А может, это шанс рассказать родным, что я в положении? Эти мысли давно не дают мне покоя. Я имею право не говорить, кто отец. Приберегу свое откровение для личной встречи с Ковалёвым. Наверняка Андрей тоже приедет к деду. Это и пугает, и одновременно подстегивает собрать сумку.

Ильмира задумчиво жует губу, когда озвучиваю ей свое решение.

– Я с тобой поеду. Давно мечтала побывать в Москве, – произносит она после длительного молчания. – Ну, не только я. Мы с Сергеем. Кира тоже подключим. Пусть твои сумки таскает. Не все же стихи цитировать да языком болтать. Сегодня узнаю, что там по нашим отчетам, и купим билеты. Ты бы пока на УЗИ сходила. Так, на всякий случай.

Я смотрю на Ильмиру исподлобья:

– Ты сейчас серьезно?

– Я волнуюсь за твое состояние, слушать про патологии ребенка необязательно.

– Я про другое.

– Да, серьезно. И про УЗИ тоже.

– Нет. Больше никаких УЗИ и врачей, – заявляю категорично. – Даже думать об этом не могу. И вообще, если ты из-за меня хочешь поехать, то не стоит столько проблем создавать ни себе, ни другим. Одно слово отцу, и за мной водителя пришлют. Да хоть самолет с пилотами.

Ильмира встает из-за стола и успокаивающе треплет меня по плечу.

– Яна, я столько времени с тобой провела. И сейчас одну не оставлю, не надейся. Поезжай к родным и расскажи им все как есть. Ну, о своем положении.

Я опускаю руку и глажу живот, чувствуя, как сердце заходится от волнения. Малышка слабо пинается. Это ее протест? Или согласие?

– Ты все равно не сможешь скрыть беременность. Да и зачем? Тебе потребуется помощь. Я отложу дела, и поедем вместе. Так всем будет спокойнее. Похоже, уже не только у тебя эмоциональная связь с младенцем установилась, но и у меня. С вами обеими. Побудешь с родными, а потом вернемся. Вот увидишь, камень с души упадет!

– Я… Мне нужно подумать. Хотя бы до вечера… Спасибо тебе. – Обнимаю подругу и плачу. Впервые после того приема в клинике.

Ильмира уходит в школу узнать, приняли ли наши отчеты, а я иду к себе. Думаю о дедушке, о родных, о своей беременности.

Не знаю, успела ли бабушка рассказать Ковалёву (да и не только ему), что мы с Яром якобы сошлись, но очень сомневаюсь, что меня начнут пытать вопросами, почему Гордеев на мне не женится. Да и не то сейчас время, чтобы говорить о торжествах и веселье.

Андрей… Надеюсь, он тоже прилетит, чтобы увидеться с дедом. Почти в этом не сомневаюсь. Как и в том, что Ковалёв правильно поймет, кто отец моего ребенка. А если нет, то я найду для него подходящие слова, когда мы останемся наедине.

От переживаний и возбуждения, что скоро увижу родных, скручивает живот. Нажимаю кнопку для оплаты билетов и мысленно скрещиваю пальцы на удачу.

Ильмира права. Беременность, каким бы ни был ее исход, скрыть не получится. В первую очередь, от себя. А если с дедом будет все плохо и я не успею проститься с близким человеком, то и подавно себя не прощу. Если уж решила быть сильной, то нужно быть ею до конца.

Закусив губу, я смотрю на электронные билеты. Вспоминаю, как однажды Янис рассказывал, что по молодости мой отец встречался с девушкой. Никто из них не планировал становиться родителями, но от той связи появился общий ребенок. С матерью девочки у папы не сложилось, они остались друзьями. Спустя время их дочь заболела и умерла. Янис признался, незадолго до ее болезни он видел, что Эля не жилец. И сама маленькая девочка тоже об этом знала.

Наша способность предвидеть какие-то события у многих вызывает скептицизм, хотя умершие, когда приходят во снах, часто предупреждают об опасности.

Пока мы не расстались с Ковалёвым, почти в каждом сне я видела, как прабабушка Варя плачет. Теперь понимаю почему. И так странно. Она перестала сниться, когда я уехала из дома. А Янис? Он сейчас тоже ничего не видит?

Через пару часов в комнату заглядывает Ильмира. Смотрит на вещи, которые я разложила на полу и кровати.

