Отпей глоток, тут нет отравы,

Целебных трав оно полно».

Иван глотнул, и, правда, быстро

По жилам заструилась кровь,

И в голове светло и чисто,

И трезвый ум обрелся вновь.

Лягушка будто улыбнулась:

«Смотри, не стоит повторять,

К тебе душа твоя вернулась,

Напьешься – улетит опять!»

***

Заяц выбежал из леса,

Сел на стул и лапки свесил,

И не хочет убегать,

Просит сказку продолжать.

Наш царь, горит от любопытства,

И, по утру, своих гонцов

Шлет к сыновьям, велит явиться

Одним – невесты за крыльцом.

Пришли все трое, Ваня тоже

Пришел, поту́пя очи в пол,

А братья распознали все же,

Что за невесту он привёл:

«Ну что, давно так не старался,

Небось, все лужи обошёл?

Скажи, ты где за ней гонялся?

А что, красивей не нашёл?

Лягушки разные бывают,

В них Ваня наш большой знаток!

В еде скромны, не унывают,

А из одежды – мха кусок!

Ты не печалься, вам на свадьбу

Наловим самых толстых мух -

Пусть ест! А, заодно, и платья

Сошьем, их быть должно не меньше двух.

Одно пусть будет для венчанья,

Другое к танцам на пиру,

Ты не грусти, братишка Ваня!

Сейчас я со смеху помру!»

Горьки Ивану шутки эти,

Ведь все же братья, но обид

Терпеть нельзя, они как плети

Бьют душу в кровь – душа болит.

Молчит Иван, и на насмешки

Решил совсем не отвечать,

Иначе, сгоряча и в спешке,

Разладу б с братом ни начать.

«Ну, хватит колкостей и бредней, -

Прервал насмешников отец, -

Мне ваши шутки слушать вредно!

Угомонитесь, наконец!

Я вас позвал сказать, что нужно,

Невесток прежде испытать,

Хочу одну задать им службу,

Чтоб, так сказать, их лучше знать.

И каждая из них покажет

Свое искусство и уменье,

И пусть к утру соткет, иль свяжет

Ковер, на мой, на день рожденья!

И по тому, кто лучше сможет

Мне рукодельем угодить,

То ту, пуст Бог ей в том поможет,

Я буду больше всех любить».

А наш царевич безутешный

Побрёл домой, ну как тут быть?

Своей судьбой, лихой и грешной,

Не уставал себя корить:

«Все это мне за ослушанья,

За то, что вырос я такой,

И за пирушки и гулянья…

Ах, я такой-то растакой..!

И поделом мне, так и надо,

Несу теперь свой тяжкий крест!

И вот, лягушка мне награда -

Моя невеста из невест!

Ну что, скажи, теперь ты можешь -

Соткать ковер, сплести венок?

Ну чем, поведай, ты поможешь

Отца приказ исполнить в срок?»

«Ты не печалься, стынет ужин,

Поешь – пораньше ляжешь спать,

И здесь помощник мне не нужен,

Одна ковер я буду ткать.

С утра все будет нам виднее,

Я все сумею, не спеша,

Ведь утро вечера мудрее,

Ни правда ли, моя душа».

Иван уснул, еду не тронул,

Не трудно спиться молодым,

Без мук, без ропоту, без стону,

Объят туманом голубым.

Лягушка, вдруг, оборотилась,

Вдруг завертелась и в мгновенье

В сиянье синем закружилась,

В дыму и радужном куренье!

И все вокруг преобразилось,

Искрясь, кружася и сверкая,

Светелка будто осветилась,

Цветами всеми, полыхая!

А в центре этой карусели,

И ни жива – и ни мертва,

Красы, не виданной доселе,

Возникла девица, она

Лицом прекрасна, словно роза,

С глазами, будто изумруд,

А по плечам струятся косы,

Как реки горные текут.

И той красе во всей вселенной

Нельзя подобную сыскать,

И в этом грешном мире тленном,

Ей равной нет, ни дать – ни взять!

Девица вышла из светлицы

Во двор, под ясною луной

Трава росою серебрится,

И мошки вьются над травой.

