– О тебе. Только о тебе, дорогая Лизель, как и вся моя жизнь.
Извини, я действительно отвлекся. Скорее всего, перед отправкой мне придется перечитать все написанное несколько раз, вычеркнуть ненужное и составить новый вариант прощания – покороче. Иначе ты не станешь даже раскрывать его. Могу вообразить – курьер или почтальон звонит тебе в дверь, ты открываешь спустя несколько минут, сонная и удивленная, может, запыхавшаяся, так как искала одежду по всему новому дому. Спрашиваешь:
– Что это за талмуд Вы притащили? Я не собираюсь ничего у Вас покупать! Библию продайте в доме напротив, там живет набожная старушка, хотя она тоже пошлет Вас куда подальше с этой писаниной.
– Нет, мэм, понимаете, это заказ на Ваше имя.
– Я ничего не заказывала. Не понимаю – какое удовольствие в том, чтобы беспокоить людей, вторгаясь в их личное пространство. Здесь, между прочим, частная территория. Я сейчас позову своего мужа.
Разумеется, мне ничего не известно о твоем семейном положении. Печально умереть, не узнав, вышла ли ты замуж, или поселилась вместе с какой-нибудь подружкой, или у тебя просто есть бойфренд, с которым вы состоите в свободных отношениях и закатываете по вторникам свинг-вечеринки. Так или иначе, ты задашь жару бедолаге курьеру, на чью долю выпадет такая непростая задача – передать тебе мою предсмертную записку. Или предсмертный роман. Шутка. Я помню, что тебе никогда не нравились мои шутки. Но я все еще шучу. Без юмора моя жизнь стала бы совсем невыносимой. Хотя кого я обманываю – я шутил беспрерывно с тех пор, как научился говорить, а теперь пишу предсмертную записку. Запомни, моя дорогая, мудрость, которая открылась мне перед смертью: юмор никого не спасает, а смех не продлевает жизнь. Ха-ха. Мне и самому не смешно, но что же поделаешь со старыми привычками?
Кстати, о привычках, не избавилась ли ты от той, которую мне так удачно удалось изобразить на предыдущей странице? Зачем открывать дверь незнакомым людям, зачастую оказывающимся шарлатанами или продавцами сковородок, будучи на девяносто процентов уверенной, что они не скажут ничего толкового или важного? Я не встречал больше никого во всем мире, кто открывал бы дверь всем и каждому. Не просто отпирал, но еще и вступал с ними в диалог, пререкался и двадцать минут выслушивал бессвязный бред, чтобы потом еще столько же времени высказывать свое недовольство. Почему бы просто не отключить дверной звонок, или не смотреть в глазок, или не сказать, что взрослых нет дома. Сколько способов можно выдумать, чтобы избежать неприятного разговора и выяснения отношений с чужим человеком! Почему ты так и не воспользовалась ни одним из них, ведь у тебя долго был пример бездействия или противодействия в таких ситуациях – я.
Что ж, говорю ерунду. Ты никогда на меня не равнялась. А мне, между прочим, хотелось быть примером для подражания, или зависти, или предметом гордости! Я каждое утро вставал с мечтой – сегодня мне удастся совершить нечто особенное, за что ты полюбишь меня еще сильнее, за что ты будешь мной гордиться. Что-то не срослось. У меня никогда ничего не срасталось. Даже пустячный перелом безымянного пальца на левой ноге – и тот не сросся! Несмотря на все мои усилия, я так и не стал для тебя человеком, которому хотелось бы соответствовать. Это мне приходилось соответствовать тебе, из кожи вон лезть, чтобы быть достойным и равным.
Сейчас уже нет смысла писать обо всем этом, но как сложно удержаться! Дорогая моя, почему так всегда выходит – люди годами копят обиды, не могут их высказать, и только потеряв близкого человека начинают задумываться о том, что стоило просто поговорить? Может, если бы мы умели слушать и слышать друг друга, нам было бы проще вынести весь этот кошмар. Я уже не могу представить себе наши ссоры, столько времени я провел, забывая их, что они действительно стали стираться из памяти. Теперь мне удается воссоздать немногое – твои упреки, твое совершенство, твою беспочвенную злость. А еще – день нашей встречи. Кажется, именно с этого я и собирался начать. Мне не нужно восстанавливать все по крупицам, чтобы пояснить, почему я дошел до этой отвратительной жирной точки в конце жизненного пути, которую собираюсь поставить не позднее, чем сегодня ночью. Ты и сама должна догадываться, что у меня далеко не все благополучно с того дня, как ты ушла от меня. Мне никогда особенно не везло. Ты у нас была по части везения.
