Из кармана сюртука Ри выглядывал уголок письма, врученного ему прислугой перед самым выходом на прогулку. Ри сунул письмо в карман не читая и так и забыл о нем. Зара потрогала плотный уголок бумаги.

– Кто прислал тебе письмо?

Ри вынул послание из кармана и взглянув на надпись, сделанную аккуратным со множеством росчерков и завитушек почерком, вновь сунул его в карман.

– Это письмо от одной дамы, которая была у нас на балу, – ухмыльнулся он.

Забыв про сон, Зара с любопытством смотрела на брата.

– От дамы с которой ты целовался возле лестницы, ведущей на второй этаж?

Ри уставился на сестру в некоторой растерянности и даже смущении.

– Ах ты маленькая негодница, ты что подсматривала за мной? – засмеялся он. Прямо над его головой возникло маленькое ярко-малиновое облачко. Ри был смущен и своими шутками пытался это скрыть.

Зара помотала головой и с серьезным видом сказала.

– Я ни за кем не подсматривала. Я вспомнила, что оставила свою куклу на скамейке у заднего входа и боялась, что ей будет там страшно одной всю ночь, и пошла ее забрать. И по пути увидела вас…

Ри снова рассмеялся и погладил маленькую светловолосую голову.

– Ты молодец, Зара. Позаботилась о своей подружке. – Ри почувствовал как неожиданно внутри груди болезненно сдавило от щемящей, нежности и любви. Зара такая маленькая. И очень доверчивая. И добрая. И такая беззащитная и искренняя… Как бы ему хотелось чтобы с ней никогда не случилось никаких бед. Чтобы она всегда оставалась такой чистой и светлой даже когда она подрастет и станет взрослой. Ри вздохнул.

– Так это та дама написала тебе письмо? – повторила свой вопрос Зара. – Вы теперь с ней поженитесь?

На этот раз Ри вытаращил глаза еще сильнее, и скорее не от смущения, а от испуга, и даже споткнулся.

– Нет! Конечно мы не поженимся!… Понимаешь… ммм… поцелуй… ну в общем, поцелуй еще не означает, что люди поженятся. Да… Ой, смотри какая большая птица. Вон там. Вон, смотри…

Зара не купилась на прием с птицей.

– Но папа целует маму и они женаты. А никаких других дам он не целует. – Было очевидно, что Зара имеет твердое намерение разобраться с вопросом поцелуев и степенью серьезности взрослых взаимоотношений.

Ри снова вздохнул. И угораздило же его попасться на глаза сестры в такой… пикантный момент.

– Зара, послушай… Конечно папа не целует других дам. И я не стану делать этого, когда женюсь. Но пока человека не связывают обязательства иногда ммм… возникают такие ситуации, когда ну просто испытываешь симпатию. Тебе кто-то приятен, кажется привлекательным…

– И ты влюбляешься?

– Не обязательно…

– Зачем тогда целоваться, если не влюбился?

Ри чувствовал себя глупо и даже, помимо воли, ощущал раздражение. Невинный поцелуй превращался в нечто непристойное, и он сам, в попытке обьяснить шестилетней девочке возможность не вполне серьезных отношений до того как свяжешь себя обязательствами и узами брака, выглядит в результате этих обьяснений не лучшим образом. Ничего не значащий пустяк превращается в недостойный проступок.

– Детка, давай поговорим о чем-то другом. Тут ничего такого плохого не было, но ты действительно права. Нужно уметь быть ответственным. Всегда. И я постараюсь…

Зара улыбнулась.

– Хорошо. А все же ты влюблен в ту даму? Наверное она в тебя влюблена и хочет чтобы вы поженились, раз пишет тебе письма?

Мысленно застонав, старший брат максимально ускорил шаг. Все же женщины все воспринимают иначе чем мужчины. И маленькие, и большие. Невинный поцелуй и тебе уже примеряют кольцо, причем все представительницы женского пола…

Последние несколько дней выдались невыносимо жаркими. В раскаленном воздухе «висело» ощущение грозы, было очень душно, но дождь так и не начинался. И уже третью ночь подряд Элинор стелила для Зары постель на открытой веранде, потому что из-за этой изматывающей духоты девочка плохо спала.