Девица низко наклонилась,

Взялась за луч едва-едва,

И, враз, в руке ее светилась,

Струилась ткань, аршина два.

Взмахнув рукой другой, свободной,

В пространстве описала круг,

И стан, для рукоделья годный

Пред ней, как был, явился вдруг.

Она, на стан отрез приладив,

Взялась на нем рукой водить,

И на его волшебной глади

Узоры разные творить.

То злато, серебро, каменья

На нежной глади улеглись,

И настроенье, вдохновенье

В работе этой обрелись.

Девица, вдруг, сперва несмело,

Затем всё громче и смеясь,

И песню нежную запела,

Своей работою дивясь.

На дивный глас проснулись птицы,

Слетелись чудо увидать,

И в такт волшебнице певице

Ей стали тихо подпевать.

Работа спорилась, и вскоре,

На рукотворном на ковре

Явились облака, и море,

Корабль под ветром вдалеке,

А на переднем плане – берег,

Крутой, весь в зелени густой,

На берегу прекрасный терем

Стоит на скалах, как живой.

А по краям струится бисер,

А по краям парча и шелк!

Ковер был вышит, как замышлен -

Волшебно, чудно, хорошо!

Девица смотрит с восхищеньем,

Работа кончена – конец,

Еще последнее мгновенье,

И чудо спрятано в ларец.

Вошла, к Ивану, к изголовью

Присела, голову склонила,

И смотрит нежно и с любовью

На то, как спит избранник милый.

А наш царевич, сладко – сладко,

Ладошку сунув под висок,

Спит, и волос пушистых прядка,

Со лба свисает завиток.

***

Заяц выкопал морковку

И грызет ее так ловко!

Вот, грызет ее опять,

Просит сказку продолжать!

Вот утро, петухи пропели,

Истошным голосом своим,

А там и гуси загалдели,

И сон прошёл – пропал, как дым.

Царевич сладко потянулся,

И вспомнил сразу про ковёр,

Он окончательно проснулся,

Вскочил с постели, словно вор.

На лавке, слева от кровати,

Стоял изысканный ларец.

Иван вскочил, накинул платье,

И тут взбодрился, наконец.

«Проснулся, добрый мой хозяин?

Уже давно тебя я жду.

Готов ковёр, необычаен –

Подарок батюшке царю.

Возьми ларец, бери, не бойся,

Подарок должен угодить,

И ни о чем не беспокойся.

Не стыдно будет подарить!»

Лягушка, сидя на подушке

Махнула лапкой, наконец,

И, почесав ладошкой брюшко,

Кивнула Ване на ларец.

Услышал в голосе усмешку,

Царевич сам был, как не свой,

Но не обидную насмешку,

А, мол, не бойся, я с тобой!

Ну, а Людмила и Любава

Всю ночь пытались мастерить

Дворовым девкам на забаву

Ковры царю хотели сшить.

Одна, смекнув, что это сложно,

Что для того – особый дар,

Решила: «Всё за деньги можно!»,

Послала няньку на базар.

Так вот, она звалась Любава,

Дочь именитого купца,

А о купце – дурная слава,

И дочь во всём в её отца.

Ковёр та нянька, все ж, купила,

Ковёр на рынке был один,

Но рассказать не позабыла,

На что он им необходим.

И весть об этой о покупке

Дошла в момент и до дворца,

О том, что, мол, купчиха Любка

Одарит им царя отца.

Ну а Людмиле свет не милый,

Когда уселась шить за пяльцы,

Весь мир ее дразнил и злил,

И исколол на ручках пальцы!

Всего минуты три терпела,

Затем, отбросив рукоделье,

Она белугой заревела,

Страдая с детства от безделья.

На крик сбежались няньки, мамки,

Несут тряпье, и кружева,

Верёвки, вёдра, с краской банки –

Кипит работа – ночь мала!

Одни цветочки вышивают,

Другие шьют по краю кант,

Из банки краску наливают,

А кто-то пришивает бант.

К утру всё кончилось, успели

Свой тяжкий труд закончить в срок.