Застрочили пулемёты, затем автоматы, выстрелили несколько гранатомётов. Танк остановился, сделав разворот вправо. У него порвалась гусеница, один БМП загорелся, два других сначала остановились, затем дали задний ход. Выстрелили ещё три гранатомёта задымился ещё один БМП. Пехота, отстреливаясь, стала отступать.
– Скажи, пусть экономят патроны, – обратился я к Джамалу.
– Если отступают, то пусть бегут.
Джамал сказал на своём языке по рации и огонь постепенно прекратился.
– Что-то маловато было пехоты, человек триста-четыреста, не больше. Значит, в обход пошли, по тропам.
Раздались взрывы и стрельба на правом фланге, там, где были тропы.
– Есть ли у нас резерв? Если есть, то нужно отправить их на помощь Рашиду.
– Отправил уже. Семьдесят человек, они как раз были у подножья горы. Через час – полтора будут на месте.
Танк развернул пушку и выстрелил в дом, ответом были четыре выстрела из гранатомётов. Танк замолчал.
– Неужели не удержат тропы? – спросил я.
– Удержат, не могут не удержать, – ответил с тревогой Джамал
Через сорок минут с возвышенности холма стала спускаться вражеская пехота человек пятьсот. На дороге показались джипы с пулемётами и пехотой, которая при приближении, спрыгнула с остановившихся машин и побежала, повторяя манёвр бронетехники. Три грузовика с пушками совершили манёвр и остановились у подножья холма, с которого спускалась пехота. Отцепив пушки, грузовики заехали за орудия и стали выгружать ящики со снарядами. Поднялась отступившая пехота и тут я понял, что тысячи полторы – две наступали на нас. Пулемёты на джипах открыли огонь их поддержал БМП.
– АГС-17 – огонь по пехоте, как раз достанут. Не больше двух километров, до пушек, чуть больше. Снайпера – огонь по пулемётчикам на джипах. Наши крупнокалиберные пулемёты с фронта – отвечать на огонь БМП. Миномёты – огонь по пехоте и технике. – не громко произнёс я.
Джамал заметно нервничал передовая приказы.
Фонтаны взрывов возникали среди бегущих в атаку врагов, гранаты из АГС-17 рвались веером, поражая пехоту. Вражеские орудия открыли огонь, по позициям курдов. Снаряды рвались на позиции, перелетали, не долетали, некоторые попадали в цель.
– Пулемёты на горе, огонь по орудиям, – сказал я Джамалу.
Тот передал приказ и через минуту орудийная прислуга стала падать и укрываться за орудийными щитами. Остановился БМП и задымил чёрным дымом.
– С линии фронта огонь из всех пулемётов и автоматов. Иначе сомнут и прорвутся.
У Джамала затряслись руки, он нервничал, передавая приказ. Вражеская пехота остановилась, присела на корточки, залегла, затем стала отступать, отстреливаясь.
– Пулемётам на горе прекратить стрельбу, пусть стволы остынут иначе заклинят. Миномётам перенести огонь по пушкам, автоматчикам прекратить огонь, пулемётам тоже.
У миномётов закончились мины и огонь прекратился. Послали за минами два джипа. Джамал передал по рации приказ и добавил, чтобы унесли раненых. Их оказалось семьдесят человек, убитых сорок. Противник потерял около шестисот человек убитыми и ранеными, всю бронетехнику, половину джипов. Раненые бандиты уползали с поля боя, так как многие были ранены в ноги гранатами АГС-17.
– Кажется отбились? – Джамал улыбался.
– Я думаю это не всё. Думаю, ещё раз попытаются, в обход пойдут или вдоль горы по дороге, там у нас оборона слабее. Выйдут прямо во фланг нам. Надо развернуть туда три-четыре пулемёта и один АГС-17, немного оттянув его назад и к центру.
Через двадцать минут мои предположения подтвердились. Группа плотной массой, крича «А-а», – ринулась нам во фланг и была встречена тремя пулемётами. Потеряв человек двадцать, она отступила за выступ горы. Наступило затишье, но не долго, открыли огонь орудия, по флангу, где попытались прорваться игиловцы*.
– Ответим пулемётами с горы? – спросил Джамал.
– Нет, стволы перегрелись, будут заклинивать, их засекут и уничтожат.
По рации что -то доложили и Джамал улыбнулся:
– Мы отстояли тропу, правда потери большие, десять убитых и столько же раненых.
