Обряженный в белые одежды Глава храма затравленно смотрел на знак императорской власти. В глазах мелькали сомнения, ненависть и страх. Ему сейчас приходилось срочно решать, на кого ставить. Мысли метались в панике.

Адриан видел это и усилил давление, отпуская свою сущность. Клирик просел в кресле, капельки пота заблестели на висках. А лужица красного вина все растекалась по столу, как лужа крови. В конце концов клирик сдался.

- Чего ты хочешь?

- Неверно поставлен вопрос, - усмехнулся Адриан.

И уже другим тоном спросил:

- Хочешь сохранить жизнь и остаться у власти?

Столько чувств было сейчас в глазах великого клирика, столько рухнувших надежд и подлого, циничного, всепобеждающего стремления выжить любой ценой.

- Что я должен делать? - выдавил он наконец.

- То, что я скажу, - проговорил Адриан, откидываясь в кресле.

Игра далеко не окончена, но этот ход был за ним.

Потому что все просто.

Говорят, целостную картину событий можно увидеть только издалека. Истинный стратег никогда не ввязывается в бой, он управляет дистанционно. Трезво оценивает все холодным умом и двигает фигурки в игре судеб. Да, можно интриговать, находясь в своем дворце безмерно далеко от места событий.

Но это дает теоретический опыт. Бесспорно, огромный и многосторонний. А когда вот так, глаза в глаза, и смерть дышит в лицо, побеждает не тот, на чьей стороне сила и власть, а у кого сильнее воля. Этому Адриан научился в армии. Тому, что можно быть великим стратегом и планировать великие операции «сверху», но один поединок далеко внизу, на поле боя, может решить все.

Сейчас он взял клирика на испуг.

И взявши, уже не дал ему опомниться. И повязал заодно не только великого клирика, но и храмовую верхушку и ближайшее окружение. Все необходимые магические и кровные клятвы были принесены. В этих делах Адриан разбирался не хуже клириков. Да и где им было противиться воле дракона и сильнейшего менталиста.

Впрочем, великий клирик, как бы он ни был напуган и расстроен тем, что план, воплощению которого было отдано несколько десятков лет, провалился, быстро осознал, что перед ним, возможно, будущий император. А значит, любая услуга, оказанная генералу, со временем окупится. А если вдруг что-то не так пойдет и генерал сам вдруг окажется в застенке, он всегда мог сказать, что к нему применялось ментальное воздействие. Со всех сторон получалось хорошо. Поэтому он быстро успокоился.

А генерал, заручившись поддержкой храма, оставил все необходимые распоряжения и отбыл. Но прежде чем отбыть, проследил, чтобы великий клирик отправил императору Максимилиану полный отчет. Все в точности как оно и было, опустив несколько незначительных деталей. Правду и только правду, но не всю.

От себя он тоже подготовил дяде отчет, в котором сообщил, что остался доволен взаимодействием с храмом. А Лектион если немного и перегибает палку, то это от юношеского усердия.

«Ты же знаешь, дядя, как важно для него твое одобрение, - писал он. - В основном его действия считаю оправданными. Бактрийский храм, насколько я понял из личной беседы с великим клириком, если имел какие-то претензии, то сейчас все разрешилось благополучно. Более того, храм выступил с неожиданной инициативой и предложил новую кандидатуру на трон Бактрии. Это поможет стабилизировать ситуацию в стране и в принципе оказаться неплохим политическим решением. Подробности при личной встрече. Что касается поимки бывшего правителя Фарьяба, то тут наша позиция с храмом едина: его вина доказана по нескольким преступлениям. Поиски будут продолжены».

То, за чем император отправлял его в Бактрию, выполнено. Больше генералу в Балхе делать было нечего.

Ему оставалось только ждать ответных ходов от императора, а в том, что ответ последует, Адриан не сомневался. А еще он намерен был получить прямые доказательства причастности дяди к смерти отца и дяди Иктина. И он все сделал, чтобы Максимилиан не понял его истинных намерений и не успел помешать. Но прежде всего ему нужно было переместить девушку с острова в безопасное место. Только после этого он мог действовать.

