в нищете, Марат. Можешь сколько угодно цитировать пословицы, но с деньгами определено лучше.

– Пожалуй, ты права, – неожиданно согласился Марат.

Он направился к двери, открыл ее и жестом пригласил меня выйти. Я прошла в коридор и твердой походкой двинулась прочь из корпуса. Странная легкость чувствовалась в теле. Я почти летела над драным линуемом, почти не чувствовала ног и притяжения. Насколько проще жить, когда не врешь. Пусть этот эффект продлится пару минут, но сейчас я ощущала невероятную эйфорию, почти нирвану. Вернувшись в ложу, я села на свое место, улыбнулась Жене, который едва ли заметил, что я задержалась и вернулась без колы. Марат зашел минут через пятнадцать после меня.

Он сразу присоединился к парням. Они громко смотрели бой, потом еще громче обсуждали, звенели бутылками, провозглашали какие-то тосты. Я ждала смиренно и тихо. Вот-вот Марат отведет Женю в сторону и расскажет ему о нас. Бои закончились. Женя забыл, что обещал отпустить меня. Да и я больше не просилась. В ложу заходили важные друзья Грифа. Многие знали Марата. Они продолжали пить, разговаривать и громко смеяться и после боя, до самого утра.

Марат так ничего и не сказал Жене в эту ночь. Я думала, что он сделал это, когда я с водителем пошла к машине. Но Женя присоединился к нам через несколько минут, веселый и хмельной, как обычно.

Он жарко целовал меня, извиняясь за запах алкоголя, но не отказываясь от моих губ. Я не чувствовала ничего. Он, кажется, не чувствовал, что я не отвечаю. Его ладони забирались мне под платье, но останавливались у трусиков. Гриф вел себя, как джентльмен. Он отпустил меня домой, даже поблагодарил.

– Спасибо, что осталась до конца, сладкая. Знаю, тебе не очень нравится моя ночная жизнь…

– Ничего. – Уголки моих губ дернулись, но улыбнуться я не смогла. – Это ведь твоя жизнь.

– Скоро будет наша, – пообещал Женя. – Жду не дождусь сделать тебя своей.

На языке вертелся вопрос: почему для этого нужно ждать свадьбы? Но я так и не смогла его озвучить. Сегодня меня точно не беспокоило целомудрие Грифа. Секса мне не хотелось совершенно. Разве что…

Прогнав мысли о Марате, я поцеловала жениха и пожелала ему спокойной ночи.

Дома меня ждал бардак на кухне и запах дешевого спиртного. Гриша храпел. Видимо, упился до обморока и не слышал, как я вернулась. Слава богу.

Я разделась, заползла под одеяло и долго тряслась от сдерживаемых рыданий. Марат дал мне отсрочку. Надолго ли? Только он знает.

Солнце красило старенький тюль нежными оттенками рассвета, когда до меня дошло. Это не отсрочка, а тонкое наказание. Теперь я буду жить в страхе, в предвкушении конца. Даже тот ужас, что я испытала, увидев Марата, померкнет. Ведь каждую минуту, каждый час я буду предвкушать разрыв и отмену свадьбы.