Островок Сухо словно дымился весь после боя. А мощная башня маяка, хоть и побитая пулями и осколками, стояла назло фашистам. Многие бойцы острова Сухо были отмечены наградами.

За помощь гарнизону в этом бою был награжден и командир морских охотников.

Больше штурмовать остров Сухо фашисты не решались.

Привыкли считать, что подводная лодка под водой сильна. А на поверхности ей полагается всего бояться: с воздуха — вражеских самолетов, на воде— военных кораблей. Самолеты бомбами забросают, корабли расстреляют из орудий или острым форштевнем протаранят, сомнут, пустят на дно.

Однако вот какая история случилась в самом начале Великой Отечественной войны. Подводная лодка, которой командовал Магомед Гаджиев, шла на перископной глубине у берегов оккупированной фашистами Норвегии. Гаджиев не отходил от перископа, ждал караван транспортов врага. Наконец увидел: четыре вымпела. Только что это? Идет один большой транспорт под охраной трех сторожевых кораблей! Сторожевики прикрывают транспорт со стороны моря, а сам транспорт ближе к берегу жмется, там, где глубины малые и атаки подводной лодки нельзя ждать. Гаджиев скомандовал погружение и решил атаковать. Точно рассчитал командир: поднырнула лодка под корабли охранения и подобралась к самому транспорту. Вот он, рядом. Подставил борт. Медленно проходит мимо.

— Носовые аппараты, пли! — скомандовал Гаджиев.

Красное пламя поднялось выше мачт транспорта.

— Попадание! — передал по отсекам Гаджиев. — Тонет фашист!

Лодка ушла на глубину. Однако корабли охранения заметили лодку. Сторожевики, переговариваясь по радио, помчались к тому месту, где только что вспарывал волну перископ. Взрывы глубинных бомб словно многотонные молоты ударили в корпус лодки. Лопались лампы освещения, по переборкам сочилась вода. Подводная лодка легла на грунт и затаилась. Дать ход и уйти было нельзя: сторожевики слушали наверху. Ждали, когда шумом винтов лодка обнаружит себя. Медленно проходили часы.

Бух-бух-бух… — глухо рокотало наверху: это проносились сторожевики. Фашисты решили не выпустить русскую лодку.

И тогда Гаджиев принял смелое решение: неожиданно всплыть и начать с кораблями артиллерийскую дуэль!

Фашисты не успели опомниться, как рубка подлодки поднялась среди бурлящего моря. Мгновение — и пушка подлодки ударила снарядом в ближайший сторожевик. Еще снаряд, еще… Сторожевик загорелся. Но уже мчатся с разных сторон два других. Артиллеристы развернули орудие и почти прямой наводкой расстреляли второй корабль фашистов. А третий, увидев все это, скрылся с поля боя, трусливо бежал.

Вот какой смелый человек был Магомед Гаджиев!

А в 1942 году подводная лодка Героя Советского Союза Магомеда Гаджиева погибла в тяжелом бою.

Самые маленькие военные корабли — катера.

О том, как воевали они, обязательно вспомнят в День Военно-Морского Флота старые моряки.

Даже летом сурово Баренцево море. Того и гляди, налетит холодный ветер, закрутит, завертит снег. В воду — не попадай. Несколько минут — и конец. Окоченеет человек, вытянет из него ледяная вода все тепло.

В таком море пришлось воевать командиру торпедного катера Василию Быкову.

Однажды катера получили приказ: «В заливе Варангер-фьорд обнаружен конвой противника. Найти и уничтожить».

На фоне коричневых сумрачных сопок нелегко разглядеть черные полоски — корабли. Длинной цепочкой вытянулись они вдоль берега. В охранении — катера, миноносцы. Чтобы потопить транспорты, надо прорываться под огнем фашистов.

Катер Быкова шел одним из первых. Когда вражеские корабли открыли огонь, Быков подумал: «Дымзавеса!»

На корме у катера дымовая аппаратура, шашки. Если включить их, густой хвост белого дыма потянется за кораблем. Под прикрытием его катера могут сближаться с противником.