– Хреново они подготовились, хотели массой задавить, не получилось, – сказал я и выдохнул своё напряжение.
Через час нас стали обстреливать с уцелевших джипов, применяя тактику постоянного беспокойства противника. Мы не отвечали, экономя патроны, которых у нас было не много, так как крупнокалиберные пулемёты были трофейные, а заказ на них я не сделал. С нашей стороны дважды выстрелили из СПГ, в цель не попали, но дали понять, что мы живые и можем отвечать. День длился очень долго, ближе к вечеру к нам по тропе с горы, где спускались караваны, подошло подкрепление около ста человек.
– Будем ждать ночной атаки, – сказал я.
– Прикажи чтобы установили ночные прицелы на пулемёты, – сказал я Джамалу.
– И покормить людей надо.
– Здесь сможем. А вот тех, кто в горах, вряд ли.
– У них консервы должны быть, кроме как у снайперов Далилы.
– Отправим туда людей с едой, – сказал лидер и улыбнулся.
– Нужно миномётчикам и АГС-17 поменять позиции, иначе накроют огнём из орудий, – хмуро сказал я.
– Сделаем, – ответил Джамал.
– Позови сюда инструкторов, поговорить надо с ними.
Джамал по рации вызвал инструкторов, мы сели в тени кедра, ели плов с тушёнкой и пили чай.
– Как? – спросил я.
– Нормально.
– Мины в рюкзаках привезли?
– У каждого по две, – ответил Гена.
– Ночью попробуют нас на прочность ещё раз.
– Встретим, – подал голос Паша.
– Как бы нам на правом фланге в сумерках установить пару прыгающих мин?
– Просто, сходим и поставим, – ответил раненый в руку Юра.
– Ты отдохни, тебе напрягать руку вредно.
– Я схожу, – произнёс Никита, имя которого я узнал пять минут назад.
– Вдвоём надо. Две мины поставить, одну за другой, метров в пятидесяти-семидесяти, да так, чтобы одна за выступом горы, другую – на окончании выступа.
– Сделаем как скажешь.
– Джамал. Запроси обстановку на линии фронта и на флангах, чтобы не было неожиданностей.
– Постреливают, – ответил тот через пару минут, получив доклады.
– Что-то не слышно группу, которая в засаде, – вздохнул он.
– Ещё не время, – ответил я и отхлебнул чай.
– Тихий знает, что делать и когда. Подождём.
– Даиш* запросили разрешение убрать труппы и похоронить, – произнёс Джамал.
– Нужно хоронить убитых до заката, так положено в исламе.
– Пусть забирают. Наши наблюдатели пусть смотрят, чтобы вместо убитого не лёг на его место живой. Потом, одним рывком, доберутся до нашей обороны и наделают беды.
Игиловцы* больше двух часов уносили убитых, были и раненые. Которые притворились мёртвыми, чтобы в темноте уйти к своим. Мы тоже готовились: готовили укрытия от снарядов, укрепляли камнями вырытые пулемётные гнёзда, набивали ленты и магазины. С предгорья вызвали снайперов и разместили их по линии фронта.
– Слева нас по горам не обойдут?
– Нет, там отвесные скалы, а в обход километров сорок. Если, конечно, не найдут твой лаз в пещере. На всякий случай, отправлю на вершину человек пять наблюдателей, чтобы смотрели за противником. К нам идёт ещё отряд с соседней долины, человек пятьдесят. К ночи подойдут, будет легче.
– Посмотрим, как будет, – ответил я.
– Надо подумать куда их поставить, чтобы не было слабых мест в обороне.
– Думаю разместить их во второй линии, чтобы они быстро могли подойти к фронту, – произнёс Джамал.
– Разумно, – сказал я и прилёг вздремнуть, перед ночью.
Но поспать не удалось, от прикосновения женской руки я открыл глаза, это была Далила.
– Я скучала по тебе, – ласково сказала она, гладя меня по руке.
– Я тоже, – соврал я, у меня не было времени даже думать о ней.
В наступающих сумерках грохнул выстрел пушки, снаряд пролетел в глубь долины. Даиш* не отказались от своих планов захвата долины и уничтожения курдов.
– Сволочи, – сказал я и встав, помог подняться Далиле, чтобы уйти ближе к подножью горы в относительную безопасность.