Не зря корпели еле – еле,

Кто как сумел – тот так помог!

И вот, настал час испытанья,

Все трое ко дворцу пришли,

На царский двор, невест старанья -

Ковры, на суд царю снесли.

Андрей, довольный, подбоченись,

Стоял, глядел издалека,

Пред ним, кряхтя и ерепенясь,

Ковёр несли два мужика.

Когда верёвки развязали,

И расстелили у крыльца

Ковёр, то все, вдруг, замолчали,

Под взглядом строгого отца.

Ну что ж – прекрасная работа,

Узор красив, и сам велик,

Но куплен в лавке – с оборота

К нему прицеплен был ярлык!

Царь помрачнел и, сдвинув брови,

Велел ковер отдать в приют,

Где старики в нужде и боли:

«Ковер тот в богадельне ждут!»

Ерема брат, без сожаленья

Спешит порадовать отца,

Своей Людмилы в дар творенье

Раскрыл у самого крыльца.

Ковёр, как пестрая окрошка -

Там помидор, а там салат!

Собрал зевак у всех окошек –

Все чуда это зреть хотят!

Вокруг смятенье, гам и хохот,

Весь двор смеется и шумит!

А по толпе пронесся ропот:

«Как от ковра того смердит!»

А там и клюква и варенье,

Капуста, лук, и даже мыло!

Такой ковер на день рожденье

Слепила барышня Людмила.

«Да-а! Ну и ну, – отец, как смог,

Смягчил свой слог для заключенья,-

Видать, ковры – не твой конек, -

Потом продолжил с сожаленьем, -

Такой позор – на скотный двор,

Ходить навозными ногами!

А где, Ванюша, твой ковёр,

С пустыми ль ты пришел руками?»

Иван, бледнея, свой ларец

Открыл дрожащею рукою,

И заструился на дворец

Свет, затмевая всё собою.

Ковер неспешно, будто плыл,

Упал к ногам царя беззвучно,

И осветил и озарил

Весь двор сияньем златолучным!

И искр звенящих хоровод

Плыл над ковром, всё, как виденье,

И, это слышал весь народ,

Раздалось сладостное пенье!

Иван и сам дивится диву,

Глядит с испуганным лицом,

Как благородно и красиво

Лежит ковёр перед отцом!

Какая тонкая работа,

Какой орнамент и сюжет!

Но лишь одна теперь забота –

Возьмёт его отец, иль нет?

А царь отец, взмахнул руками

И от души благодарит:

«Такой ковёр повесить в храме!

Пусть архиерей благословит!

Иди, Ванюша, обниму я,

Утешил, нечего сказать! -

И троекратным поцелуем

Сумел восторг свой передать.

«Теперь, нам стало всем понятно,

В искусстве кройки и шитья

Кто смог нас удивить приятно,

К кому лежит душа моя!

Ну, что ж, довольно веселиться, -

Царь посохом ударил в пол, -

Для каждой вашей мастерицы

Я службу новую нашел

На их, на девичьи, на плечи -

Пусть каждая затопит печь,

И мне на радость в этой пе́чи

Что сможет, то сумеет спечь.

И долго рассуждать не будем,

Все будет видно, что почём -

Пирог, творог, баран на блюде,

Пожарен, сварен, испечен!»

Иван ушел, опять угрюмый -

«Какой с лягушки разносол?»

И с этою недоброй думой

К своей избраннице побрёл.

«Что снова, Ваня, ты не весел,

Нахмурен, может, не здоров?

Что буйну голову повесил?

Ковёр был худшим из ковров?»

«Да что ковёр, твое уменье

Никто не сможет превзойти!

Узора хитрое плетенье

Прекрасно – глаз не отвезти!

И царь, все шлет тебе приветы,

Ковёр пришёлся ко дворцу,

Ему во свете равных нету –

Парча и бисер – все к лицу.

Но вот нам новое заданье,

О том сегодня будет речь,

Чтобы к утру, без опозданья,

Царю чего-нибудь испечь!»

«Заданье то – не наказанье,

Спокоен будь и не грусти,

Я все исполню приказанья,

Тебя от бед смогу спасти.

И в час, когда настанет вечер,

Ложись спокойно почивать,

А я, когда погаснут свечи,

Начну у печки колдовать.