— Полный ход!.. Дым!

Враг сначала подумал, что катер идет в атаку. Пенные столбы от снарядов заметались то справа, то слева — почти все корабли конвоя вели огонь по отважному катеру.

Но, не доходя до дистанции залпа торпедами, катер повернул и помчался вдоль конвоя. Он шел, то прибавляя, то уменьшая скорость, и вражеским наводчикам никак не удавалось правильно навести орудия по нему.

Белая стена вставала между конвоем и атакующими катерами. Товарищи Быкова под прикрытием ее начали сближение. Дымовое облако легло невдалеке от транспортов. Катера по одному выскакивали из него, разряжали торпедные аппараты и, прежде чем противник успевал открыть огонь, скрывались в дыму.

Грохот взрывов доносился до Быкова. Это взлетали один за другим на воздух фашистские корабли.

Когда дым из аппаратуры и шашек идти перестал, Быков развернулся и сам пошел в атаку на транспорты.

За мужество и воинское умение командир торпедного катера Василий Иванович Быков был удостоен звания Героя Советского Союза.

Великая Отечественная война шла к концу. Советская Армия освобождала страны Европы, захваченные фашистами, — Польшу, Югославию, Чехословакию, Венгрию.

В марте 1945 года советское командование готовило десантную операцию на Дунае. Нужно было разведать проходы для бронекатеров среди развалин моста. Неподалеку от венгерского города Эстергом. На задание пошли трое: два разведчика-моряка Краснознаменной Дунайской флотилии — Василий Глоба и Алексей Чхеидзе, и местный житель, серб Любиш Жоржевич, хорошо знавший дунайские берега.

Ночь была хоть глаз выколи. Легкий катерок скакал по волнам. Дунай был черный и холодный, ветер пронизывающий. Брызги летели в лицо.

— Мост, — сказал Жоржевич. — Близко совсем…

Все, что осталось от некогда прекрасного Эстергомского моста, — это каменные быки и фермы, рухнувшие в Дунай. На обоих берегах — фашисты, но на разрушенном мосту — никого: враг думал, что охранять развалины ни к чему.

Между быками моста плясали буруны и билась пена, из волн торчали остатки ферм. Осмотрели первый пролет. Нет, не пройти, сразу видно… И средний завален основательно. Подошли к третьему пролету. Неужели и здесь ждет неудача? Глоба щупал воду футштоком — длинным шестом с размеченными глубинами. Опускал шест, и его сразу наискось сносило течением.

— Есть, — наконец обернулся Глоба к остальным, — метров пять шириной, точно есть. И глубина для бронекатеров достаточная. А дальше течение очень сильное, сразу футшток сносит… Придется в воду лезть, ногами прощупывать глубину…

Глоба первым разделся и, держась руками за борт, окунулся в ледяную воду. Пенные волны как бешеные. Если бы Глоба сорвался, погиб бы неизбежно. Чхеидзе медленно вел катер — полуглиссер — против течения и не спускал глаз с белого лица Глобы. Вот проверено несколько метров — чисто. Но Глоба совсем застыл, и у него едва хватает сил, чтобы забраться на катер. В воду ушел Любиш. Вот и еще несколько метров прощупано. Только бы фашисты на берегу не услыхали звук нашего мотора…

Любиш подтянулся на руках. Он закоченел и зашиб ногу. Теперь очередь Чхеидзе идти в воду. Он нащупал ферму моста, уходящую вниз, косо под воду, и нырнул. Ледяная вода обожгла тело, но он нырял снова и снова. Пройдены последние метры, но течением моряка сорвало и закрутило в воронках. С катера едва успели подхватить его. Не узнавая собственного голоса, Чхеидзе прохрипел:

— Проход полностью безопасен…

Эстергомский мост уже позади. Катерок мчался в расположение наших войск. Пусть ночь, пусть темнота. Завтра наступит утро, и в разведанный проход ворвутся наши бронекатера с десантом. Они пройдут там, где фашисты их не ожидают.