Гиперион. Сокровище Луны. Вечный город. Прекрасный даже в неразберихе военного времени. Здесь есть на что посмотреть, и выбор настолько велик, что спешить с этим не следует. Если, конечно, вы хотите сохранить здравый рассудок.

Но здесь, в гиперионском Музее древностей, за толстыми мраморными стенами существует мир с совершенно другими правилами. В дневное время по мраморным коридорам бродят стайки восторженных школьников низших цветов да иммигранты с Марса и Земли, тычутся сопливыми носами в стеклянные витрины. А по ночам музей превращается в неприступный склеп. Непроницаемый снаружи, он населен лишь бледнолицыми ночными стражами, мертвыми обитателями склепов, статуями и картинами. Единственный способ попасть в него – стать местным обитателем. Так что мы подкупили одного докера и пробрались на борт грузового корабля с Земли, когда тот приземлился в Атласском межпланетном порту. Так уж получилось, что на этом корабле везли многочисленные реликвии из личного тайника какого-то изгнанного золотого лорда, умершего или бежавшего на Венеру. Возможно, старого Скорпиона. Целая куча вкусняшек. Четырнадцать картин европейских неоклассиков, ящик с финикийскими урнами, двадцать пять ящиков с римскими свитками и четыре саркофага. В них вчера лежали мумифицированные египтяне, а сегодня – наемники.

К нынешнему моменту техники-уборщики уже гонят своих роботов заряжаться и переходить в восточное крыло. Команда охранников занимает штаб-квартиру в подвале.

Тик-так. Тик-так.

Меня тошнит от ожидания. Тошнит от того, что мысли крутятся каруселью. Я смотрю на часы. Мне хочется подтолкнуть стрелки на дешевых шестеренках, теряющих секунды каждый день. Не могу думать ни о чем, кроме призрака. Ведь каждое «тик-так» уносит меня все дальше от него. Дальше от его нелепой прически с зализанными назад волосами (он подражал звезде голографических экранов, потому что этот актер мне нравился) или от поддельной куртки «Дюверши» (он считал, что под ней можно спрятать мальчишку с фермы). Это была его проблема: он всегда пытался изображать того, кем на самом деле не являлся. Всегда стремился придать себе вес. И чем все обернулось? В конце концов его проглотили и выплюнули.

Я достаю из рюкзака диспенсер с золадоном. Нажимаю на серебряный цилиндр, и он выбрасывает мне на ладонь черную таблетку размером с крысиный зрачок. Особенно крутой дизайнерский наркотик. Нелегальный до абсурда. Взвинчивает дофамин и подавляет активность того кусочка серого вещества, который отвечает за эмоции. Во время битвы за Луну спецназовцы ели золадон, как конфеты. Если вам нужно расплавить городской квартал, слезы лучше придержать до тех пор, пока не вернешься на свою койку.

Думаю, достаточно малой дозы. Один миллиграмм – и подавляющие эмоции молекулы пронзают мою кровь. Мысли о женихе теряют объемность, становятся всего лишь плоскими монохромными картинками в потускневшей памяти.

Тик-так. Тик-так.

Би-ип.

Пора лезть на рожон. Я щелкаю по интеркому. Отзываются еще три щелчка.

Потом раздается скрежет камня. Каменная крышка начинает двигаться сама по себе, затем взмывает в воздух. С потолка сквозь щели сочится голубой свет. Надо мной высится темный силуэт, удерживающий каменную плиту с такой легкостью, словно та сделана из неопласта.

– Добрый вечер, Вольга, – с благодарностью говорю я великанше.

Сажусь и ощущаю, как с приятным треском растягивается позвоночник. Моя черная сообщница – она вдвое младше меня – улыбается во все тридцать два зуба, испорченных второсортной стоматологией. В отличие от ледяных черных, на ее лице нет плотных костных мозолей, оставленных ветром и обычно скрадывающих косые скулы. Вольга маленькая для черных, худая и низкорослая – всего шесть с половиной футов. Из-за этого она выглядит менее угрожающе, чем обычный ворон. Ее создатели задумывали иное. Она родилась в лаборатории, милостью Общества селекционных программ. Бедный ребенок не мог угнаться за остальным выводком, и ее вышвырнули на Землю для рабского труда.

