– Спасти? От чего? – Джек не боялся за свою жизнь, но если сегодня ночью он не попадёт в Марилию и не увидит своих друзей, полетят мебель и головы.

– Вы сами знаете!

– А ты удиви меня!

Ещё одна переглядка, и Кларк выдал несмело:

– Ну как, это… от самоубийства.

Удивил.

– Что, прости?

– Сегодня вы собирались покончить с собой, но мы вам этого не позволим, – сообщила Фред, гордо выпятив грудь.

Джек расхохотался. Так громко и пронзительно, что его спасители опять подпрыгнули. Трясясь от хохота, Джек стукнулся затылком, где уже начала расти шишка, о дверцу шкафа и резко посерьёзнел.

– Значит так, – ровно сказал он, – во-первых, ты уволен. Во-вторых, положи мой шар на стол и не смей больше к нему прикасаться.

Ковальски вздрогнул и отставил орудие преступления.

– В-третьих, – Джек угрожающе сощурился, – если вы освободите меня в течение трёх минут, я обещаю не заявлять в полицию и забыть о том, что здесь произошло.

Уволенный ассистент Джека двинулся к нему, но сообщница потянула его за рукав.

– Но всё сходится, мы ведь догадались, – напомнила она.

– Вообще-то да, – попал под дурное влияние Кларк. – Вы в последнее время грустный какой-то, всё друзей своих вспоминаете, которых я никогда не видел. Документы ваши я читал, между прочим, как вы отказались от прав на книги, от денег. Машину мне свою подарили…

– И меня отказались на практику взять, – прозвучал решающий аргумент от Фред.

– Да если бы я вынужден был терпеть твоё общество, то точно задумался бы о преждевременной кончине, – буркнул Джек. – Такая у тебя фантазия? Так ты умеешь строить причинно-следственные связи? Писательница, да ты в детективе не разгадаешь убийцу, даже если его имя на первой странице назовут!

– … и этот прощальный вечер сегодня, – закончил свою мысль Кларк.

Джек бросил короткий взгляд на чёрное небо за окном. Где-то там, сияя ярким ореолом, его ждала полная луна.

– А твою светлейшую голову не посетила мысль, что я собираюсь отправиться в путешествие? – Джек установил со своим бывшим подчинённым зрительный контакт. – Я спрашивал тебя о подарках. Ты видел полный рюкзак вещей. Скажи, Ковальски, зачем бы на том свете мне понадобился шоколад?

– Да, но…

– Послушай, очень, ну очень важно, чтобы ты отпустил меня. Обещаю, что останусь жив. Даже не так, я собираюсь жить долго и счастливо. Никакого самоубийства, клянусь. Клянусь здоровьем королевы Марилии.

На несколько секунд стало тихо. Потом Кларк кивнул.

– Отстегни его, Пенни.

– Вот же блин, ты серьёзно?

– Он не стал бы бездумно бросаться такими клятвами.

Фред закатила глаза.

– Это персонаж книги, – прошипела она.

– Особенный персонаж, – не менее выразительно шикнул Кларк.

Они понятия не имели… Джек притаился и решил не вмешиваться в спор – не двигался, хотя внутри всё тряслось. Зато страх почти ушёл. В собственных силах, в волшебной пыли или календарных расчётах Джек больше не сомневался, не ожидал подвоха и новых подлянок от провидения. Только бы успеть вовремя.

Фред не любила признавать свои ошибки. Она медленно присела и расстегнула наручники с таким лицом, будто подписывала смертный приговор; поднявшись, она посторонилась и освободила путь к окну – вдруг Джек решит незамедлительно осуществить план. Глупая, гораздо эффективнее было бы прыгнуть с крыши.

– Откуда наручники? – спросил Джек, потирая запястья.

– Отец служит в полиции. Он сам мне их подарил, и если вы собираетесь донести…

– Не собираюсь, – быстро перебил Джек. Парочка злоумышленников с благими помыслами вдруг напомнила ему двух других… – Может быть, у вас что-то и получится.

Кларк вопросительно посмотрел на него. Джек закинул за спину рюкзак и спрятал в карман стеклянный шар.

– Ключи от машины, – он протянул руку и пощёлкал пальцами. – Заберёшь завтра утром на парковке нашего университета. А теперь – по домам, десять часов давно наступило.

Раз судьба (или глупость некоторых) даёт ещё один шанс попрощаться, нужно прислушаться к желаниям. Джек всё-таки поочерёдно сжал спасителей в коротких объятиях. Один смутился, другая закатила глаза.

Потом за Джеком закрывались двери. Дверь кабинета. Входная в здание, где он работал и придумывал истории последние два года. Дверь автомобиля – Джек, как и обещал, оставил его на парковке, а ключи спрятал в бардачке.

Джек не оборачивался на стук. Спокойно, неторопливо он прогулялся по университетскому парку, дошёл до старого клёна – дерева для свиданий – и сел на скамейку. Удар по голове странным образом выбил из него всю нервозность, оставив лишь радостное предвкушение скорой встречи.

– Прощай, мир, где я родился, – прошептал Джек. Он закрыл глаза и вдохнул холодный осенний воздух. – Вряд ли я ещё вернусь сюда, один – точно не вернусь.

Если только Грэйс вдруг не решит развестись и составить ему компанию. Джек хохотнул.

– Прощай, скамейка, где мы в первый раз поцеловались. – Он провёл ладонью по шершавым доскам.

Для Джека излюбленное дерево парочек стало символом расставаний. Полтора года назад он попрощался здесь с Тони, Самирой и Сэмом Маршаллом, потом долго брёл до опустевшего дома и столько же рассматривал замочную скважину, не решаясь переступить порог. В то утро, после долгих поисков и метаний, он наконец понял, что дом – это не место.

Часы над входом в университет показывали почти полночь. Джек мог бы дождаться символичной цифры – Тони бы оценил, – но не стал. Он поднялся и вытянул руку с шаром, лунный свет отразился в гладкой поверхности. Внутри тоже наступила ночь, и очертания замка на третьей горе скрылись в темноте. Сердце колотилось. Засунув вторую руку в карман, Джек открыл маленькую коробочку и взял щепотку золотой пыли. Щелчок пальцами – сверкающие частички разлетелись и затанцевали в собственном воздушном потоке, спорящем с ветром и гравитацией. Пылинки подхватили плащ Джека и будто сделали чуть легче его самого. Покружившись в волосах, они залетели в нос. Джек громко чихнул. Эх, не спугнуть бы волшебство – волшебство, а что, если…

Вес тела вернулся – да так, что Джек по щиколотки погрузился в землю, ставшую вдруг совсем мягкой. Потеряв равновесие, он опустился на одно колено, подставил руку и ощутил пальцами песок. Было темно. Ни фонарей, ни приветливо мигающих окон – лишь диск полной луны и звёзды освещали бесконечные холмы из песка. Джеку требовалось время, чтобы сориентироваться и осознать своё удавшееся – ура! – перемещение в неизвестное – что за ерунда? – место. Кто-то за его спиной быстрее оценил ситуацию.

– Вот же блин…

В висках застучало. Раньше Джек только читал фразу «глаза от злости налились кровью» и наблюдал карикатурный эффект в мультиках, сейчас он это почувствовал. Он медленно обернулся. В десяти шагах от него стоял Кларк Ковальски и испуганно таращился. Рядом – Фред, громко и витиевато ругаясь, отряхивала своего жениха от песка.

Два года назад

Вишня в этом году расцвела рано, уже в середине апреля, и как-то особенно буйно. Белоснежные лепестки, подражая недавно растаявшему снегу, осыпали и устилали всё вокруг: широкую аллею, лавочки и четырёхскатную крышу беседки. Грэйс смахнула со столешницы несколько лепестков, занесённых сюда ветром, и посмотрела на схему из чисел и чёрточек. Быстро произведя в уме вычисления, она нашла крайний символ и восковым карандашом дополнила рисунок.

Карандаш лёг на стол, шевельнулся и покатился в её открытую ладонь.

– Ты всё считаешь дни?

На плечи легла тяжёлая накидка. Как раз вовремя – воздух ещё не успел прогреться, и рассветная морось пробирала Грэйс сквозь ткань тонкого платья.

– Я уже давно считаю месяцы, – ответила она.

Саймак обошёл круглый стол и сел напротив. Изучить сложную схему, на которой цифры выстраивались в ряды и колонки, он успел, стоя за спиной Грэйс, поэтому теперь мог смотреть прямо на неё. Только Саймак умел смотреть так, будто пытался просверлить в черепе собеседника сквозное отверстие и заглянуть в его мысли.