Эхо глухо протянулось по пустым коридорам, теряясь в высоких сводах, лишь ему Риннахад позволяла быть своим спутником, а ведь даже милой глупышке Дэбу не выпадало подобной чести, не говоря уже о брате. Она любила брата, любила и Дэбу, но им нельзя было знать, что принцесса бродит в одиночестве по пустым коридорам дворца – перед ней тут же закрыли бы двери. Мягко, настойчиво, с заботой – эту маленькую забаву вытеснят из ее жизни раз и навсегда. Только подумав о таком исходе, принцесса встряхнула головой, отгоняя ненужные мысли прочь.

А ведь когда-то и эта часть замка была полна жизни. Риннахад забралась на выступ под уходящим ввысь окном, всматриваясь в пространство зала, она представляла, как тут и там носилась прислуга, совершая приготовления к торжеству столь же увлеченно, как это происходило сейчас в южном крыле, настолько – что принцессе почти не составило труда сбежать из-под их опеки.

Полностью погрузившись в фантазии, Риннахад бросила сначала один единственный взгляд – быстрый, внезапно смущенный, но позже она уже более уверенно смотрела в сторону, где, как она представила, разместилась семейная пара и рядом полдюжины детишек. Их белоснежные одежды переливались тонким звоном металла, а синева глаз выделялась на фоне бронзовой кожи столь же ярко, как у самой Рин. У призраков воображения не было имен, все же она их просто выдумала, кроме матери и брата Рин застала еще трех потомков Богини, хотя отца и единокровного старшего брата она почти не помнила, третьего, кто, словно по велению злой мысли, появился в дальнем углу зала, она никогда не сможет забыть. Слишком больно. Принцесса вновь встряхнула головой, когда заметила на ладонях лунки от ногтей, секунду назад напряженно впившихся в кожу. Фантомы рассеялись так же незаметно, как и появились, Рин на пару мгновений задержала взгляд на пустом углу, а после растворила ставни окна, вдыхая полной грудью. Пустые залы уже давно забыли прохладную свежесть дня и теплое дыхание жизни.

– Госпожа! – молодая женщина бросила корзину фруктов, увидев появившиеся из окна ноги, сандали упали сразу, а вот их хозяйка еще не успела, – Госпожа!

У служанки не возникло ни единого сомнения, что это очередная шалость принцессы Риннахад. За несколько лет службы роду Монгетум у каждого из слуг было огромное множество возможностей узнать характер юной госпожи, и близко познакомиться с его непоседливыми проявлениями. Благодаря этому богатому опыту служанка всё-таки успела подхватить божественного потомка, что чуть не выпал из окна.

– Извини, Инхор, – принцесса со смехом шарила руками в траве, куда укатились плоды и складывала их обратно в корзину, – Ты ведь никому не расскажешь? – Риннахад умильно улыбнулась, заглянув в глаза.

– Их уже нельзя подавать на королевский стол, пожалуйста, оставьте, – Инхор уделяла больше внимания сандалиям, чем лежавшим фруктам, она присела на колени, чтобы подать обувь хозяйке, – Госпожа, вы обещали больше не ходить в оставленные залы, тем более совсем одни…

Риннахад закатила глаза, сложив руки на груди, все-таки она попалась, сейчас на острове проживало не больше трех сотен человек, и едва ли не каждый из них знал принцессу с самого раннего детства, и, видимо, поэтому все они возомнили себя ее няньками.

– Инхор, сегодня церемония, если пожалуешься, это только все испортит, – с напускным равнодушием проговорила принцесса, накручивая каштановую прядь на указательный палец.

Желая показать, как мало ее беспокоила сорванная выходка, она отвела взгляд в сторону, где увидела носильщиков с тяжелой поклажей. Риннахад вдруг подумала, что, наверное, она бы предпочла оказаться на их месте, нежели вечер испортят нравоучения одного из служителей. Рин было даже представить страшно, что станет, если их окажется несколько…

Служители Лонада, как они сами себя называли или просто жрецы, как их звали все остальные, выглядели очень похожими между собой и совершенно отличными от всех других людей. Принцесса не знала сколько им лет, никто не знал, казалось, будто они те же, кто служил первым из рода Монгетум три тысячи лет назад. У каждого была седая голова, их седина выглядела грязно-серой, как раз под стать грубым робам. А временами, когда жрецы выходили из своих «нор», то даже их кожа становилась сероватой, как подсушенный на солнце речной камень. Камень – слово, которое лучше всего характеризовало служителей: твердые, непоколебимые в своей верности, они были такие же нудные и непробиваемые, когда дело касалось причитаний. Риннахад придавит так, что станет трудно дышать. Принцесса испустила мучительный стон, представив на мгновение себя в обществе жрецов, после того, как они узнают о ее похождении.

– Я не стану расстраивать Королеву Асамэт в такой день, но ваш брат…

– Только не это! – принцесса вскочила с места, схватив служанку за плечи, в наставлениях ее брат не сильно отличался от жрецов, – Инхор, не смей и слова сказать Иноратему! Да? Ты ведь не станешь? – Риннахад обвила руками загорелую шею Инхор, что уже привыкла к таким проявлениям, пусть это и смущало, – Пожалуйста, забудь обо всем, будто ты ничего не видела. Брат не должен ни о чем узнать, – бедная Инхор ответила вынужденным кивком, когда пара синих глаз с мольбой смотрела ей в душу, на девичьем лице расцвела по-детски радостная улыбка.

– Сегодня ваш брат станет Королем Лонада, госпожа.

Внезапно раздавшийся голос заставил вздрогнуть, и Риннахад была не в силах скрыть разочарование, заметив за своей спиной служителя. Сколько бы она не старалась, его уговорить ей точно не удастся.

– А король должен знать все, – наставляющим тоном закончил жрец.

– Я думала, что служители собрались в зале для совета, – заметила принцесса, выпуская из рук плечи Инхор, жрецы преподавали ей множество наук, но основной идеей была отличительность рода Монгетум от всех остальных людей, и следовавшая из этого пропасть между ними.

– Вы правы, но стоить заметить, что Его Величество там также присутствует, – служитель улыбнулся, угадывая мысли юной принцессы, – Мы немного опоздаем, однако же, думаю, ваш брат все равно соизволит выслушать вас.

– Церемония пройдет сегодня на закате, до этого времени Иноратем не король, – вновь заметила принцесса, жестом руки позволив служанке с корзиной удалиться, – Так что, полагаю, мне еще рано преподносить поздравления, – Рин пожала плечами, будто ничего другого не имела в виду, – Ступайте, заставлять совет ждать очень, – ее голос изменился, становясь на порядок ниже, – неподобающе, – она спародировала излюбленную фразу всех ее учителей, которую слышала тысячи раз, и, не сдержав смешок, убежала прочь.

Принцесса направилась ко внутреннему двору, где в единственном стойле дожидался свою хозяйку лучший конь Дэхулосса, привезенный ей в качестве подарка. Одно слово Риннахад и Снег был приготовлен к прогулке. Принцесса сама так его назвала, по ее мнению белоснежному коню это имя подходило лучше всего. На острове никогда не бывало настоящего снега, Лонад – вечно цветущий сад, где нет зимы. Не было здесь и лошадей, королевская семья всегда передвигалась в паланкине, и, если с господином Эклесией проблем не возникло, он привез коня при следующем визите, в шутку извиняясь, что не смог привезти снег, то упросить матушку оставить подарок оказалось довольно трудно.

Взобравшись верхом, Риннахад почувствовала, как за спиной расправились крылья, пришпорив коня, она не обращала более никакого внимания на робкий лепет слуг, которые честно пытались ее остановить. Снег встал на дыбы, распугивая толпу, и за пару мгновений унёс всадницу со двора. Наверное, жрецы сказали бы, что юной принцессе, тем более деве рода Монгетум не стоило учиться верховой езде, но Рин не просто сидела верхом – она летела. Конь мчался вихрем, а его ноги едва касались земли, нетерпеливая принцесса его совсем не жалела, она позволила отдохнуть взмыленному животному только тогда, когда они оказались у озера. Озера, что находилось в противоположной части острова от дворца. Рин тяжело вздохнула – ее мир был слишком тесен.