Застрочили пулемёты, затем автоматы, выстрелили несколько гранатомётов. Танк остановился, сделав разворот вправо. У него порвалась гусеница, один БМП загорелся, два других сначала остановились, затем дали задний ход. Выстрелили ещё три гранатомёта задымился ещё один БМП. Пехота, отстреливаясь, стала отступать.

– Скажи, пусть экономят патроны, – обратился я к Джамалу.

– Если отступают, то пусть бегут.

Джамал сказал на своём языке по рации и огонь постепенно прекратился.

– Что-то маловато было пехоты, человек триста-четыреста, не больше. Значит, в обход пошли, по тропам.

Раздались взрывы и стрельба на правом фланге, там, где были тропы.

– Есть ли у нас резерв? Если есть, то нужно отправить их на помощь Рашиду.

– Отправил уже. Семьдесят человек, они как раз были у подножья горы. Через час – полтора будут на месте.

Танк развернул пушку и выстрелил в дом, ответом были четыре выстрела из гранатомётов. Танк замолчал.

– Неужели не удержат тропы? – спросил я.

– Удержат, не могут не удержать, – ответил с тревогой Джамал

Через сорок минут с возвышенности холма стала спускаться вражеская пехота человек пятьсот. На дороге показались джипы с пулемётами и пехотой, которая при приближении, спрыгнула с остановившихся машин и побежала, повторяя манёвр бронетехники. Три грузовика с пушками совершили манёвр и остановились у подножья холма, с которого спускалась пехота. Отцепив пушки, грузовики заехали за орудия и стали выгружать ящики со снарядами. Поднялась отступившая пехота и тут я понял, что тысячи полторы – две наступали на нас. Пулемёты на джипах открыли огонь их поддержал БМП.

– АГС-17 – огонь по пехоте, как раз достанут. Не больше двух километров, до пушек, чуть больше. Снайпера – огонь по пулемётчикам на джипах. Наши крупнокалиберные пулемёты с фронта – отвечать на огонь БМП. Миномёты – огонь по пехоте и технике. – не громко произнёс я.

Джамал заметно нервничал передовая приказы.

Фонтаны взрывов возникали среди бегущих в атаку врагов, гранаты из АГС-17 рвались веером, поражая пехоту. Вражеские орудия открыли огонь, по позициям курдов. Снаряды рвались на позиции, перелетали, не долетали, некоторые попадали в цель.

– Пулемёты на горе, огонь по орудиям, – сказал я Джамалу.

Тот передал приказ и через минуту орудийная прислуга стала падать и укрываться за орудийными щитами. Остановился БМП и задымил чёрным дымом.

– С линии фронта огонь из всех пулемётов и автоматов. Иначе сомнут и прорвутся.

У Джамала затряслись руки, он нервничал, передавая приказ. Вражеская пехота остановилась, присела на корточки, залегла, затем стала отступать, отстреливаясь.

– Пулемётам на горе прекратить стрельбу, пусть стволы остынут иначе заклинят. Миномётам перенести огонь по пушкам, автоматчикам прекратить огонь, пулемётам тоже.

У миномётов закончились мины и огонь прекратился. Послали за минами два джипа. Джамал передал по рации приказ и добавил, чтобы унесли раненых. Их оказалось семьдесят человек, убитых сорок. Противник потерял около шестисот человек убитыми и ранеными, всю бронетехнику, половину джипов. Раненые бандиты уползали с поля боя, так как многие были ранены в ноги гранатами АГС-17.

– Кажется отбились? – Джамал улыбался.

– Я думаю это не всё. Думаю, ещё раз попытаются, в обход пойдут или вдоль горы по дороге, там у нас оборона слабее. Выйдут прямо во фланг нам. Надо развернуть туда три-четыре пулемёта и один АГС-17, немного оттянув его назад и к центру.

Через двадцать минут мои предположения подтвердились. Группа плотной массой, крича «А-а», – ринулась нам во фланг и была встречена тремя пулемётами. Потеряв человек двадцать, она отступила за выступ горы. Наступило затишье, но не долго, открыли огонь орудия, по флангу, где попытались прорваться игиловцы*.

– Ответим пулемётами с горы? – спросил Джамал.

– Нет, стволы перегрелись, будут заклинивать, их засекут и уничтожат.

По рации что -то доложили и Джамал улыбнулся:

– Мы отстояли тропу, правда потери большие, десять убитых и столько же раненых.

