…Я видел в зоопарке медведя. Он был очень крупный, но выглядел невзрачным и несчастным, каким-то домашним и не внушал страха. Трудно сказать, была ли эта медведица по размерам крупнее своего «клеточного» сородича, но в моих глазах в своей природной стихии она выглядела грозно и величаво, всем своим видом внушая превосходство над непрошеными гостями. Несколько минут она стояла, как изваяние, не выдавая своим поведением ни малейшего страха, ни враждебности. По всей видимости, она изучала нас, пытаясь своим звериным умом понять, какую опасность мы представляем для неё, а главное – для её малыша. Внутренний голос подсказывал, что эта «машина» в любую секунду может броситься на нас, если почувствует опасность для своего отпрыска. Нужно было показать своим поведением, что мы не намерены причинить им зла. Пока собаки не учуяли медведей и не взялись лаять со страху, я попятился медленно назад и негромко стал зазывать их за собой. Володя стоял, не шевелясь. Возможно, это принесло какую-то пользу: оценив ситуацию, медведица резко и негромко рявкнула, что явно относилось к медвежонку. Дождавшись, когда он опередит её, медленно развернулась и, как мне показалось, с чувством достоинства, степенно удалилась в заросли, до последнего не спуская с нас глаз.

– Фу-у, – разом облегчённо выдохнули мы. – Миновало.

Захотелось присесть, перекурить, успокоиться. Заодно и дождаться, когда медведица отойдёт дальше от нашей тропы. Собаки по-прежнему не ведали о случившемся. И слава Богу! Я уверен был, что пользы бы нам они не принесли своим шумом, но навредить могли. Неизвестно, как бы отреагировала медведица. А Володя явно был застигнут врасплох со своим ружьём: он сидел и рылся в своём рюкзаке в поисках пулевых патронов. Да, элементарная беспечность, которая могла дорого обойтись.

Наконец успокоив свои нервы и уверовав, что звери ушли далеко, тронулись дальше. На сей раз ружьё, заряженное пулями, Володя держал в руках наизготовку. И мы, нарочито громко разговаривая и подбадривая собак, миновали опасное место. Остаток пути завершили благополучно; все приключения, выпавшие на нашу долю, закончились. В лагере стояла тишь и благодать. Игорь отдыхал в чуме и наш приход не услышал. Буран также не проявил особого внимания, вяло поприветствовал хвостом, обнюхался с нашими собачками и улёгся на своё место под кустом. Так закончилась наша «рыболовная» эпопея, которая принесла нам с Володей массу приятных впечатлений и удовольствия. А также и некоторый опыт таёжной жизни.

Следующий день ушёл на вынос мешков с орехом к дороге и подготовку к отъезду из этого гостеприимного урочища. Наши доброжелательные соседи по лагерю оставались на следующий период. А мы утром дождались уже ставшего нам приятелем Пашу на его верном ЗИЛе, загрузились и отбыли в село, на постоянное место дислокации.

Через пару недель судьба раскидает нас по разным местам практики. Каждый из нас выберет на своё усмотрение промысловые участки, и мы расстанемся на несколько месяцев, занимаясь промысловой охотой. Всё то, чем мы успели позаниматься в тайге, какие работы проделали, что нового познали, какой опыт извлекли – всё это прямо или косвенно входило в курс обучения «охотничьему ремеслу». Но пока что это были познания о второстепенных навыках, необходимых в тайге, из области прикладных, а впереди нас ожидал главный этап в освоении профессии охотоведа, который давал понятие, каким трудом и потом даётся добыча таёжной пушнины. Этот этап вплотную сближал теорию и практику. Мне предстояло осваивать охотничьи угодья с другим моим однокурсником, тоже другом. Но это совсем другая история.

