- Так точно.

- Майор Коротенко! Организуйте непрерывную разведку в этом направлении. Подготовьте разведроту к переходу через болото. Поведет ее капитан Тарасенко. Будут прокладывать путь четыреста шестьдесят девятому полку.

Орехов, что-то почеркав в блокноте, сказал:

- Товарищ полковник, по болоту люди смогут пройти с восьмидесятидвухмиллиметровыми минометами и со станковыми пулеметами.

- Вот и отлично. Приступайте, товарищи, к делу. А вы, Артюхов, поднимите весь политотдел на работу с людьми. Надо разъяснить бойцам, какая перед ними стоит необычная задача. Вселите в них уверенность, что это им вполне по плечу. Главное сейчас - настил. На помощь саперам бросим стрелков. Пусть люди поймут, что работа на пилке досок и прокладке тропы выполнение боевой задачи.

План предстоящих боевых действий вырисовывался все отчетливее. По тропе двинется 469-й полк. 756-й полк пойдет в обход по перешейкам. 674-й вслед за ним во втором эшелоне. Удар со стороны болота будет внезапным и облегчит действия частям, идущим в обход.

Связавшись с Переверткиным, я доложил ему свои соображения. Он одобрил план и сказал, что 171-я дивизия, действующая справа от нас, и 207-я, находящаяся слева, согласуют по времени свои удары с нашим. Все будет зависеть от того, когда мы будем готовы к форсированию болота.

Ночью начали класть настил. Саперному батальону дивизии и саперным ротам полков помогали стрелковые подразделения. Разведчики на лыжах, сплетенных из лозы, и при помощи палок с огромными кругами пробирались в глубь болота. За ними шли наши инженеры, намечая путь деревянной тропы. Саперы работали сноровисто, без стука и шума. В некоторых местах приходилось устанавливать мостки, в других - укладывать бревенчатую колею. На готовых участках были совершены пробные переходы. Способ передвижения оказался вполне приемлемым. Он не требовал специальной тренировки.

На следующий день мы с Алексеевым, Коротенко и Офштейном приехали в рощу, откуда начиналась гать. Осмотрели уже сделанные сооружения, опорные палки из хвороста, лыжи-широкоступы. У меня крепла уверенность, что задуманное предприятие увенчается успехом. А это даст не только тактический, но и оперативный выигрыш, которым смогут воспользоваться и армия и фронт.

По рассказам разведчиков и окрестных жителей мы хорошо представляли местность, на которой должны были развернуться боевые действия. Все говорило за то, что противник не подозревает о наших приготовлениях. Гитлеровцы считали болото абсолютно непроходимым для людей. С расчетом на это и строилась вся их оборона. Многочисленные огневые средства - орудия прямой паводки, вкопанные в землю танки - были обращены лишь в сторону, откуда они ожидали удара. Выход в немецкий тыл открывал перед нами возможность перерезать шоссе и железную дорогу и тем самым закрыть неприятелю пути отступления.

Даже если фашисты обнаружат нас раньше времени и перейдут в контратаку, то к этому моменту их отвлечет, а стало быть, облегчит наши действия наступающая слева 207-я дивизия. Подоспеет и 171-я, которая будет прорываться по шоссе и вдоль железной дороги.

Эту обстановку я и приказал нанести на "ящике с песком". В прямом смысле никакого ящика у нас, конечно, не было. Просто на подходящем месте топографом вскапывалась земля, и на этой рыхлой почве наносились в миниатюре рельеф местности, на которой предстояло действовать дивизии, наши и вражеские боевые порядки. По терминологии, установившейся в мирные дни, когда в частях действительно имелись и ящики, и песок, на котором разгорались жаркие сражения в ходе тактических занятий, мы и сейчас называли "ящиком" наскоро вскопанный клочок земли.

Так вот, на полянке в рощице у такого "ящика" собрались командиры полков и дивизионов, командующий и начальники артиллерии, инженеры дивизии и полков, офицеры штаба. Здесь мы и начали проигрывать завтрашний бой. Все было очень наглядно: кто, куда и как движется, какие открываются возможности для взаимодействия, каковы наилучшие условия для размещения артиллерии, откуда удобнее руководить боем. Сразу же возникло множество вопросов, особенно к Орехову, в связи с обеспечением переправы. Я радовался тому, что э,ти вопросы появились сейчас: в спокойной обстановке ответы на них можно дать обстоятельные, всесторонне обдуманные. Куда хуже, если б возникли они ночью, при движении по гати, и командирам пришлось бы второпях принимать не самые лучшие решения.

