— Генри, какой ужас! Значит ты на самом деле забыл. Генри, будет мой день рождения, и ты должен мне подарить альбом. Я хочу альбом с золотой надписью, чтобы рисовать мои милые тюльпаны. В моем старом ни одной чистой странички, негде даже зернышко нарисовать, не то что целый цветок. Генри, ты сделаешь?
— Ты уже большая девица, — говорит Генри. — И, э-э, можно бы делом заняться, а не этими глупостями. Ну, там хозяйством или э-э шитьем, или там еще что. А то эти альбомы ужасная чепуха.
— Генри, не говори так. Генри, я заплачу. Иначе ты мне не брат, а старая тетушка, и пожалуйста с золотой надписью. — И она выбегает из комнаты.
Конечно можно бы было многое сказать против альбомов, и кроме того денег нет, но стоит ли начинать историю. Генри одевает шляпу и уходит.
Альбом с золотой надписью стоит бешеных денег, но можно купить простой альбом, а надпись сделать самому!
Любезный торговец завертывает бронзовый порошок и говорит:
— Один шиллинг, сэр.
— Позвольте, — возмущается Генри. — Ведь здесь всего одна унция, почему же такая цена? Ведь это в двести раз дороже бронзы в сыром виде.
— Ах, сэр, вы думаете Ээо легко сделать порошок? Это ручная работа. Его растирают в ступках с густым гуммиарабиком, потом гуммиарабик вымывают. Вообще, очень сложно. У нас его даже не делают. Мы получаем его из Баварии. Так возьмете порошок?
— Давайте, — говорит Генри и со вздохом кладет шиллинг на прилавок.
Альбом давно готов и подарен. На чистых листочках уже появилось десятка два различных тюльпанов, а Генри все не может успокоиться. Он делает опыты и ищет секрет порошка.
Это открытие может действительно дать солидный заработок. Но если просто истолочь кусок бронзы, то получается не блеск, а только серая и грязная пыль. Он пробует так и иначе, и наконец секрет найден.
Но как его защитить надежным патентом?
— Слушай, Генри, — говорит миссис Бессемер. — Знаешь, что я делаю, когда у нас нет денег и я не хочу, чтобы соседи знали, что у нас к обеду? Я иду в самые дальние лавки и в каждой лавке покупаю только одно. А когда они видят, что я приношу десять пакетов, они ни за что не догадаются, что во всех десяти — одна картошка. Закажи свои машины по частям на разных заводах, и никто не догадается, что это одна машина.
— Ну, а, рабочие, которые будут работать на них?
— Ах, Генри, у меня три брата, и все они бьют баклуши, потому что они джентльмены и им стыдно работать. Сделай такое помещение, чтобы никто не видел, что делается внутри, и они станут работать, ну, сделай без окон, с верхним светом, как в музеях, тогда никто не сможет подсмотреть. А если какой-нибудь мальчишка залезет на крышу, я сама за ним полезу и выдеру его за уши.
— Дурочка, нужна паровая машина, чтобы приводить мои машины в действие и значит нужен машинист.
— Ну, посади его в другую комнату.
— А приводной вал? Как его соединить с машиной?
— Ну, сделай дырку в стене. Помнишь, Генри, мы читали рассказ этого немецкого писателя Гофмана. Помнишь, у него один человек построил дом без окон и дверей, а потом в целой стене пробил отверстия. Сделай тоже так. Это будет так романтично и интересно. И знаешь, Генри, все соседи прямо лопнут от любопытства, а ничего-ничего не смогут узнать.
* * *
Деловой знакомый Бессемера Юнг заинтересовался новым изобретением и дал необходимые деньги. Тайна фабрикации золотого песка сохранялась в течение 35 лет и принесла довольно значительную прибыль, давшую Бессемеру возможность начать новые опыты.
Он нашел новый способ выжимки сахарного тростника и новый способ варки стекла.
Все это приносило приличные деньги, но надо было открыть что-то необыкновенное, что-то действительно совсем новое, а не просто усовершенствовать, улучшать и по-другому комбинировать чужие изобретения.