Мы встретились пять лет назад на погрузочной платформе за пределами Эхо-Сити. Я передал одну штуковину коллекционеру и решил отметить это дело парой коктейлей. Вольга нашла меня в переулке, валяющегося в луже крови глубиной сантиметра два. После того как я опрокинул десяток бокалов, меня подрезали, ограбили и бросили умирать двое местных чернозубых. Она отнесла меня в больницу, а я в знак благодарности отвез ее на Луну, единственное место, куда ей на самом деле хотелось. С тех пор она следует за мной. Обучать ее ремеслу – мое любимое хобби.

Как и я, Вольга облачена в черный неопластовый комбинезон, скрывающий тепловую сигнатуру. Она все еще держит крышку саркофага у меня над головой в полумраке музейного склада.

– Можешь уже прекратить рисоваться, – бурчу я.

– Не завидуй, что я могу поднять то, что тебе не под силу, человечек.

– Тсс! Не рявкай так громко.

Вольга морщится:

– Извини. Я думала, Кира отключила систему наблюдения.

– Просто заткнись, – раздраженно говорю я. – Не прыгай на минном поле. – Старая поговорка легиона заставляет меня чувствовать себя даже старше застарелой боли в правом колене.

– Слушаюсь, босс. – Вольга напускает на себя смущенный вид и осторожно ставит каменную крышку на пол, а потом протягивает руку, чтобы помочь мне выбраться.

У меня вырывается стон. Даже с золадоном я ощущаю каждую рюмку, понюшку и затяжку своих сорока шести лет. Я виню легион в том, что он украл добрую четверть этих лет. Восстание – в том, что украло еще три года, прежде чем я поумнел и откололся. А потом я ругаю себя за то, что провел остальные годы так, словно меня ждет вторая жизнь на конце радуги.

Я не нуждаюсь в зеркале, чтобы понять, что превратился в подержанную модель самого себя. У меня красноречиво опухшее лицо человека, слишком часто прикладывавшегося к бутылке, и тощее тело, которому даже десятилетние занятия в гравитационных спортзалах легиона не помогли нарастить мышечную массу.

Я собираю зеленые обертки своего обеда из филейных кубиков и венерианских имбирных водорослей и обрызгиваю саркофаг аэрозолем ДНК с черного рынка, а потом убираю мусор и баллончик в рюкзак. Подняв термокапюшон, жестом велю Вольге надеть свой. Двух других членов нашей команды мы находим за четырехметровым штабелем ящиков – они сидят перед укрепленной дверью склада.

– Добрый вечер, – говорит, не оборачиваясь, наш стиляга Дано, молодой прыщавый алый. – Скрип твоих коленей слышен за сто метров, Жестянщик. Им не хватает немного уличной смазки. Я знаю одного типа из авторазборки, который тебе поможет.

Я игнорирую Дано с его терранской сверхфамильярностью.

Мне нужно больше компаньонов с Луны. Черт, я даже согласен на сварливого марсианина. Терранцы – невыносимые болтуны.

Моя взломщица-зеленая, Кира, тоже терранка, стоит на коленях и возится с внутренней частью биометрического замка. Инструменты разложены на полу рядом с дверью – отсюда Кира будет вести поддержку. Девушка немного нервная и не очень-то любит выходить на танцпол. За последние годы я несколько раз нанимал Киру, но мы не близки. Она такая же, как большинство лайми, – раздражительная и эгоистичная, с процессором вместо сердца. Особенно часто она язвит в адрес Вольги. Но мне плевать. Я еще в девять лет пришел к выводу, что большинство людей – лжецы, сволочи или просто тупые. Она хороший хакер, и это все, что меня интересует. В наше время трудно найти хакера-фрилансера. Корпорации, от криминальных до солидных, подгребают под себя все таланты.

Кира и Дано невысокие, и отличить их друг от друга в этих черных комбинезонах с капюшоном можно лишь по выпирающему животу Киры, ну и по тому факту, что сейчас Дано делает растяжку для исполнения своей роли и напевает себе под нос какую-то дурацкую песенку алых.

За Дано я присматриваю меньше, чем за Кирой. Его я знаю с тех пор, как он был уличным крысенышем, только-только прилетевшим с Земли и чистящим карманы на Променаде, а прыщей у него было больше, чем волос на голове.