Дворами и переулками пробрались мы в дом, до которого было метров двести. Правда, там оказался не дивизионный, а полковой НП. Семен Никифорович приказал вызвать Негоду. Тот явился быстро, чувствуя, что его ждет разговор не из приятных.

- Поторопились с докладом - полбеды, - взялся за него Переверткин. Но почему потом не доложили, что не взяли моста?

- Сил не хватило удержать, товарищ генерал. Люди кровью заливались. Решил с атакой до утра повременить.

- Не о том речь! Я спрашиваю: почему не доложили, почему меня в заблуждение ввели?..

Дело кончилось тем, что Негоде было приказано отвести дивизию восточнее, к гавани Вестхафен, образованной слиянием каналов Фербиндунгс и Берлин-Шпандауэр. Весь северный берег Фербиндунгс-канала входил теперь в полосу сто пятидесятой.

В заключение командир корпуса сказал мне:

- Форсируете канал - будете наступать через Моабит на юг, к Шпрее. А там, не исключено, на восток повернем, к центру города. Понятно?

Куда уж понятнее! Теперь перед нами открывалась хоть какая-то надежда принять участие в штурме сердца Берлина, где расположены посольства, правительственные учреждения, имперская канцелярия, рейхстаг.

Переверткин уехал, приказав начать форсирование в полдень. С моей просьбой дать отсрочку для более основательной подготовки он не согласился. Я направился на НП к Зинченко, находившийся по соседству, в том же доме.

- Как на ту сторону перебираться будем? - спросил я Федора Матвеевича.

- Думаю, товарищ генерал, после того как полковая артгруппа подавит орудия прямой наводки и огневые точки за мостом, пустить в атаку второй батальон. За ним пойдет первый. Он потом, в Моабите, выдвинется вперед. Как возьмем мост и саперы укрепят его, переправим средства усиления: артиллерию, танковый батальон и батарею самоходок.

- В принципе верно, - согласился я. - Только про баррикаду не следует забывать. Дай огня и по ней. Выдвини против нее танки и самоходки. И пулеметные точки на той стороне обработай.

- Ясно, товарищ генерал, учту.

- К двенадцати успеешь подготовиться?

- Трудно. Артиллерия еще не пристреляется. Но раз надо, - значит, надо. Начнем в двенадцать.

Пожелав Зинченко удачи, я отправился к Мочалову. Ему предстояло переправляться на подручных средствах - в полосе полка не было мостов. Но зато и неприятельская оборона здесь не представляла столь серьезной преграды. К тому же Мочалов должен был форсировать канал после того, как 756-й полк возьмет мост и скует противника боем на южном берегу.

674-й полк я решил переправлять вторым эшелоном.

Покончив с этими делами, можно было и вздремнуть часок на своем НП время позволяло. Но прежде чем прилечь, я сделал еще одно распоряжение:

- Товарищ Артюхов, отправь Знамя, предназначенное для водружения на рейхстаге, в полк к Зинченко. Думаю, это повысит дух.

Начальник политотдела понимающе кивнул головой...

Двадцатиминутная артиллерийская подготовка, казалось, смела с лица земли все огневые точки противника. 2-й батальон 756-го полка во главе с капитаном Боевым пошел в атаку. Но тут пулеметы и орудия противника ожили и обрушили на стрелков шквал огня. Направляющая рота залегла на небольшой площади перед мостом.

Когда стрельба немного утихла, бойцы снова поднялись. И опять свинцовый ливень прижал их к мостовой. Зинченко приказал Боеву отойти. Командир полка подтянул танки и самоходные артиллерийские установки. Увеличил число орудий прямой наводки. Зинченко не мог понять, почему огневые точки противника оказались неподавленными. Ведь "адреса" большинства из них были известны. Ответить на этот вопрос помог помощник начальника штаба полка капитан Андрей Борисович Логвинов. Он находился во 2-м батальоне и доложил о своих наблюдениях командиру полка:

- Когда начинает бить наша артиллерия, немецкие расчеты под землю прячутся - у них огневые позиции рядом с канализационными колодцами и водопроводными коллекторами расположены. Как наш огонь кончается, они вылезают, чтобы отбить атаку. Я думаю, - предложил он, - надо все пулеметы установить в окрестных домах, на втором и третьем этажах. После артподготовки они возьмут под обстрел орудийные расчеты.