Удивительно – как легко тебе все давалось и доставалось, точно ты была на несколько уровней ближе к Вселенной с ее центром исполнения просьб и желаний, чем все остальные люди. Порой это пугало, заставляя поверить, что наверху есть кто-то, кто внемлет нашим мольбам. Тебе даже не приходилось молиться. Ты просто выходила из дома, вообразив себе желаемый исход событий, встречу или находку, и загаданное тобой непременно сбывалось! Я всегда поражался твоей связи с окружающим миром, а некоторые мои друзья думали, что ты ведьма или какое-то неземное существо. Ты и впрямь являлась и являешься неземным существом. Как сейчас вижу ту тихую широкую улицу, по которой мы брели вдвоем в одном направлении, еще не зная, что через полтора часа нам станет слишком скучно на вечеринке, мы познакомимся и сбежим оттуда, чтобы залезть на крышу и закусывать дешевое вино рогаликами. Так вот, на этой улице дождь почти не капал, только с карнизов стекали крупные дождевые капли. Я шел совсем рядом, в каких-то двух метрах от тебя, так что мне было слышно, как ты напеваешь что-то себе под нос, рассматриваешь опавшие листья, путающиеся у тебя под ногами. Я хотел подойти еще ближе, но что-то меня останавливало, словно между нами возвышался незримый барьер, и все же – не мог ни обогнать, ни отстать. В какой-то миг ты замерла, на секунду или даже меньше, и еле слышно сказала:
– Вот бы сейчас съесть мороженого.
Сказать, что я был поражен – ничего не сказать. Какому ненормальному может прийти в голову в сырую промозглую погоду, которая стояла тогда, захотеть мороженого? Да ни одному здравомыслящему человеку ввек не выдумать подобную глупость, еще и озвучить ее вслух, остановившись посреди улицы! К тому же – я принялся вспоминать, есть ли поблизости магазины или кафе, или ларьки с мороженым, но самый подходящий вариант, где можно было бы попытать удачи, располагался на противоположном берегу реки, в нескольких кварталах от того места, где мы замерли на мгновение. Словно прочитав мои мысли, ты пожала плечами и бодро зашагала вперед, продолжая что-то напевать. Я задумался о том, как странно, что мне не удается выбрать другой темп ходьбы, более комфортный для меня в такой неприятный день. Даже если я замедлял шаг или нарочно ускорял, через пару метров оказывалось, что я продолжаю идти в двух метрах от тебя. Злость начала закипать внутри меня, я собрался встать как вкопанный и ждать, покуда ты не скроешься из виду, так долго, как придется. Не потребовалось. Ты, должно быть, тоже это помнишь. Такое не забывается. Мы как раз дошли до более оживленного перекрестка, где вечно толпятся заблудившиеся туристы, а таксисты громко ругаются друг с другом, перекрикивая галдящих чаек. И тут:
– Девушка, простите, Вы не хотите угоститься мороженым? Я купил два, но сдается мне, второй рожок я не сумею осилить. Будет очень любезно с Вашей стороны помочь несчастному обжоре.
Челюсть у меня отвисла. Это невероятно! Не бывает таких совпадений! Ты, наверное, все это подстроила. Как розыгрыш в автобусе. Я, кажется, рассказывал. Кто-то заходит в автобус, нажимает на кнопку связи с водителем, заказывает два бургера и большую картошку-фри, а на следующей остановке садится второй шутник, в руках у которого «заказ». Вот чем мне показалась та ситуация – розыгрышем, какой-то немыслимой шуткой.
– С удовольствием! Представляете, я как раз думала о том, как здорово было бы прямо сейчас съесть клубничный рожок с шоколадной глазурью!
Как небрежно ты это обронила! Сколько раз потом я видел ту легкость и доверчивость, с которой ты принимала подарки вселенной. О, для меня это вовсе не было просто. Я всегда ждал подвоха. Во-первых, мне, в отличие от тебя, приходилось вымаливать по несколько дней самый пустячный подарок. Во-вторых, с какой неохотой вселенная делилась со мной своими бесконечными дарами, так снисходительно и небрежно, точно пакетик для собачьих экскрементов мне в лицо швыряла. В-третьих, это почти всегда оказывалось не совсем то, что я просил. И, наконец, после каждого такого дара на меня сваливался целый ворох неприятностей. Как-то раз я умолял снизойти до меня, чтобы в магазине появились кроссовки подходящего размера. Знаю, что ты скажешь на это:
