В сумерках подошёл отряд курдов, пятьдесят пять человек. Их накормили и развели на позиции. Никита с Пашей, надев снайперский камуфляж, пошли устанавливать прыгающие мины. Вернулись через полтора часа с довольными лицами.

– Подползли метров на двадцать к ним, готовятся к атаке. Установили обе мины и ушли. Их ждёт сюрприз, – радостно доложил Паша.

– Идите по местам, будьте готовы. Приборы ночного видения используйте. Бейте самых ретивых, атаку надо сорвать.

– Сделаем как надо, – ответил Никита.

Ночь была звёздная, видимость метров сто пятьдесят. Особенно было приятно, что из-за небольших тучек вышла луна. Стало немного светлее и после взрыва на правом фланге, затем, после второго донеслось.

– Ал -ла.

На нас бросилось около тысячи бойцов, которые подобрались к нам на триста-четыреста метров. Заработали пулемёты и гранатомёты, подключились автоматы и миномёты. Через пять минут атака захлебнулась, противник стал отступать назад отстреливаясь. Дорого им обошлась ночная атака, они потеряли более трёхсот бойцов, и мы понесли потери десять убитых, столько же раненых. До рассвета противник нас не беспокоил.

На рассвете, началась стрельба. Игиловцы* стреляли по двум грузовикам, которые двигались в нашу стороны, таща за собой одну пушку. Это наша засада захватила орудие и два грузовика, два других орудия привели в негодность, сняли прицелы. Курды встретили своих ликующими криками. Машины между окопами проехали в тыл, за строение, из машины высыпали курды и, отцепив пушку, приготовили ее к бою.

Тихий был ранен в руку, морщась от боли он произнёс,

– Орудийную прислуг оставили без прикрытия, грех было не воспользоваться моментом.

– Потери есть?

– Трое, двое раненых, забрали всех, – сказал он и присел на землю.

Наступило относительное затишье. Даиш* изредка выезжали на джипах стреляли из пулемётов и быстро скрывались. Подкрепление ушло в свою долину, унося провизию и боеприпасы. У них тоже шли бои, но не такие как у нас, больше позиционные. Соседняя долина была прикрыта узким ущельем и могла оборонятся небольшим количеством бойцов.

Началась рутина. Новобранцев обучали стрельбе и тактике. Пушку закопали рядом с домом. Работы велись ночью, чтобы противник не знал где оно. Замаскировали, приготовили две запасных позиции. Курды быстро учились, понимая, что от этого зависит их жизнь. К нам относились уважительно, многие выучили несколько слов на русском и при встречи здоровались:

– Здравствуйте. Уважаемый.

Я редко встречался с Далилой, мельком днём. Она тосковала и пыталась привлечь моё внимание разными способами. Два дня шли дожди, ручей вздулся и смыл то место, где я любил отдыхать, где Далила любила меня.

Позвонил полковник Махнов с информацией о том, что нам придётся скоро уйти из долины, так как непризнанное правительство Курдистана приняла помощь Америки. Это было негласно. Они были готовы прислать военных советников и инструкторов, вот только за оружие переговоры зашли в тупик. Американцы не хотели ссориться с турками, поэтому обещания были расплывчатыми.

– Что ж, мы готовы в любой момент. Когда ждать вертушку?

– Я сообщу дополнительно, за день до эвакуации.

– Сколько у нас времени? Примерно. Чтобы мы могли скорректировать свои планы здесь.

– Не больше недели. До связи.

– Пока.

Игиловцы* обстреляли курдов из установки «Град». Удар пришёлся на предгорье в глубине долины. Одну из деревень разрушили до основания. Две других деревни не пострадали, так как находились в стороне от нанесённого удара. Погибли три курда, восемь были ранены осколками.

– Что будем делать? – спросил Джамал

– Или уничтожить установку, или ждать, когда у них закончатся снаряды, – ответил я.

– Может твои сходят?

– Нет. Нас отзывают, мы здесь не более недели, затем эвакуируют на вертолёте.

– Почему?

– Потому, что ваши лидеры приняли помощь американцев, а они не любят нас. И мы не обсуждаем приказы своего командования, мы их выполняем.

– Жаль. Что вы уйдёте, я привык к вам и доверяю.

– Ничего не поделаешь, приказ, есть приказ.

– Что посоветуешь делать с обстрелами?

– У тебя есть группа, у которой уже есть опыт проведения диверсий. Пошли их в тыл, пусть найдут и уничтожат установку и снаряды. Правда, она может находиться километрах в двадцати от сюда.

