– Тем, чем может закончиться и для тебя. А если так, стоит ли брать меньше?
– Сто́ит, – решительно ответила ведьма. – Я не знаю, где сейчас Лари, но столько я платить не готова. Может, и никогда не буду.
Мужчина пожал плечами, словно бы говоря: «Твоя дурь – твое дело».
– Решай сама. А мне нужно то, в чем ты хороша́. Не приворотные, а твои мазилки… афродизиаки. Поняла?
Ведьма кивнула.
– И поняла, и сделаю…
– Вот их изготовь. Да побольше…
Ведьма кивнула. И не удержалась.
– Если для личного пользования, то могу еще и зелье сделать. Чтобы! – Ведьма важно воздела указательный палец, явно намекая на нечто другое. – А если зелья для даны СибЛевран нужны, так я могу и не стараться.
– Почему?
Кажется, для жреца это оказалось сюрпризом. Ведьма только головой качнула.
– Дан… она – Высокий Род! В ней ТА кровь, понимаешь?
– Н‑ну…
– Не понимаешь. Это не титул, не звание, не вывеска. Это либо есть, либо нет. Это не продашь, не купишь, не лишишься в результате переворота или болезни. Это либо есть, либо нет…
– Меньше слов!
– А если так… на нее это НЕ ПОДЕЙСТВУЕТ! Никогда! Хоть ты себя облей, хоть ее искупай – не поможет!
– Потому что в ней проснулась ТА кровь?
– Даже если не проснулась, действовать будет гораздо хуже. Словами ее можно обмануть, запутать… как с обычным человеком. А вот магия, зелья… в ее крови они просто растворятся.
– Что?
– Говорили когда-то, что кровь Высокого Рода – высшая магия.
– Эм-м…
– Не в смысле сцедить и выпить. Такое тоже было, плохо кончалось. Среди ведьм передается… Одна из ведьм решила попробовать. Мужчина Высокого Рода, ну и она… сам понимаешь. Все у них было. А потом, когда он уснул, она взяла кинжал, надрезала ему руку, сцедила крови и выпила.
– И?
– Один глоток. Больше не успела.
– Умерла?
– Говорят, рассыпалась в прах.
– Может, врут? – засомневался жрец.
– Может, и врут. Но на себе проверять не советую, – хмыкнула ведьма. – Что-то это, конечно, значит, но что? Если бы нас так не преследовали, если бы не жгли книги, не отбирали знания…
– Вы бы под себя все подмяли, до чего дотянулись! – рыкнул жрец. – Знай свое место, дрянь!
Ведьма усмехнулась.
– Я его и знаю. А ты, дан, думай о том, которое мечтаешь занять. Хорошо думай, потому что с Высоким Родом второй попытки у тебя не будет. Они не предупреждают, не угрожают, они просто живут. А те, кто желал причинить им вред, – умирают, умира-а‑а‑а‑а‑ают…
Голос ведьмы понизился до шепота. И мужчина не выдержал. Скрипнул зубами, выскочил вон… дверью хлопнул так, что та чуть с петель не слетела. А ведь дуб…
Ведьма откинулась на кресло, вздохнула.
– Дурак ты, дан. Ох, дурак…
Она вспоминала то давнее время, когда они с Лари были молоды. Когда мечтали о магическом даре. Когда хотели… и были готовы отдать что угодно.
И отдали…
Жертвоприношения, в которых участвует эданна Ческа, ведьма вспоминала разве что с улыбкой. Вот дурочка-то…
Козлов резать, баранов, людей…
Тьфу! Идиотка безграмотная!
Настоящей жертвой можешь быть только ты сама. Ты приносишь себя в жертву Повелителю, ты отказываешься от части себя – и пропорционально этому тебе даруется сила. Две послушницы, отданные в монастырь нелюбимой и нелюбящей родней, они быстро нашли общий язык. Обе были молоды, обе плевать хотели на всех богов мира, обе хотели силы, власти, мести…
Но именно Лари нашла в библиотеке старый ритуал.
Такая уж штука эти монастырские библиотеки. Иногда и монахи, и настоятели не знают, что в них кроется. А им – им достаточно было нескольких слов, которые кто-то нацарапал грифелем на полях старой книги.
Лари всегда была смелее.
А вот Летта… да, когда-то она была даной Дзанелла. Виолеттой Дзанелла.
Так давно, что уже ничего и не осталось. Ни от даны, ни от монастыря… а где еще им было проводить ритуал вызова? Только там. На башне. Наверху, чтобы никто не заметил.
