В середине квартала, на левой стороне, обнаружилось небольшое итальянское кафе с официантами и круглым столом в эркере, идеально подходящим для моих целей. Я толкнула дверь: звякнул старомодный колокольчик. Внутри оказалось тепло и не играла музыка. Кто-то даже любезно оставил для меня на столе сложенную газету.

Что, если бы я вдруг увидела в окно, что ты идешь мимо? Я даже не могла бы выскочить из кафе, окликая тебя по имени, поскольку не знаю, как тебя зовут.

Почему я? Вот что мне действительно хотелось знать. Почему я?

Я с удовольствием вела с собой этот бессмысленный, но отнюдь не мучительный внутренний диалог, умудряясь при этом относиться к произошедшему довольно здраво. На улице напротив моего окна остановилась какая-то женщина, вступив в перепалку с водителем зеленого фургона, припаркованного у бордюра. Женщина скандалила, водитель сидел, откинувшись на спинку сиденья и свесив из окна тяжелую крупную руку. На женщину он не смотрел, курил и, судя по движению его губ, злобно отругивался.

Наверное, он постоянно проделывает нечто подобное, думала я, разумея под «ним» не водителя фургона, а тебя. Я вспоминала твою спокойную уверенность, вкрадчивую грацию твоих движений, отсутствие суетливости и спешки. Ты прекрасно понимал, что делаешь. Интересно, как часто ты этим занимаешься? Может быть, это у тебя такая игра — раз в неделю выходить на охоту и ловить новую жертву?

Я представила себе кабинеты депутатов парламента, бесконечные коридоры, раздевалки, туалеты и подсобки. А может — от этой мысли я, несмотря на все свои попытки быть рассудительной, содрогнулась, — ты член интернет-клуба, и вы соревнуетесь между собой, кому удалось заняться сексом в самом необычном месте и при самых необычных обстоятельствах? Разгар рабочего дня, сердце старейшей в мире демократии — приключение должно принести тебе много очков. Не исключаю, что во мне говорило тщеславие — или оптимизм, — но меня не покидало ощущение, что ты довольно-таки разборчив.

Не похоже, что ты подкарауливаешь добычу на парковке возле супермаркета где-нибудь в Эссексе, рассуждала я. Даже раздвигая ноги женщине, которую ты до того никогда не видел, ты действовал с изяществом и любезностью: в том, что ты делал, не было ничего грубого или грязного. Ты заглядывал мне в глаза, ты меня целовал, ты встал на колени и помог мне надеть сапог. Ты блудливый самец, который любит рискованный секс с незнакомками в необычных местах, но у тебя чертовски хорошие манеры.

Я не хочу сказать, что с точки зрения морали есть разница между нами и теми, кто трахается на парковке в Эссексе. Это абсолютно одно и то же. Каменная кладка, мозаика и мрамор… Просто мы обставляем свою сцену декорациями более высокого класса, чем покосившийся забор и ряд мусорных баков, вот и все.

Размышляя об этом, я заметила, что женщина уже ушла, зеленый фургон отъезжает от тротуара, а водитель все продолжает бормотать ругательства. Но вот фургон исчез, и на противоположной стороне улицы я увидела мужчину в темно-синем деловом костюме. Он смотрел через окно кафе на меня. Это был ты.

* * *

Полгода спустя, после автокатастрофы и нашего последующего разрыва, когда мы снова на короткое время воссоединились и лежали в постели в пустой квартире в Воксхолле, ты рассказал мне об этой встрече. Ты увидел меня на экране камеры слежения у входа в Дом с решетками, и пока я в раздумье стояла у входа, спустился вниз и решил пойти за мной. Ты сразу понял, что я просто брожу, без всякой цели. Когда я пересекала Парламентскую площадь, ты был всего в нескольких метрах от меня. В какой-то момент, шагая по Сент-Джеймс-парку, я вдруг оглянулась; ты подумал, что я тебя заметила, и немного отстал. Убедившись в своей ошибке, ты снова сократил расстояние и по Дьюк-оф-Иорк-стрит рискнул идти почти рядом со мной. Я больше не оборачивалась. Ты проследил, как я зашла в кафе, и решил посмотреть, не жду ли я кого. Ты стоял на другой стороне улицы в дверях магазина, но я, несмотря на то, что практически не отрываясь смотрела в окно, тебя не заметила. Ты хмыкнул: люди видят то, что хотят увидеть. Ты ловил кайф, наблюдая за мной, сказал ты. Тебя возбуждало, что ты следишь за мной, оставаясь незамеченным. Я созналась, что не увидела тебя главным образом потому, что слишком глубоко погрузилась в свои мысли. И это были мысли о тебе. Ты почувствовал себя польщенным. Именно так ты и предполагал. По твоим словам, по особому выражению моих глаз, по задумчивой складке у рта ты догадался, что я вспоминаю то, чем мы занимались в Подземной часовне. Твоя самонадеянность разозлила меня. Я перекатилась на спину подальше от тебя и сказала, что в тот день в кафе думала вовсе не о тебе, а о предисловии к новому университетскому учебнику, посвященному комплексному подходу к молекулярной биологии. Ты знал, что я лгу. Навалился на меня, одной рукой закинул мои руки за голову и прижал их к кровати, упер пальцы мне в ребра и начал давить, пока я не призналась, что думала о тебе, о тебе, о тебе…