Зинченко принял это предложение и доложил о нем мне, попросив разрешения начать повторную атаку в 20 часов. Я одобрил намеченный план и согласовал его с командиром корпуса.

"Все ли предусмотрено, чтобы потери были наименьшими и успех был бы обеспечен наверняка? - продолжал я раздумывать после принятого решения. Ведь, захватив мост, надо быстро его укрепить, а полностью подавить огонь противника сразу не удастся. Кроме того, переправу ладо организовать и правее моста, на подручных средствах. 469-й полк только на них и может рассчитывать. При этом урон ему грозит немалый. Что же предпринять? Стон. Идея! Надо вызвать Мокринского!"

Через несколько минут начальник химслужбы был у меня.

- Садитесь, товарищ Мокринский, дело есть, давайте обсудим.

Юрий Николаевич опустился на мягкий, обитый бархатом стул, выглядевший на чердаке, где разместился наш новый НП, инородным телом. Я поймал его нетерпеливо-выжидательный взгляд.

- Вот и настал ваш час. Небось не гадали, что придется отличиться в самом Берлине?

Лицо майора оживилось.

- Двигайтесь ближе к столу и смотрите сюда, на карту. В двадцать часов тридцать минут по московскому времени мы должны начать форсировать Фербиндунгс-канал. Еще совсем светло будет. С той стороны противник видит нас как на ладони. Что, если прикрыть атаку дымзавесой? Сможете?

- Конечно! - воскликнул Юрий Николаевич и тут же принялся излагать свой план: - Я думаю, что лучше подготовить не одну завесу, а несколько. Мы сможем расположить дымовые шашки по северному берегу, от моста до изгиба канала. Вторую, ложную, завесу поставим вдоль другой части канала, по западному берегу. Это распылит внимание противника, он станет ожидать удара с двух сторон. А после захвата моста химики переправятся на ту сторону и пустят дымы по южному берегу. Это надежно прикроет переправу артиллерии и танков.

- Что ж, неплохо, - одобрил я. - Только вот что: на западном берегу маскировку надо сделать поплотнее. Там у неприятеля меньше сил. Он решит, что мы хотим воспользоваться этим и нанести основной удар с фланга. Могут немцы на такую приманку клюнуть?

- Вполне!

- Теперь, кого вы думаете послать на тот берег во главе химиков?

- Разрешите мне, товарищ генерал!

- Ни в коем случае. Вы начхим и отвечаете за выполнение задачи в целом.

- Тогда пойдет командир химроты капитан Гордов.

- Ну, это другое дело. Идите готовьтесь. Первые две завесы начнете ставить перед открытием артогня. Желаю удачи!

Отпустив Мокринского, я позвонил Зинченко, посвятил его в наш замысел и уточнил время начала штурма: 20 часов 30 минут - артподготовка, через 20 минут - атака.

Дальше все шло по намеченному плану. В назначенный час вдоль берегов поползли и начали низко стелиться плотные, белые клубы дыма. Потом по засеченным целям ударили орудия, танки и самоходки. Снаряды крошили баррикаду, дробили камень зданий на той стороне канала. В работу включились калибры вплоть до 152 миллиметров. Когда их басовитый рев оборвался, застучали станковые пулеметы.

Порядок атаки на этот раз был иной. Первым на мост выдвигался не 2-й батальон, а штурмовая группа, ядро которой составляла рота старшего лейтенанта Ефрема Панкратова - человека пожилого, очень рассудительного и бесстрашного. Вести группу был назначен старший лейтенант Кузьма Гусев, возглавлявший штаб 1-го батальона. За час до штурма я сам проинструктировал его.

Атакующие бросились к мосту. Послышались разрывы мин и фаустпатронов. По разрушенному покрытию моста не могло двигаться более двух человек в ряд. Поэтому часть бойцов, бегущих сзади, не дожидаясь, пока пройдут передние, устремилась к каналу. Они переправлялись кто вплавь, кто на маленьких плотиках, наскоро сделанных из дверей и досок.