Гость ответил кивком на поклон дочери хозяина замка. Уголки губ едва заметно шевельнулись, очевидно, изображая улыбку.

– Маленькая Зара Энери, очаровавшая всех, и даже самого Первейшего, своей игрой на эмперто, – произнес гость глубоким голосом, в котором чувствовалась властность. Взгляд серых глаз не выражал ни намека на умиление или игривость, которые обычно бурно проявляли все гости, прибывавшие в замок, при знакомстве с очаровательной девочкой с совершенно прелестной, как каждый из них непременно подчеркивал, внешностью.

Зара вновь поклонилась и прошла к столу.

Камзол Советника был расшит множеством сверкающих камней. На шее, как знак власти и могущества было надето ожерелье из больших золотых пластин квадратной формы.

На матери Зары было элегантное вечернее платье, которое дополняли великолепные старинные украшения. Темные волосы собранные в красивую прическу, оплетали золотистые нити, с нанизанными на них бусинами из драгоценных камней.

Хозяин замка, по сравнению с остальными, был одет достаточно просто. На нем был парадный камзол. Но никаких камней или других украшений используемых знатью для того чтобы подчеркнуть свой статус, на одежде графа не присутствовало. Зара подумала об Элинор, представив, как та недовольно поджала бы губы, увидь она своего господина столь скромно, «неподобающе» случаю одетым. «Словно мы нищие!», как в подобных случаях ворчала себе под нос нянька. Девочка мысленно хихикнула. По ее мнению отец в любом наряде выглядел лучше любого из разряженных в пух и прах господ, бывавших с визитами в их замке. Он был самым красивым мужчиной из всех. И мама тоже так говорила…

Разговоры во время ужина были скучными и бессмысленными. Зара точно предпочла бы их обычный ужин, не в парадном зале, и не в парадной одежде. И когда не нужно сидеть, словно кол проглотила, следя за тем чтобы спина была прямой и не делая ни одного лишнего движения. И не открывая рта, кроме как для того чтобы положить в него еду. Разумеется, соблюдая манеры. Просто тоска и сплошное мучение!

Было бы здорово, если бы папин гость пробыл в замке недолго…

В конце ужина Советник, как и положено, обратился к хозяйке дома. Поблагодарив за прием, Советник все тем же бесстрастным голосом, без проявления каких либо эмоций добавил:

– Графиня, Первейший поручил мне передать свое восхищение Вашим талантом игры на эмперто. Вы, как и всегда, произвели впечатление на всех присутствующих. – Кивнув Заре он почти монотонно добавил. – Ваша дочь унаследовала способность к игре от Вас.

Графиня слегка поклонилась и одарила гостя ослепительной улыбкой.

– Благодарю Вас, Высший Доверенный Советник. Столь высокая оценка моей игры – большая честь.

Гость поднялся, вслед за ним из-за стола встали и остальные.

– Советник, не желаете ли выпить бокал вина или какого-то другого напитка? – Граф сделал приглашающий жест в сторону дверей ведущих в зал для распития крепких напитков и прочих развлечений, в которых, по установленным в свете правилам, дамы участия не принимали.

Гость отрицательно помотал головой.

– Нет, благодарю. Мне надлежит как можно скорее вернуться ко двору, – сухо сказал он, смерив графа хмурым взглядом. – Мне нужно отдохнуть перед обратной дорогой, граф. Поэтому проводите меня в отведенные мне покои и отдайте распоряжения, чтобы все было готово к отьезду сразу после рассвета.

Советник кивнул дамам.

– Доброй ночи графиня. Доброй ночи Зара Энери.

– Доброй ночи Верховный Приближенный Советник, – ответили графиня и ее дочь.

Так как гость дал понять, что его визит окончен, после пожелания доброй ночи, хозяйка дома должна была, опять же следуя правилам, добавить какую-то любезность, вроде выражения удовольствия полученного в результате состоявшейся встречи. Близким знакомым можно было пожелать скорейшего повторения визита. В любом случае, какое-то обращение к гостю, близкому или не очень, от лица хозяйки было обязательным. Зара озадаченно покосилась на мать, которая, судя по всему, ничего больше к своему пожеланию доброй ночи прибавлять не собиралась. Советник, впрочем, как будто не обратил внимания на неучтивость со стороны графини. Над его головой расплывалось серое мутноватое пятно. Над головой отца Зара увидела такой же сгусток серого. Время от времени Зара наблюдала серый цвет, исходивший от людей. Но она не знала, какую эмоцию он выражает. Очевидно , это было тоже что-то из разряда «взрослых странностей», непонятных детям.

Зара незаметно взглянула на мать. От головы до самых плеч графини струился, похожий на дымку поднимающуюся ранним утром над полями, бледно-желтый.

Насчет значения бледно-желтого цвета Зара тоже узнала только совсем недавно. От своего брата.

Ри хотел выбрать фертонга для верховой езды, и отправился взглянуть на молодых и еще не обьезженных животных в соседнее селение. Зара уговорила брата взять ее с собой.

Когда Ри уже выбрал понравившееся животное и договорился с хозяином, случилось происшествие, едва не закончившееся трагедией. В это же время в селении находился почтовый фургон, так как понадобилось перековать одного из запряженных в него фертонгов. Пока кузнец перековывал животное, нерадивый помощник возницы, привязал второго фертонга на открытом месте, не защищенном тенью. За время ожидания животное перегрелось под палящими лучами, и когда помощник начал вновь впрягать его в повозку, фертонг ударом ноги сбил помощника и помчался по улице вместе с кое-как закрепленным и болтающимся из стороны в сторону позади него фургоном. Впереди возвышался крепкий забор, возле которого играло несколько ребятишек. Возница, видя, что обезумевший фертонг несется прямо на забор, в ужасе выпрыгнул из повозки, боясь разбиться насмерть. Ри с местным жителем у которого он купил фертонга находились поблизости и бросились к несущейся повозке. Ухватившись за упряжь и кое как исхитрившись и повиснув на шее животного, Ри накинул ему на голову свой плащ. Фертонг тут же остановился и встал как вкопанный, дрожа всем телом и фыркая от страха и не успевшего еще пройти возбуждения. Зара страшно перепугалась. И за брата, и за детей, которых едва не растоптало взбесившееся животное и не раздавило повозкой. И за продавца фертонга, помогавшего Ри. И даже за возницу, выпрыгнувшего на ходу и рисковавшего переломать себе кости. За всех. Ри взял плачущую сестренку на руки и прижав к себе гладил по голове и говорил ласковые слова, стараясь ее успокоить. Когда возница, разодравший в кровь во время падения и руки, и ноги, и лицо, подковылял к молодому господину и начал подобострастно кланяться и обьяснять, что так уж вышло, он и сам едва не убился, Зара отчетливо увидела идущее от Ри свечение бледно-желтого оттенка.

Возница явно боялся, что сын графа поколотит его, или велит местным жителям выпороть его плетьми, но тот лишь оттолкнул потирающего ушибленные места бормочущего оправдания, готового расплакаться от боли и страха человечка.

На обратном пути уже успокоившаяся Зара рассказала Ри о бледно-желтом свечении и сказала, что не знает, что означает этот цвет, и никогда раньше она такого не видела. Ри, на этот раз, не стал подтрунивать над необычной способностью сестренки «видеть цвет» человеческих эмоций. Он ответил коротко и даже немного сердито.

– Это чувство называется презрение, Зара. Презрения достойны трусы, подлецы и предатели. Те кто способен думать только о себе и о своей выгоде, а на всех остальных им плевать.

Всю оставшуюся до замка дорогу, Ри ехал молча.

И вот сейчас ее мать, графиня Энери испытывает презрение по отношению к человеку, который приехал к ним в дом, и который занимает высокий пост при дворе Первейшего. Зара не знала позволено ли это правилами, но все же протянула маленькую ладошку к матери и взяла ее за руку. Графиня взглянула на дочь и улыбнулась. Зара почувствовала как рука матери крепче сжимает ее ладонь.

– Пойдем, милая. Я уложу тебя в постель, тебе уже пора спать.