– Хреново они подготовились, хотели массой задавить, не получилось, – сказал я и выдохнул своё напряжение.

Через час нас стали обстреливать с уцелевших джипов, применяя тактику постоянного беспокойства противника. Мы не отвечали, экономя патроны, которых у нас было не много, так как крупнокалиберные пулемёты были трофейные, а заказ на них я не сделал. С нашей стороны дважды выстрелили из СПГ, в цель не попали, но дали понять, что мы живые и можем отвечать. День длился очень долго, ближе к вечеру к нам по тропе с горы, где спускались караваны, подошло подкрепление около ста человек.

– Будем ждать ночной атаки, – сказал я.

– Прикажи чтобы установили ночные прицелы на пулемёты, – сказал я Джамалу.

– И покормить людей надо.

– Здесь сможем. А вот тех, кто в горах, вряд ли.

– У них консервы должны быть, кроме как у снайперов Далилы.

– Отправим туда людей с едой, – сказал лидер и улыбнулся.

– Нужно миномётчикам и АГС-17 поменять позиции, иначе накроют огнём из орудий, – хмуро сказал я.

– Сделаем, – ответил Джамал.

– Позови сюда инструкторов, поговорить надо с ними.

Джамал по рации вызвал инструкторов, мы сели в тени кедра, ели плов с тушёнкой и пили чай.

– Как? – спросил я.

– Нормально.

– Мины в рюкзаках привезли?

– У каждого по две, – ответил Гена.

– Ночью попробуют нас на прочность ещё раз.

– Встретим, – подал голос Паша.

– Как бы нам на правом фланге в сумерках установить пару прыгающих мин?

– Просто, сходим и поставим, – ответил раненый в руку Юра.

– Ты отдохни, тебе напрягать руку вредно.

– Я схожу, – произнёс Никита, имя которого я узнал пять минут назад.

– Вдвоём надо. Две мины поставить, одну за другой, метров в пятидесяти-семидесяти, да так, чтобы одна за выступом горы, другую – на окончании выступа.

– Сделаем как скажешь.

– Джамал. Запроси обстановку на линии фронта и на флангах, чтобы не было неожиданностей.

– Постреливают, – ответил тот через пару минут, получив доклады.

– Что-то не слышно группу, которая в засаде, – вздохнул он.

– Ещё не время, – ответил я и отхлебнул чай.

– Тихий знает, что делать и когда. Подождём.

– Даиш* запросили разрешение убрать труппы и похоронить, – произнёс Джамал.

– Нужно хоронить убитых до заката, так положено в исламе.

– Пусть забирают. Наши наблюдатели пусть смотрят, чтобы вместо убитого не лёг на его место живой. Потом, одним рывком, доберутся до нашей обороны и наделают беды.

Игиловцы* больше двух часов уносили убитых, были и раненые. Которые притворились мёртвыми, чтобы в темноте уйти к своим. Мы тоже готовились: готовили укрытия от снарядов, укрепляли камнями вырытые пулемётные гнёзда, набивали ленты и магазины. С предгорья вызвали снайперов и разместили их по линии фронта.

– Слева нас по горам не обойдут?

– Нет, там отвесные скалы, а в обход километров сорок. Если, конечно, не найдут твой лаз в пещере. На всякий случай, отправлю на вершину человек пять наблюдателей, чтобы смотрели за противником. К нам идёт ещё отряд с соседней долины, человек пятьдесят. К ночи подойдут, будет легче.

– Посмотрим, как будет, – ответил я.

– Надо подумать куда их поставить, чтобы не было слабых мест в обороне.

– Думаю разместить их во второй линии, чтобы они быстро могли подойти к фронту, – произнёс Джамал.

– Разумно, – сказал я и прилёг вздремнуть, перед ночью.

Но поспать не удалось, от прикосновения женской руки я открыл глаза, это была Далила.

– Я скучала по тебе, – ласково сказала она, гладя меня по руке.

– Я тоже, – соврал я, у меня не было времени даже думать о ней.

В наступающих сумерках грохнул выстрел пушки, снаряд пролетел в глубь долины. Даиш* не отказались от своих планов захвата долины и уничтожения курдов.

– Сволочи, – сказал я и встав, помог подняться Далиле, чтобы уйти ближе к подножью горы в относительную безопасность.