Глава седьмая
Это — письмо, которое Генри Бессемер целиком никогда не писал, насколько нам известно. Хотя отдельные места и написаны им самим. (Эти места взяты в кавычки.) Во всяком случае он вполне мог написать его. В нем нет ни одного вымышленного факта. От начала до конца — это подлинная истина.
…Я придумал замечательные снаряды. Объяснять их устройство довольно долго, тем более, что ты в военном деле смыслишь столько же, сколько кошка в редиске. Поэтому расскажу тебе прямо следствия этого изобретения. Как полагается истому англичанину, я первым делом предлагаю его военному министерству. Они наотрез отказываются. Я ожидал этого. Моя дорогая Британия, как известно, больше всего боится крыс, а еще больше каких бы то ни было нововведений. Я обозлился и уехал во Францию-С некоторого времени я люблю путешествовать. Париж — очарование — все подробности найдешь в путеводителе. Между прочим познакомился с родственником императора. У меня на часовой цепочке маленькая модель моего снаряда — он трогает ее двумя пальцами, — что за оригинальный брелок! В результате император разрешает мне делать опыты в Венсенне.
Руководитель опытов говорит мне:
«Опыты прошли очень удачно, но я считаю небезопасным стрелять этими снарядами из чугунных пушек. Сущность дела заключается в том, могут ли быть устроены пушки, достаточно прочные для столь тяжелых снарядов».
«Это простое замечание было искрой, которая должна была зажечь один из величайших переворотов в промышленности XIX века».
Это замечание было обещанием того, чего мне не хватало. Ты пойми, «если я буду иметь успех, я получу богатство и славу». «Мои познания в металлургии очень ограниченны и состоят только из того, что по необходимости наблюдает инженер в литейной и кузнице». Но зато «я способен воспринять всякое новое наблюдение…»
Ты знаешь, ничто не ново под луной, поэтому я не сажусь у камина, не плюю в потолок и ничего не высасываю из пальца. Я стараюсь узнать, что думали и делали другие люди в подобном случае, а потом сплошь и рядом поступаю наоборот. Это лучший способ найти нечто новое и оригинальное. На этот раз я исхожу «из опытов Реомюра и позднейших изысканий Герберна» и еще кой из чего, что мне удалось понаблюдать.
Глава восьмая
Вдруг кверху взвились мириады искр, сосуд забурлил и заплясал, содрогаясь. Зазвенели стекла, затрясся пол, и громадное белое пламя поднялось к потолку. Оглушенный и ослепленный Генри Бессемер на секунду откинулся к стене. Стена тряслась мелкой дрожью.
Тогда, чувствуя, что все погибает, что сейчас начнется пожар и 340 килограммов расплавленного чугуна вырвутся из сосуда и побегут, заливая и сжигая все на своем пути, Бессемер кинулся к горну и прекратил дутье. Реакция тотчас же остановилась. Пламя упало. Бессемер тяжело опустился на табурет и задумался.
— Как это бывает? Как это должно быть? Пламя должно быть. Это так — это горение. Но может быть сверху надо прикрыть чем-нибудь во избежание пожара. Дерево сгорит. Может быть чугунной доской…
Как это было? Ведь он ясно видал. Или может быть во сне? Или его мечта столь реальна, что показалась фактом. Но он много раз видел этот процесс. Как это было? Вот так случается. Идешь по улице, и тебя поражает увиденное мельком лицо. Оно ясно отпечаталось в твоем мозгу, ты видишь его во всех подробностях, знаешь его наизусть, но вот берешь карандаш и вдруг чувствуешь, что не можешь начертить это лицо, потому что забыл и потерял его. Так и Бессемер. Он знал наизусть процесс получения стали, он видел его мысленно.
При следующем опыте он повесил над сосудом чугунную доску. К сожалению температура плавления чугуна ниже, чем у стали, и процесс не успел кончиться, а доска расплавилась и упала в сосуд. Но одно было ясно — процесс протекал правильно и иначе протекать не мог. Но значит единственная задача найти другую форму сосуда. Улучшать, усовершенствовать — Генри Бессемер великий мастер.