Как прежде, ляжешь спать, а утром,

Ведь утро ночи мудрене́й,

Решится все само, как будто.

Не беспокойся, не робей!»

***

По пригорку заяц скачет,

Под горою дева плачет.

Хочет знать, что будет дальше,

Не желает больше ждать,

Просит сказку продолжать.

Ну, вот и вечер, лучик лунный

В окошко сверху вниз бежит,

Перед иконою старинной

Лампады свет едва дрожит,

И, помолившись пред иконой,

Царевич лег в свою кровать,

Готов дремотною дорогой,

Уснуть и сладко-сладко спать,

Но захотелось, вдруг, Ивану

За лягушонкой подглядеть,

Прибегнуть, стало быть, к обману,

И в эту ночь не спать, а бдеть!

Сказаться спящим, но стараться

Как можно дольше бодрым быть,

Узнать, увидеть, разобраться,

Что будет здесь происходить?

Но не сумел тяжелы веки

Иван открытыми держать,

Уснул, как будто канул в веки,

И продолжал до у́тра спать.

А как, проснувшись, потянулся,

С постели на ноги привстал,

С досадой горько усмехнулся -

Он всё прошляпил, все проспал!

Ах молодость, она прекрасна!

Пытаясь этот мир понять,

Она упрямо не согласна

Чужому опыту внимать.

И что вокруг одна забава,

Когда тебе так мало лет,

Предполагать имеешь право -

Что жизнь легка, а смерти нет!

Свершать безумные поступки,

Свергать кумиров и царей,

За каждою влачиться юбкой,

И всех считать себя глупей.

Но опыт собственной ошибки,

Он крепок, стоек и силён,

И боль и горечь и убытки

Всегда с собой приносит он.

«Вставай, Иванушка – пора!

Уж утро све́тло, солнце ярко,

И вскоре надо со двора

Идти к царю, с твоим подарком.

Ступай, Ванюша, я пирог

Смогла испечь в ночное бденье,

Задание выполнила в срок,

Вложила всё своё уменье!

Иди, родной, а за тобой

Пирог служанки принесут,

Лишь дверцу за собой прикрой,

Ступай, на батюшкин на суд!»

И вот, на царский на порог,

Пытаясь скрыть свое волненье,

Царевич выставил пирог -

Лягушки крохотной творенье.

От взглядов тканями закрыт,

Лишь запах от него струится,

Такой, что скромность позабыв,

Со всех концов народ стремится!

Стрельцы, от самых от ворот,

Сомкнувшись плотными рядами,

Сдержать пытаются народ,

Сцепляясь крепкими руками.

А люди все сильнее жмут,

Кричат, галдят и напирают!

И этот непокорный люд

Безумный бунт напоминает!

Вдруг шум и крик мгновенно сник,

Все смолкли, шапки теребя,

То царь явился в этот миг,

Ступая вниз, с крыльца сходя.

Раздался колокольный звон,

Все пали ниц, хваля царя,

Ему отдать земной поклон

Спешат, за все благодаря!

Царь посмотрел, нахмурив бровь,

Поверх голов своих бояр,

И к сыновьям вернулся вновь,

Принять готовый новый дар:

«Ну что на это раз? Смогли

Мне угощение сварить?

Блины, варенье, пироги,

Кого мне в этот раз хвалить?

Ах, что за запах! Между тем,

Я, судя по всему, клянусь,

Сегодня что-нибудь, да съем,

Коль дотерплю, коли дождусь!

Давай, Ерёма, твой черёд!

Ведь ты пришёл сюда не зря?

Смотри – народ, а он, ведь, ждет!

Порадуй батюшку царя!»

«Что говорить, ну как тут быть? -

Ерёма тихо забасил, -

Решила Люда щи сварить,

Аль, борщ? Прости, отец, забыл!»

Людмила – то боярска дочь,

Стряпух и нянек собрала,

И вмести с ними в эту ночь

Варила полбу до утра.

И все устали, что невмочь,

Да вот несчастье, на беду

Ей каждый захотел помочь -

Поперчил, посолил еду.

Царь поразмыслил, подождал,

Еду, крестя, благословил,

И ложку царскую достал,