Проснувшись от желания пить, Зара налила себе стакан воды из кувшина, оставленного для нее Элинор, и с наслаждением выпила его. Сама нянька похрапывала на расстеленном в углу веранды тюфяке. Ее сну ни в коей мере не мешала ни духота, ни ночные насекомые кружащие вокруг. Откинув легкий полог, защищавший ее от насекомых, Зара подошла к перилам. В окутанной темнотой тишине слышались легкие шорохи и время от времени ночные птицы подавали друг другу голоса. Зара разглядывала рассыпанные по небу мерцающие огоньки звезд, пытаясь представить далекие миры, которые эти звезды освещают.

– … меня это беспокоит, – в долетевшем обрывке фразы, произнесенной матерью, Заре и впрямь почудилась тревога. Девочка наклонилась вперед через перила, насколько это было возможно, вглядываясь в темноту, но так ничего и не смогла разглядеть. Вслед за словами матери послышался негромкий смех отца. Как всегда беззаботный и успокаивающий.

– Не нужно напрасно переживать. Даже этот самовлюбленный идиот понимает, что не всегда можно воплотить желаемое в действительность…

– Ты всегда слишком легкомысленно относишься ко всему Нэт. Ты же прекрасно знаешь, что он невероятно мстителен и недалек, а такое сочетание, для того, в руках у кого безраздельная власть очень опасно…

Вновь прозвучал отцовский смех.

– А что по твоему он может сделать даже при обладании своей безраздельной властью? Он же не может заставить меня… И даже проверить говорю ли я правду или нет он тоже не может… Все что ему остается, так это злобствовать в бессилии что либо изменить… Ну так он всю жизнь только и занимается тем, что копит в себе яд, злобу и зависть…

– Нэтан, ты меня порой удивляешь своей беспечностью. В любом случае, от тебя потребуют обьяснений. Ты ведь сам об этом знаешь…

– Милая, я знатен и богат и это дает преимущество, в том числе и в не особенно приятных ситуациях… Нам не требуется быть в милости. Мы и без нее проживем ничуть не хуже и в нашей жизни при этом ровным счетом ничего не поменяется. Это другие из кожи вон лезут чтобы угодить, потому что для них важно быть принятыми при дворе…

– Нэт, когда тот кто обладает безраздельной властью мелочен и самолюбив до крайности, он способен на все. Даже представители самых знатных и богатых родов все же являются подданными…

– Перестань… Эта история длится уже много лет, ты же знаешь… Прекрати беспокоиться. Он ничего не может сделать. И больше не придется устраивать идиотских высочайших приемов, – граф весело расхохотался.

– Тебе всегда все кажется смешным… – на этот раз голос матери прозвучал сердито. Она что-то еще добавила, но налетевший ветерок унес ее слова в ночную темноту и Зара их не расслышала. Девочка переместилась в самый дальний угол веранды в ту сторону откуда доносились голоса родителей , и почти по пояс свесилась с перил, но по прежнему так ничего и не смогла разглядеть. Очевидно отец с матерью находились в той части сада, которую отгораживали от замка кусты тушимо с плотной густой листвой.

За завтраком Зара внимательно наблюдала за отцом и матерью, но никаких признаков недовольства или размолвки между ними не заметила. Все было как и всегда. Сообщать что слышала их ночной разговор или задавать какие-то вопросы девочка не стала. Она ничего толком и не поняла, просто чувствовала легкое беспокойство от услышанного от того, что в голосе матери ей почудилось недовольство. Но после того как она убедилась, что между родителями нет ссоры или несогласия ощущение беспокойства исчезло и девочка выкинула из головы ночное происшествие. Впереди новый прекрасный день, и много интересных и важных вещей, которыми можно заняться. Мало ли о чем говорят взрослые. Их разговоры почти всегда непонятные и скучные.

Перед тем как отвести воспитанницу на завтрак, Элинор принесла для Зары одно из «парадных» платьев. Сообщив, со строгим видом, скорчившей недовольную гримасу девочке, что в замок прибыл гость, и маленькой госпоже следует предстать перед ним как и подобает дочери знатных родителей, а не как маленькой оборванке. Зара пожала плечами и начала одеваться в «подобающий» наряд. Хотя чем платье с корсетом и множеством юбок, мешающих ходить и уж тем более бегать, лучше чем ее обычные легкие платья Зара не понимала. Они ни чуть не менее красивые и уж совершенно точно намного более удобные. Но спорить с Элинор было бессмысленно, Зара прекрасно это знала. Для няньки «честь рода» и все что связано с соблюдением и правилами поддержания этой самой чести было священно и обязательно к исполнению.