20 октября прошёл слёт охотников в районном центре в конторе коопзверопромхоза, и все таёжные охотники уже готовились к предстоящему промыслу. Студенты, приехавшие из Москвы на практику, тоже были заняты сборами. На общих условиях заключили договоры на добычу соболя, норки и прочей попутной пушной мелочи. По окончании этого мероприятия все практиканты, в том числе и я с моим новым напарником Мишей, были распределены по участкам этого промыслового хозяйства, занимавшего почти третью часть территории района. Мои прежние сотоварищи по промыслу маральего корня и кедрового ореха, Игорь с Володей, выбрали самостоятельно участки по своему усмотрению. Володя нашёл общий язык с одним из опытнейших и знатных промысловиков на всю округу, и тот согласился взять его в ученики. Игорю достался глухой таёжный посёлочек, где ему отвели свой участок. Миша приехал на место практики позднее нашей троицы и практиковался до этого в другой компании на других участках. Встретились с ним уже в конторе во время мероприятия и как-то так, между прочим, определились с вариантом совместного охотничьего промысла в одном далёком зимовье. Об этом урочище рассказывал мне ещё накануне начальник участка Ермолин. Видимо, запал в душу его рассказ о тех местах, богатых зверем и птицей. О чём я с Мишей и поделился. Его глаза также загорелись азартом. На том и порешили – едем вместе.

Когда собирались и закупали у Ермолина продукты и снаряжение, он между делом поведал нам, что в коопзверопромхозе, как и в другой любой конторе, всё-таки приоритет отдавали штатным, опытным людям, которые гарантированно дадут план. Но каждый год приезжали практиканты, и руководство обязано было обеспечить их фронтом работы. Всякие попадались, но в основном ребята неплохие, увлечённые, готовые к всяким лишениям. Тем не менее, штатные охотники редко соглашались на обучение студентов: не хотели брать на себя лишнюю обузу, боялись, что отвлекать их будет эта неприспособленная молодёжь. Не верили в студентов, мол, поживут от силы месяц в тайге да и сбегут обратно к себе «в столицы». Сам он тоже не в восторге был оттого, что снова ему на участок дали студентов. Откровенно сказал, что ответственность за нас немалая, а условия такие же, как и для опытных штатных промысловиков… Сможем ли мы хоть пятую часть плана сдать? А главное – парни молодые, «необстрелянные», без навыков и одни в тайге, сами по себе, без подстраховки. Вот и болит у него душа за всех, а ничего не изменишь – приказ. К тому же участки не ближние.

Но закончил ободряюще:

– А у вас, вроде, настрой хороший. Похоже, вы парни серьёзные, с толком собираетесь, интересуетесь всем. Верю, что у вас получится. Ну, дай Бог!

От таёжного посёлка Бийка до зимовья, где нам предстояло промышлять, было примерно тридцать километров, если учесть все зигзаги и неровности. Но дороги туда мало-мальской, как я потом понял, не было – было направление в виде колеи, проделанной несколько лет назад гусеничным трелёвочным трактором, она так и называлась – Тракторная. Похоже, не было особой нужды в этой дороге – ни конной тропы не набито, ни даже человеческого следа рядом не видно. Со слов Ермолина, зимовье это было построено сравнительно недавно для сборщиков клюквы и стояло оно где-то на краю болота. Вот до него-то и лежал наш путь.

Повёз нас сам Ермолин на своём гусеничном тракторе ДТ-75. В тележку загрузили скарб, кое-какие материалы, продукты, собак. И мы – будущие добытчики – залезли. Тронулись. Чуть более часа ехали по насыпной гравийке: трактор весело лязгал гусеницами на пятой передаче. Но вот свернули на грязную, с большими лужами, разбитую когда-то трелёвочными тракторами, предназначенную только для них, дорогу. Хотя дорогой её назвать можно было условно, точнее было бы сказать: впереди простиралась цепочка котлованов непонятной глубины, заполненных грязной жижей. Трактор, выныривая из одного котлована, тут же утопал в следующем; телегу болтало из стороны в сторону, порой гусеницы трактора, полностью утопавшие в луже, взбурлив отстоявшуюся жижу, выталкивали её за края, образуя целые водопады по обочинам. Так продолжалось около часа; ползли совсем медленно. Мы уже счёт времени потеряли, и нам казалось, что едем целую вечность. Подумалось: такая дорога всякую романтику мигом отобьёт. Постепенно к тряске привыкли, крепко держась одной рукой за борт, другой придерживая собаку за ошейник. И уже стало казаться, будто мы плывём на огромной лодке и нас ритмично качает на волнах. И, если бы не беспокойство о собаках, можно было бы и вздремнуть. О, бедные собаки!.. Каково было им! Глаза чуть ли не на выкате, языки почти на полу, слюна бежит… Но отпустить их своим ходом мы не решались: молодые, неопытные, могут повернуть назад. Некоторые вещички развязались и метались по телеге от борта к борту, но ловить их было опасно: можно и самому вылететь за борт.