Сие меня побуждает вас покорнейше просить об уведомлении меня, справедливо ли таковое известие или нет. Я уверен, впрочем, что вы слишком благомыслящи, чтобы не чувствовать в полной мере столь великодушного к вам снисхождения и не стремиться учинить себя достойным оного.

С совершенным почтением имею честь быть

ваш покорный слуга

А. Бенкендорф

А. С. Пушкин — А. X. Бенкендорфу

…Так как я действительно в Москве читал свою трагедию некоторым особам (конечно, не из ослушания, но только потому, что худо понял высочайшую волю государя), то поставлю за долг препроводить ее Вашему превосходительству, в том самом виде, как она была мною читана, дабы вы сами изволили видеть дух, в котором она сочинена; я не осмелился прежде сего представить ее глазам императора, намереваясь сперва выбросить некоторые непристойные выражения. Так как другого списка у меня не находится, то приемлю смелость просить Ваше превосходительство оный мне возвратить.

А. X. Бенкендорф — А. С. Пушкину

Его величество совершенно остается уверенным, что вы употребите отличные способности ваши на переда-ние потомству славы нашего Отечества, передав вместе бессмертию имя ваше. В сей уверенности его императорскому величеству благоугодно, чтобы вы занялись предметом о воспитании юношества. Вы можете употребить весь досуг, вам предоставляется совершенная и полная свобода, когда и как представить ваши мысли и соображения; и предмет сей должен представить вам тем обширнейший круг, что на опыте видели совершенно пагубные последствия ложной системы воспитания.

А. С. Пушкин — П. А. Вяземскому. 1 декабря 1826 г.

В деревне я писал презренную прозу, а вдохновение не лезет.

А. X. Бенкендорф — А. С. Пушкину

Я имел счастие представить государю императору Комедию вашу о царе Борисе и о Гришке Отрепьеве. Его величество изволил прочесть оную с большим удовольствием и на поднесенной мною по сему предмету записке собственноручно написал следующее: «Я считаю, что цель г. Пушкина была бы выполнена если б с нужным очищением переделал комедию свою в историческую повесть или роман, наподобие Вальтера Скотта».

Во время добровольного изгнания нас, жен сосланных в Сибирь, он был полон самого искреннего восхищения: он хотел передать мне свое «Послание к узникам» для вручения им, но я уехала в ту же ночь, и он передал его Александрине Муравьевой. Пушкин говорил мне: «Я хочу написать сочинение о Пугачеве. Я отправлюсь на места, перееду через Урал, поеду дальше и приду просить у вас убежища в Нерчинских рудниках».

М. Н. ВОЛКОНСКАЯ (Мария Раевская)

Во глубине сибирских руд

Храните гордое терпенье,

He пропадет ваш скорбный труд

И дум высокое стремленье.

Несчастью верная сестра,

Надежда в мрачном подземелье

Разбудит бодрость и веселье,

Придет желанная пора:

Любовь и дружество до вас

Дойдут сквозь мрачные затворы,

Как в ваши каторжные норы

Доходит мой свободный глас.

Оковы тяжкие падут,

Темницы рухнут — и свобода

Вас примет радостно у входа,

И братья меч вам отдадут.

А. С. ПУШКИН

Комиссия постановила послать к г. московскому обер-полицмейстеру список с имеющихся при деле стихов в особозапечатанном от комиссии конверте на имя самого А. Пушкина и в собственные руки его: но с тем, однакож, дабы г. полицмейстер по получении им означенного конверта, не медля ни сколько времени, отдал оный лично Пушкину и, по прочтении им тех стихов, приказал ему тотчас же оные запечатать в своем присутствии его, Пушкина, собственною печатью и таковою же другою своею; а потом сей конверт, а следующее от него, А. Пушкина, надлежащее показание по взятии у него не оставил бы, в самой наивозможной поспешности доставить в сию комиссию при отношении.

Комиссия военного суда. 22 января 1827 г.

Гордись, гордись, певец; а ты, свирепый зверь,

Моей главой играй теперь;

Она в твоих когтях. Но слушай, знай, безбожный:

Мой крик, мой ярый смех преследует тебя!

Пей нашу кровь, живи, губя:

Ты все пигмей, пигмей ничтожный.

И час придет… и он уж недалек:

Падешь, тиран! Негодованье

Воспрянет, наконец. Отечества рыданье

Разбудит утомленный рок.

А. С. ПУШКИН, Андрей Шенье

Сии стихи действительно сочинены мною. Они были написаны гораздо прежде последних мятежей ц помещены в элегии АНДРЕЙ ШЕНЬЕ, напечатанной с пропусками в собрании моих стихотворений. Они явно относятся к французской революции, коей А. Шенье погиб жертвою… Все сии стихи никак, без явной бессмыслицы, не могут относиться к 14 декабря. Не знаю, кто над ними поставил сие ошибочное заглавие. Не помню, кому мог я передать мою элегию А. Шенье. Для большей ясности повторяю, что стихи, известные под заглавием; «14 декабря», суть отрывок из элегии, названной мною АНДРЕЙ ШЕНЬЕ.

Александр Пушкин, 1827 г., Москва

Вчерась мы обедали у (УШАКОВЫХ), а сегодня ожидаем их к себе. Меньшая очень, очень хорошенькая, а старшая чрезвычайно интересует меня, потому что, ло-видимому, наш поэт, наш знаменитый Пушкин, намерен вручить ей судьбу жизни своей, ибо уж положил оружие свое у ног ее, т. е. сказать просто, влюблен в нее. Это общая молва. Еще не видавши их, я слышала, что Пушкин во все пребывание свое в Москве только и занимался, что: на балах, на гуляниях он говорил только с нею, а когда случалось, что в собрании (УШАКОВОЙ) нет, то Пушкин сидит целый вечер в углу задумавшись, и ничто уже не в силах развлечь его!.. Знакомство же с ними удостоверило меня в справедливости сиих слухов. В их доме все напоминает о Пушкине: на столе найдете его сочинения, между потами — «Черную шаль» и «Цыганскую песню», на фортепианах — его «Талисман»… в альбоме — несколько листочков картин, стихов и карикатур, а на языке беспрестанно вертится имя Пушкина.

Е. С. ТЕЛЕПНЕВА

Екатерина Ушакова была в полном смысле красавица: блондинка с пепельными волосами, темно-голубыми глазами, роста среднего, густые косы нависли до колен, выражение лица очень умное. Она любила заниматься литературою. Много было у нее женихов; но по молодости лет она не спешила замуж. Является в Москву Пушкин, видит Екатерину Николаевну Ушакову в Благородном собрании, влюбляется и знакомится. Завязывается полная сердечная дружба.