Невольно я задумалась о том, как было бы здорово оказаться здесь, будучи просто Ив без бремени рода и деяний отца. Без страха и шрамов, уродовавших мое тело. Наверное, я не была бы первой красавицей. Возможно, не все были бы готовы со мной дружить. Но у меня был бы шанс почувствовать то, что чувствуют они. Быть простой девушкой, вступающей в большой мир, навстречу первым чувствам, эмоциям, дружбе…

Когда я подумала о том, что мой единственный друг в этом мире – Рэби и как ему сейчас непросто из-за меня, горло сдавил спазм. И я не возьмусь судить, что стало тому причиной: моя жалость к себе – чувство, которое все пятнадцать оборотов было под строжайшим запретом для меня, или жалость к старому другу, которому тоже нелегко – ни семьи, ни детей, и все потому, что он принял меня как ту, о ком должен заботиться после смерти господина.

– Паршивое наследство, – буркнула я себе под нос.

Не могу сказать, что именно я представляла, когда слышала о храме Двенадцати Парящих драконов, но стоило увидеть его в реальности, как меня буквально пригвоздило к земле. Я не могла насмотреться, не могла заставить себя идти дальше. В спину мне кто-то врезался, скупо ругнулся и тут же исчез. Я же продолжала смотреть на место, где каждый эвей рано или поздно обретает свою судьбу и предназначение, открыв рот.

Огромная площадь, мощенная розовым камнем, а посередине – то, что, наверное, правильнее назвать императорским дворцом, а не храмом. Широкая лестница вела к входу, вдоль нее на высоких каменных колоннах сидели ровно двенадцать драконов. У каждого дракона как отдельного героя истории были свои поза и характер. Первый, вытянув шею, злобно скалился, глядя прямо на того, кто отважился бы ступить на лестницу, ведущую к самому сердцу святыни. Второй дракон смотрел так пристально, точно видел тебя насквозь. Его поза была напряженной, будто в любой момент он готов распахнуть свои крылья и спикировать со своего постамента. Третий дракон уже расправил крылья и обратил свой рык к небу. Все они, словно ожившие воплощения ликов эвейев, восхищали, пугали, завораживали. Не хватало лишь тринадцатого дракона – праотца Акаши, чей лик изображали очень редко. Сам храм, казалось, парил в воздухе на никому не видимых опорах. Его изящная, изогнутая многоярусная крыша, роспись, которая сочетала цвета и символы двенадцати драконов и их стихий, – все это было настолько удивительно для меня. В какой-то момент я почувствовала, что зрение меня предает, а картинка расплывается, и далеко не сразу я поняла, что это слезы застилают мне глаза. Странная смесь из восхищения и обреченности сплелась в сердце. Я была так счастлива, что оказалась тут. Счастлива, что мне довелось коснуться, пусть и мимолетно, чего-то настолько прекрасного и возвышенного. А еще мне было так жаль, что я не смогу…

– Да что же это, – пробормотала я, утирая нелепую влагу с глаз.

Низко опустив голову, я поспешила туда, где уже собирались эвейи, распределяясь по спирали вокруг храма. Я не знаю, сколько нас здесь. Но, судя по уверенным действиям окружающих, новенькой была только я. Все же занятия с Рэби научили приспосабливаться к любой ситуации. Потому я просто смотрела, что делает большинство, и повторяла за ними. Стоило нам занять свои места, как у входа в храм появился первый настоящий эвей в моей жизни! Я смотрела во все глаза, ощущая, как каждая моя клеточка отзывается на ту силу, что жила внутри этого мужчины. Он был в простом белом кимоно, с забранными в тугой пучок волосами цвета воронова крыла, и, только когда на них падали солнечные блики, по ним пробегал едва различимый голубоватый отблеск. Он поднял открытую ладонь вверх и бросил всего одну короткую фразу на древнем наречии, которую частенько говорил Рэби, призывая к вниманию и началу занятия.