Лари все сделала первой. И Летта с ужасом смотрела на тень, которая поднялась над подругой. На то, как Лари смело отдавала ей себя. Нет, не всю. Но…
Что можно отдать в обмен на силу? Настоящую силу.
А что есть у человека?
Что делает человека – человеком? Наверное, чувства, причем как доброта, забота, любовь, тепло, так и обратные им: ненависть, ревность, зависть… Так мало, ведь это не измеришь деньгами. И в то же время так невероятно много…
Вот это Лари и отдала. Все, до капли… Единственное, что оставило ей чудовище, – любовь к детям. Если она родит когда-нибудь… В издевку? Да кто ж знает…
Летта оказалась не столь храброй.
В круг она вошла. И слова она произнесла. Но становиться холодным чудовищем не пожелала. И отдала совсем немного. Она отдала умение ненавидеть, завидовать… она была глупа и романтична, она хотела найти любовь…
В ту ночь монастырь был разрушен.
Две послушницы оказались среди немногих уцелевших, и семьи забрали их домой, чтобы потом снова отдать в монастыри, только в другие…
Не успели.
Семья Кавалли, семья Дзанелла…
Остались только истории – и могилы. А больше никого. Два рода оборвались в тот же год. Девушки были мо́лоды, обижены на жизнь и на свои семьи, они не стали тянуть. А потом…
Двор, блеск, балы, интриги… и семьи.
Лари вышла замуж выгодно, Летта – по любви. А результат?
Один и тот же. Сила прорывается. Ее не сдержишь внутри, даже если ее капли, вот по каплям и собирается… Илария ушла раньше. Она понимала, что если на детей падет хоть тень подозрения…
Летта – позднее. И сейчас она иногда позволяет себе такую роскошь – видеть детей, внуков… это они ее не видят. А она проезжает мимо в паланкине, она за них радуется…
О еще одной плате тень не сказала.
О боли. Неизбывной и неумолимой, которая сопровождала их с тех самых пор.
Тень промолчала.
Впрочем, так бывает всегда. Душа – это только часть оплаты. И кто за ней явится – Виолетта Дзанелла знала совершенно точно. Или…
Или – нет.
Смерть подруги она почувствовала. А еще – видела сон.
Странный. Неправильный. Но в этом сне дана Кавалли – такая, как была, молодая и отчаянная – взлетала вверх из тени. Взлетала на вороньих черных крыльях.
И провалиться старой ведьме на этом месте, если не…
Сибеллины.
Моргана Чернокрылая.
Виолетта Дзанелла не знала, как такое получилось. Даже не догадывалась. Но сейчас, когда дана СибЛевран приедет в столицу…
Ей будет что предложить дане.
Если это так – ей будет чем заплатить.
Мия
– Парам-пам-пам-пара-па-пам…
Дана Феретти шагала по дороге. Насвистывала себе под нос, улыбалась…
Хор-рошо-о‑о‑о‑о…
Привал, что ли, устроить?
Тоже отличная идея.
Мия направлялась в Энурию. Да, пешком. Может, потом она ослика купит, но пока спешить ей некуда. После того, что произошло буквально вчера…
Мия сама не могла себе поверить.
Но… она – свободна?!
Как ни странно это звучало, она – свободна!!!
Это было так давно, что Мия даже не помнила – она когда-то была сама собой?
Давно… еще до смерти отца. Еще до того, как ей сунули в руку ладошку Энцо и сказали: ты – старшая сестра, ты обязана.
Это было, но забылось. А сейчас Мия абсолютно спокойно шла по дороге. И не боялась ничего, и не собиралась бояться. Самый страшный зверь здесь – она. Это уж точно…
Может, и не со всеми подряд, но с бо́льшим числом проблем она справится. С ее-то подготовочкой!
Дядя постарался…
Джакомо многое в нее вложил. А она чем отплатила? Убила его?
Но выбора-то не было…
Может, Мия и нашла бы потом какой-то другой выход, но тогда… Она попросту вульгарно растерялась. Или наоборот – осознала свою беспомощность?
Она – собака на сворке. У Джакомо…
Просто собака на сворке.
Он решил выдать замуж ее сестру, и она не могла ничего сделать. Сказать, что дан Бьяджи извращенец и подонок? Так Джакомо и сам это преотлично знал. Но выгода для семьи на его весах перевешивала мучения и смерть Серены.