Казалось бы, генерал просчитал все. Однако он нервничал, потому что знал: любая неучтенная деталь, даже незначительная, может изменить все. Он беспокоился за девушку, переживал, простит ли она ему, что втянул ее в свои игры. Поверит ли?

Это было безумно важно. Ее доверие. Увидеть в ее глазах ответное горячее чувство. Ради этого он даже готов был отменить все, пожертвовать чем угодно. И все же надеялся. Ведь маленькая блондинка сама игрок и авантюристка до мозга костей.

Сомнения были еще и другого характера, к ним примешивалась мужская ревность.

Но время, которое он себе назначил, вышло.

К тому моменту, когда Адриан покинул гостеприимные подземелья храма, солнце уже село, наступил вечер. Пора. Дракон, укутанный тьмой, скользнул в небо невидимой тенью и скрылся за горизонтом.

***

В том потайном кабинете, куда ее привел Сайлас, время тянулось безмерно долго. Все потому, что там не было оконных проемов и Летта не могла видеть солнце. Казалось, уже час прошел, как ее страж вышел. Она смотрела на веселые языки пламени в камине и ждала. Наконец не выдержала, встала и заходила по комнате. И тут дверь отворилась.

Вошел Сайлас, неся в руках большой поднос, на котором было полно еды. Взглянул на нее.

- Леди?

А она замерла, потирая руки. Неловко улыбнулась и вдруг уставилась на поднос, как-то в один миг осознав, что ужасно проголодалась. Мужчина проследил ее взгляд и кашлянул, потом произнес:

- Прошу прощения, я немного задержался. Но надо было отдать кое-какие распоряжения.

И тут она вспомнила про девушек и забеспокоилась.

- Как там, наверху? Никто не пострадал?

- Нет, леди, наверху все в порядке, - сказал он и прошел с этим подносом к единственному в комнате столу.

Летта тут же подтянулась следом. И уже вытягивая шею и облизываясь, стала присматриваться.

А на подносе безо всякого изящества было горой свалено очень много всего. Вяленое мясо, колбасы, сыр, фрукты и сырые овощи, соления, хлебные лепешки, даже какие-то сладости в мешочке. И все это вперемешку. Она даже удивилась - на Сайласа не похоже. Он хоть и не был arbiter elegantiarum*, но всегда старался соблюдать порядок и даже определенную эстетичность во всем.

- Я не знал, как долго придется ждать и на скольких едоков рассчитывать, - пояснил мужчина. - Да и времени было не слишком много, пришлось совершить налет на кладовую. Вот, побросал сюда все, что нашлось. Присаживайтесь, леди.

И показал ей на место за этим древним письменным столом.

Наверное, кощунственно было  ставить поднос с едой на этот древний рабочий стол, но Летта сказала себе, что случай исключительный. Тут же уселась и стала заглядывать на поднос в поисках вилки.

- Да, и есть придется руками, - проговорил он, нарезая вяленое мясо и колбасу.

Если он думал ее этим смутить, то зря.

- На войне как на войне, - сказала Летта, вытягивая из-под горы разных продуктов небольшую хлебную лепешку и пристраивая на нее полосочку мяса.

Мужчина покосился на нее, но не сказал ничего. По негласной обоюдной договоренности они обходили некоторые темы в разговоре, потому что у каждого свои тайны. Сайлас тоже взял себе еды и сел напротив. Некоторое время они ели молча, потом Летта, как бы в продолжение того утреннего разговора, начала:

- Вот вы сказали, что знаете генерала давно...

- М?

Ее бесстрастный и немногословный страж вскинул бровь, давая этим понять, что ее интерес был замечен. Однако от комментариев воздержался, и это было очень мило с его стороны. Впрочем, даже если бы и не воздержался, у нее все равно не было другой возможности узнать о генерале больше.

- Скажите, а как вы познакомились?

Вроде бы невинный же вопрос, да?

- О, - мужчина приоткрыл рот и отвел взгляд, потом снова взглянул на нее и сказал: - Это произошло при не самых приятных обстоятельствах. Он нашел меня умирающим, спрятал и выходил.