Когда я, визжа и моля о пощаде, сдалась, мы долго лежали обнявшись. Потом, обводя пальцем линию твоего плеча, я спросила:

— А откуда ты знал, что в тот день я буду в Вестминстере?

— У меня было предчувствие, вот и все, — пожал ты плечами. — Просто было такое чувство, что надо туда зайти.

Я смотрела на тебя.

— Или, возможно, — добавил ты с напускной скукой, подперев голову рукой, — я следил за камерами видеонаблюдения у этого входа каждый день, начиная со вторника, в надежде, что ты появишься…

Я продолжала смотреть на тебя, и твой взгляд посуровел.

— Или поручил кое-кому из друзей предупредить меня, если ты пройдешь контроль.

Я смотрела на тебя, твой взгляд оставался жестким, пока ты не прочитал на моем лице искреннее сомнение, и тогда, наконец улыбнувшись, сказал:

— Я пошутил! Это было просто совпадение…

Когда происходил этот разговор, мы лежали полураздетыми. После той встречи, когда отъехал зеленый фургон и я увидела тебя на другой стороне улице, прошло полгода. Событий за это время случилось столько, что их хватило бы на целую вселенную.

Ты стоял на другой стороне улицы, и я расплылась в широкой улыбке. Она зеркально совпадала с улыбкой, которую ты посылал мне через разделявший нас поток транспорта. Ты перестал улыбаться только чтобы посмотреть по сторонам, прежде чем шагнуть на мостовую.

Через минуту ты уже сидел в кафе рядом со мной, спокойный, в темно-синем костюме в полоску (я успела отметить, что он выглядит не так шикарно, как серый). Ты заполнил собой все кафе. Одной твоей улыбки хватило бы, чтобы занять его целиком. Зубы и глаза — вот на что я обратила внимание в тот день.

— Ну-ну, — сказал ты, отодвигая кресло и усаживаясь напротив меня. — Значит, все-таки собираешься угостить меня кофе?

Я повернулась, чтобы позвать официантку.

И тогда я в первый, но далеко не в последний раз спросила:

— Так чем же ты все-таки занимаешься?

Ты пожал плечами.

— Госслужба. Сплошная скука. Присматриваем за парламентским хозяйством, смазываем шестеренки для тех, кто наверху…

Как бы часто я ни задавала тебе этот вопрос, ты ни разу не повторился с ответом.

В том маленьком кафе мы провели часа полтора. За первой чашкой кофе последовала вторая, и этого хватило, чтобы я почувствовала необычайное возбуждение. Ты засыпал меня вопросами. Где я живу? Нравится ли мне моя работа? Давно ли я замужем? Изменяла ли я мужу? Похоже, последнее тебя особенно интересовало. Когда я ответила, что не совсем, ты обвинил меня в уклончивости. Большинство людей, завязывая отношения, вначале встречаются, знакомятся, что-то узнают друг о друге и уже потом переходят к безудержному сексу. У нас все случилось наоборот.

Я бросила выразительный взгляд на широкое золотое кольцо на твоем безымянном пальце.

— А как насчет тебя? — попыталась я сравнять счет.

Я не считала, что игра должна идти только в одни ворота. Мы уже выяснили, что у каждого из нас по двое детей, что мои уже взрослые, твои — еще нет, но мне хотелось узнать что-нибудь более определенное.