На самом деле Рэби всегда следил, чтобы мы посещали семейную часовню и возносили молитву Парящему Радави, дракону, что покровительствовал огненным эвейям. Даже мои кузены не начинали утро так, как мы. Они посещали часовню лишь в определенные дни и в праздники. В отношении же меня Рэби был непреклонен. Я знала все молитвы и шаги, которые необходимо делать во время их прочтения. Так что, по сути, когда верховный эвей начал монотонно читать молитву, обращаясь к Двенадцати Парящим драконам, а эвейи вокруг меня пришли в движение, точно медленно вздымающееся море, я точно знала, что мне следует делать.

Медленно руки поднимаются вверх – так зарождается жизнь, руки опускаются вниз, а с ними приходят смерть и покой. Следующее движение – точно дуновение первого ветерка, которое перекликается с движением первой капли дождя, что падает на землю. Первый росток и луч солнца, что согревает его в своих объятиях. Песнь жизни, молитва баланса силы и энергии в нем. Мы все связаны – одна нить и одна судьба для мира и всего живого в нем. Дыхание учащается, ускоряются движения, баланс нарушается, и вместе с тем движения становятся рваными, незаконченными и резкими. Хаос обретает верх над гармонией. Но на помощь миру вновь приходят покой и созидание. Каждая молитва эвейя – это своеобразная связка из движений, которые сочетают в себе то ли танец, то ли сражение, где выверены баланс дыхания и течение энергии в нас. К каждому покровителю из двенадцати есть своя молитва, свой танец, с которым однажды мы уходим за Полотно, а уже позднее прибегаем, чтобы творить магию и сливаться со своим отражением. Эти молитвы обычно учат с ранних лет, в конечном итоге именно они станут основой для тэй-до и нашей магии.

Впервые я делала это вместе с таким количеством незнакомых эвейев, но при этом, возможно, из-за того, что это происходило в таком месте, я чувствовала, что все так, как и должно быть. Я была уверена, что моя молитва услышана. Это наполняло сердце радостью.

Когда все закончилось, исполнены все ритуальные поклоны каждому из драконов, эвейи стали расходиться, у каждого было свое расписание. Я невольно замешкалась и не сразу заметила, что толпа передо мной расступается и ко мне движется тот, кого я надеялась больше никогда не встретить. Тем более так скоро.

Конечно же, он шел первым, его светлые волосы выделялись на фоне остальных темноволосых студентов. И снова это чувство надвигающейся на меня опасности, точно снежная лавина соскальзывает с горы, а я стою, совершенно беспомощная и растерянная, перед ней. Вот именно так я чувствовала себя, глядя, как ко мне приближается наследник, а за ним еще одиннадцать эвейев. Я сосчитала их машинально, как учил меня Рэби, но при этом не запомнила ни одного лица. Сейчас я могла смотреть только в эти холодные светло-голубые глаза, которые точно пригвоздили меня к месту. Казалось, с высоты своего роста и положения он не замечает, что вокруг другие эвейи, а те, руководствуясь какими-то своими внутренними инстинктами, уступают ему путь как можно быстрее. Поравнявшись со мной, он на миг замедлил шаг и скупо бросил:

– За мной.

И тут же прошел дальше, словно одного его слова было достаточно, чтобы я сделала так, как он хочет. «Боги, он же наследник! Конечно, достаточно!» – запоздалая мысль пронеслась в мозгу, пока я несколько секунд сверлила взглядом его спину и соображала, чего от меня хотят. Спохватившись, я поспешила нагнать удаляющегося наследника.

Надо ли говорить, что в этот момент мой организм испытал все температурные изменения из возможных. Сердце обдало холодом, и мне показалось, что оно падает куда-то в пятки, потом по телу прошлась обжигающая волна, а меня против воли затрясло. Все это, конечно, я старалась скрыть, но, похоже, мое лицо все же выдавало меня.

– Не бойся, – сказал парень, что шел чуть позади наследника и каким-то образом оказался по правую сторону от меня.

Чего мне стоило не отпрыгнуть от него, я и сама не знаю, но, кое-как сдержавшись, все же просто посмотрела на него, не зная, что должна сказать. Как себя вести: улыбаться? кивать? здороваться?

– Ничего такого, – вместо меня нашелся со словами парень, – так что не о чем переживать. – И он улыбнулся мне.