– Все, зачеты нам поставили. Дней пять в запасе есть. Помочь тебе собраться?

– А если с дедушкой…

– Без если. Хватит с тебя потрясений. Твой дедушка поправится, а родные только порадуются за тебя, когда ты родишь прекрасную девочку. Курс тоже благополучно закончишь, не так уж долго осталось учиться, – успокаивает Ильмира.

Психологически я на грани. Сомнения не отпускают. Вдруг все-таки неправильно поступаю, собираясь приехать домой с животом?

Впервые, с тех пор как узнала о своей беременности, ловлю себя на сумасшедшем желании увидеть маму и поговорить с ней по душам. Наверное, если бы моя дочь, оказавшись в подобной ситуации, не рассказала о том, что с ней происходит, я бы приняла ее выбор, но было бы невыразимо горько.

Полночи не сплю – сильно тревожусь. И дело не только в страхе, что близкие не поймут, а в том, какую боль я причиню своей правдой. Ведь даже если разделить ее с другим человеком, меньше она явно не станет.

Рейс задерживают, и в Москву мы вылетаем около полуночи. Родных я не предупредила, что буду сегодня дома. Решила сделать это постфактум. Если есть возможность оттянуть момент встречи хотя бы на несколько часов и самой ее спланировать, лучше этим воспользоваться.

– Ты переночуешь с нами в отеле или домой поедешь? – спрашивает Ильмира, когда мы выходим из аэропорта.

– Домой поеду, – обманываю я, сжимая в кармане пиджака ключи от квартиры Андрея.

Хочу еще немного побыть одна, заодно увижу, изменилось ли хоть что-то в квартире. По идее, все должно остаться как есть. Нас обоих долго не было в Москве.

– Тогда позвони, как будешь дома. Я за тебя переживаю. – Подруга обнимает меня.

Кирилл загружает сумку в багажник. Я сажусь в такси и уезжаю, впервые за долгое время оставшись одна, без поддержки Ильмиры.

Хотя, по сути, человек всегда один. И часто сам придумывает себе рамки и ограничения. Что я и сделала, когда узнала о своей беременности. Нет бы позвонить матери и рассказать о ребенке, но, поддавшись шоку и эмоциям, я промолчала. Если бы тогда не испугалась, не пришлось бы сейчас так трястись перед встречей с родными.

Что зря приехала в квартиру, где была счастлива с Ковалёвым, понимаю, лишь переступив ее порог.

Ремонт Андрей сделал. И детскую тоже предусмотрел. Не знаю, кто родится у них с Натали, но судя по преобладанию голубых оттенков, это будет мальчик.

Я долго стою в детской и смотрю на нежную роспись стен, не в силах сдвинуться с места.

Как порой несправедлива жизнь. Почему одним счастье достается сразу, а другим – через страдания? Хотя это неправильные рассуждения.

Осмотрев весь дом, вспоминаю эскизы, которые бабуля все время пыталась мне подсунуть. Вместо одной из спален она сделала детскую. Надо ей позвонить и сказать, что с цветом вышла ошибка. Или пусть добавят еще одну комнату: у Ковалёва так-то два ребенка будет. Только сейчас осознаю, чего на самом деле лишила себя, скрывая беременность. Отсутствие поддержки близких – такова цена моего влечения к Андрею.

Сажусь на диван в гостиной и осматриваюсь по сторонам. Здесь все новое и будто ждет появления хозяина.

Получается, Натали согласилась после родов приехать в Россию? Ковалёв попросил бабушку подготовить все к его возвращению, решив привезти малыша для знакомства с родными? Наверное, мне всерьез нужно подумать над тем, чтобы остаться в Калининграде. Не смогу такое вынести. Закрываю руками лицо и опять плачу.

Несмотря на то что тяжело здесь находиться, я решаю остаться. Еще одну ночь провести с терзающими меня сомнениями, а потом стойко принимать взгляды родных и их вопросы. И просто ждать рождения своей крошки. Может, беременность не сразу заметят? В огромной толстовке, которая на пару размеров больше моего обычного, живот не так бросается в глаза.

Кто бы знал, как я запуталась и как мне страшно!

Умывшись, иду спать, прокручивая в голове недавний разговор с бабушкой. На вопрос, приедет ли Андрей, она ответила, что пока неизвестно.