Мы подробно разобрали все, что было связано с артиллерийским обеспечением, обсудили варианты возможных действий противника и как нам на них отвечать. Тут же были приняты решения на предстоящий бой и сделаны необходимые уточнения.

Самое существенное состояло в том, что начинать решено было сегодня, в ночь на 30 июля. Саперы оказались молодцами и досрочно справились с прокладкой гати. А все остальное, в сущности, было давно готово. Дивизионную артиллерию уже установили на закрытых огневых позициях, цели распределили, и она по первому сигналу могла поддержать пехоту. Два дивизиона "катюш" составили артиллерийскую группу, подчиненную непосредственна мне. Главная ее задача состояла в уничтожении резервов и пунктов управления противника.

Командиру 469-го полка Павлу Денисовичу Алексееву, на которого ложилась особая ответственность, я сказал в заключение:

- Надеюсь на вас, как на себя. Вы должны справиться с задачей. Во что бы то ни стало перережьте шоссейную и железную дороги. Как это лучше сделать, я и сам сейчас не знаю. Все будет зависеть от обстановки. Решение примете самостоятельно. И помните о своем самом важном козыре - внезапности и стремительности.

Когда влажная июльская ночь накрыла землю темным пологом, я пожелал удачи подполковнику Алексееву и капитану Тарасенко. Цепочка людей потянулась к деревянной тропе. Впереди с разведротой шел Тарасенко. Затем двинулся полк Алексеева. Головной батальон возглавлял Федор Ионкин, рядом с которым шагал проводник-латыш. Бойцы шли налегке, взяв с собой лишь минометы и станковые пулеметы. Артиллерия и другая боевая техника могли подойти только после того, как будет захвачено шоссе.

Я отправился на командный пункт, расположенный на бугре возле хутора Мистрини. Отсюда, если бы не густая тьма, можно было бы наблюдать движение нашей колонны. Но не было видно ни зги. Единственной нитью, связывающей меня с полком, был телефонный кабель, который на тяжелых катушках тянули за собой бойцы.

Ни один громкий звук не прорезал ночной тишины. По редким докладам я представлял себе, как медленно, где по колено, а где и по пояс в болотной жиже, шаг за шагом продвигаются вперед люди. Это был мучительный, изнуряющий марш. Временами мне казалось, будто и мои ноги проваливаются в топкую грязь, что я с силой выдираю их, чтобы сделать следующий шаг. Не смыкая глаз, я расхаживал по землянке. Ведь в эти часы в самом сердце болота Лиелаис-Пурвс решалась судьба всей операции.

Двинулся в ночь и 756-й полк, идущий в обход, но зато по твердой почве, а за ним начал собираться 674-й. Но рассчитывать на успешный прорыв вражеской обороны они могли лишь в случае удачного удара 469-го полка с тыла.

Утром, к половине восьмого, Алексеев преодолел наконец болото и развернул подразделения в боевые порядки. До командного пункта дивизии донеслась россыпь пулеметных и автоматных очередей, уханье минометов. Внезапность была полная - неприятель растерялся. Разведрота во главе с капитаном Тарасенко напала на вражеский штаб. Разведчики захватили пленных и важные документы.

Батальон Ионкина первым вышел на опушку леса и, проскочив открытое поле, перерезал шоссе и железную дорогу, проходившую рядом с ним. Остальные подразделения расширили захваченный участок дороги до четырех километров. Теперь задача состояла в том, чтобы удержаться. Согласно плану к этому времени сюда должен был выйти один из батальонов 207-й дивизии. Но он что-то не появлялся. Немцы между тем опомнились от неожиданности и начали готовить контратаку.

На боевые порядки 469-го полка обрушился шквальный орудийный и минометный огонь. Чтобы избежать серьезных потерь, Алексеев вынужден был отвести некоторые подразделения от железнодорожной насыпи и укрыть их в лесу. Дальше отходить было некуда. За спиной зловеще поблескивало болото. Хорошо, что немцы не знали, где мы его перешли, и не пытались отрезать наших от гати.