Литмир - Электронная Библиотека

— Для вас?

— Что вы! Он и меня до копейки обобрал.

— И вы терпели?

— Что ж поделаешь? Сын.

Парамонов отважился спросить прямо:

— Вы не считаете его повинным в смерти вашего мужа?

Без единой кровинки в лице Еленская долго молчала.

— Вообще-то, он на все способен. Только не думаю, что он докатился до такой гнусности. Деньги у мужа были?

— Три тысячи. Они исчезли.

Еленская сжала синеватые губы:

— Ничего не могу вам сказать. Способен? Да. Расследуйте, судите, наказывайте. Если виноват, слез не будет.

Парамонов сообщил о разговоре по междугородному телефону. Трубку взял Кершин:

— Вам придется задержаться, Парамонов. Не было никакой партии — это установлено. Профессор играл в одиночестве. Решал этюд: так это у них называется…

— Взяли убийцу?

— Вечером возьмем. Кротова сама к нам пришла. Она — давняя приятельница матери Шустикова. Он у нее тогда и ночевал, и брошь подарил. Подробности выясняйте у Еленской: пусть она расскажет о своей дружбе с Кротовой, об ее отношении к Шустикову. И еще: деньги, скорее всего, должны быть в Ашхабаде. Ищите.

10. БЕЛЫЕ НАЧИНАЮТ И ВЫИГРЫВАЮТ

Жемчужный и Рыжов подходили к ярко освещенной веранде дачи.

За столом Сизов и Валя пили чай.

Из комнаты вышел Шустиков с сигаретой в зубах, затянулся и выбросил окурок в сад.

— Нет повести печальнее на свете, чем повесть о Ромео и Джульетте, — саркастически бросил он с порога.

Жемчужный и Рыжов замедлили шаги, прислушиваясь к тому, что будет дальше.

Валя нахмурилась, а Сизов ответил, не оборачиваясь:

— Вы пошляк, Шустиков. Штампованный и самодовольный.

Шустиков усмехнулся, действительно очень довольный и теплым вечером, и самим собой.

— Обиделись, — процедил он сквозь зубы. — Угостили бы чайком жаждущего.

— Чай остыл, — сухо сказала Валя.

— Можно и подогреть. Хотя бы для проводов — последняя дань старомодной вежливости, — с наигранной учтивостью бросил реплику Шустиков.

— Мы тоже хотим чаю! — весело крикнул Жемчужный, выходя на освещенную полосу дорожки. За ним почти вплотную вышел Рыжов.

Жемчужный сразу отметил три ответные реакции: резкое недовольство Сизова, радость Вали и насмешливое любопытство Шустикова.

— Как это мило, Леонид Николаевич! — воскликнула она. — Сейчас будет чай.

— Ну как, шерлокхолмсы, нашли убийцу моего папы? — иронически спросил Шустиков.

— Конечно, нашли, — без улыбки подтвердил Жемчужный.

У Сизова даже выступили на лбу капельки пота, он стер их рукой. Валя машинально включила электрический чайник и вопросительно взглянула на Жемчужного.

— Арестовали? — спросил Шустиков.

— Пока еще нет.

— А по каким признакам нашли?

Сизов сидел, побелевший как полотенце, переброшенное через плечо Вали.

— В основном по пуговице от пиджака, найденной под шахматным столиком. Пуговице от серого костюма, судя по светло-серым ниткам.

— Это не улика, — сказал Шустиков. — У меня тоже есть серый костюм, только все пуговицы целы.

— А кроме того, — заметил Жемчужный, — мы нашли все срезанные пуговицы в канаве по дороге на станцию. В ту субботу там была лужа.

— Пуговицы можно пришить новые.

— Опытный криминалист-эксперт любую перешивку определит.

В голосе Шустикова уже сквозило волнение. Но он сдержался.

— Мне-то что до этого? В прошлую субботу я в Ашхабаде был. Еще звонил оттуда.

— Должно быть, я и слышал тот звонок, — вмешался Сизов. — Профессор стоял у окна и говорил по телефону.

— Пофантазируем, — сказал Жемчужный. — Позвонить на дачу можно откуда угодно. Звоню же я сюда из города.

Сизов заупрямился. Он даже подчеркнул это в своем ответе:

— Мне товарищ Шустиков безразличен и, если хотите, даже неприятен. Но я просто настаиваю на правде. Товарищ Шустиков звонил из Ашхабада, потому что он был именно в этом городе. Ведь он приехал сюда не в прошлое, а в это воскресенье.

— За неделю можно трижды прилететь сюда из Ашхабада…

— Но зачем прилетать и улетать по нескольку раз? — удивилась Валя. — Билеты ведь дорогие… И потом: как вы докажете?..

— Доказать легко, запросив ашхабадский и московский аэропорты, — сказал Жемчужный.

Шустиков возбужденно ходил взад и вперед по веранде, уже не скрывая волнения.

— Зачем фантазировать? — хрипло спросил он, останавливаясь у перил. — Ведь точно известно, что он убит во время шахматной партии после ужина.

— Верно, — сказала Валя.

— Вот что, Валя, — проговорил спокойно Жемчужный. — Я сейчас расскажу вам, как все это случилось. Вы ушли к себе, услышав вопрос профессора «Почему ты в перчатках?». Убийца и был в перчатках, потому что пришел сюда забрать деньги, полученные профессором, о чем узнал от главного бухгалтера издательства Кротовой, давней приятельницы его матери, и, если понадобится — он все продумал! — то и убить приемного отца. Для этого он и захватил с собой финку… Вероятно, он попросил старика одолжить ему эти деньги и, получив отказ, только подождал, пока профессор отвернется. Тогда он ударил его ножом в спину. Заболотский упал. Этот стук — стук тела — вы, Валя, и слышали наверху. Потом убийца поставил оброненные фигуры, добавил к ним еще две — первые попавшиеся, чтобы инсценировать партию, отнюдь не подозревая, что у профессора не было партнера. Ведь он решал простой одновариантный шахматный этюд. Так сказать, перед сном…

— Вы решили его? — воскликнул Сизов. — Решили даже при наличии бессмысленно поставленных фигур?

— В конце концов решил…

И в ту же секунду Жемчужный прыгнул вперед. Он был напряжен, как охотник, наблюдающий за дичью. Чуть позже он опоздал бы, потому что Шустиков успел вскочить на перила веранды… Впрочем, помог Сизов: он не перехватил Шустикова, но сумел толкнуть его, и тот упал на песок. Жемчужный защелкнул на нем наручники.

— Не понимаю, — раздался взволнованный голос Вали, — зачем же он возвращался сюда снова?.. После убийства…

— За наследством, Валя, — жестко сказал Жемчужный. — Он верил, что рассчитал все точно, нигде не ошибся, и собирался еще поживиться за счет убитого им человека.

А Сизов вдруг глубокомысленно добавил:

— Значит, белые начинают и выигрывают…

«Ну, это уж совсем глупо… — подумал Жемчужный. — Впрочем, шахматному делу и терминологию шахматную».

Белые начинают… - i_002.png
6
{"b":"838","o":1}