– Может твои помогут авиацией?

– Я попрошу, -ответил я стал звонить Махнову.

Говорили мы долго, я доказывал, что это сделать необходимо, иначе все усилия были напрасны, что курдов уничтожат, игил* захватит территорию и инициативу.

– Я провентилирую этот вопрос и перезвоню, – ответил Махнов.

Второй удар пришёлся в середину горы, потерь не было, но морально было тяжело всем.

– Если у них нет запасов снарядов, то боекомплект рассчитан на два залпа. Могут стрелять не залпом, а по несколько снарядов, тогда это продлится долго, – сказал я Джамалу.

– Будем молиться, чтобы у них закончились снаряды, – ответил курд.

Стемнело, бойцы отдыхали, редко раздавались выстрелы со стороны противника. Зазвонил телефон, звонил Махнов:

– Беспилотник вышел на цель, жди результатов.

Послышался взрыв, ещё, ещё два. Наблюдатели с горы сообщили, что примерно километров в шести-семи что-то горит и взрывается.

– Это ты? -Джамал внимательно смотрел на меня не мигая.

– Нет. Авиация.

– Спасибо, твоей авиации.

– Спасибо скажешь, когда вместе победим даиш,*– ответил я.

– Идём, выпьем.

– Мне нельзя, но за столом посижу с вами.

Налили по второй, по трети стакана, чокнулись.

– За победу, чтобы все живы были.

Выпили, стали закусывать, не торопясь вели разговор:

– Лучшая оборона, это атака, – сказал Тихий.

– Не всегда, – не соглашался Гена.

– Иногда лучше диверсия, чем атака в лоб.

– А кто говорит, что атаковать нужно в лоб? Можно и с тыла, – спорил Тихий.

– А ты что скажешь? – спросил Джамал глядя на меня.

Я жевал конскую колбасу с хлебом. Проглотив содержимое, ответил,

– Тихий прав. Если только отвечать на огонь, то у противника прибавится наглости. А вот если беспокоить его своими действиями, то они притихнут, никому не хочется умирать. Поэтому нужно активизироваться и беспокоить противника, наносить ему урон. Дать понять, что вы сильные и не боитесь отвечать и нападать. Тогда ситуация может поменяться и даиш* успокоятся. Война перейдёт в позиционную. Они поймут бесполезность своих действий и успокоятся, но расслабляться не нужно, в любой момент подтянут технику, пополнят людской резерв и снова попробуют взять долину.

– Согласен, – сказал Тихий.

– Наливай, Гена.

– Нужно создать пять-шесть групп, которые будут выходить в поиск, минировать, взрывать, уничтожать живую силу противника и тихо уходить. Группы в десять-двенадцать человек, работать с глушителями, снайперы должны постоянно охотиться на противника и днём и ночью. Вот тогда, будет толк, – сказал я, молча поднял стакан, задумался, молча выпил и вылил остатки капель на стол.

– Думаю, что за пять-шесть дней мы сможем подготовить несколько групп, чтобы они знали азы диверсий. Умели работать тройками, пятёрками, маскироваться, подходить, уходить, минировать, работать ножом, – сказал Никита.

– Тогда не будем тянуть время, начнём завтра, – произнёс Джамал.

– Ну а я поработаю со снайперами, им лишние знания не помешают, – улыбнулся я.

Все усмехнулись, особенно Джамал.

Пять дней мы учили курдов, гоняя их до седьмого пота, они чуть не выли от усталости. Но, как говорится, лучше пот, чем кровь. Я в ночь ходил на передовую, на пару часов, чтобы пострелять, по возможности. За три ночи сделал два выстрела, попал или нет не знаю. Со мной ходила Далила, я учил её всему, что знал сам, она утром передавала знания своим девушкам. На шестую ночь мы уединились на нашем месте и провели её вместе. Утром меня не беспокоили, давая мне поспать. К двенадцати часам я проснулся и понял, что сегодня мы улетим и навсегда. Как-то привык я ко всему, меня охватила тоска и грусть. Но в гостях хорошо, а дома лучше, надо готовиться к отлёту. Собрал рюкзак по полной программе, ничего не оставляя, по принципу – своя ноша не тянет. Конечно, мои патроны и винтовка пригодились бы здесь, но правило нарушать не стоит. Ребята ещё вчера собрались, осталось только взять рюкзаки и сесть в вертушку.